Вера и власть - Шервуд Смит

— Я и сам толком не знаю, что хочу сказать. Найберг спрашивал, не доставляют ли мне неприятностей команды Кестлера, шо-Бостиана и Терона. Неприятностей они не доставляют, но ведут себя так... точно им скомандовали «боевая тревога», а отбой так и не объявили.

— И держатся обособленно.

— Да. Взять хотя бы эти их утренние тренировки.

— Ага. Я видел объявление: в пять утра, верно? Для средних и старших офицеров. В Фениксе-три-гамма. Никакой секретности вроде бы — или они установили контроль личности на входе и посторонних не пускают?

— Я там не был. Не стал бы вставать в четыре без крайней нужды, даже если владел бы уланшу второго уровня и прочим в том же роде. Говорят, они там еще и фехтуют.

— Фехтуют? — улыбнулся Брендон. — Вице-адмирал Нг на Минерве регулярно получала призы в этом виде спорта. А она там, случайно, не бывает?

— Нет. С «Грозного» туда никто не ходит. Они об этом даже не говорят. Ром-Санчес сказал, что группа с «Мбва Кали» и пары эсминцев попробовала было, но их там игнорировали, даже когда они совершали явные ошибки. Многие после этого бросили ходить, только некоторые еще держатся, чтобы показать, будто им все равно.

— Тебе не кажется, что это ребячество? Если бы из-за того не погибло два человека. А ведь мы будем зависеть друг от друга, когда Эсабиан начнет пускать в нас свои гиперснаряды у Пожирателя Солнц.

Мы?

Но Осри не стал уточнять.

— Как там Фиэрин? — спросил Брендон, собирая новую стопку бумаг. На руке у него блестело кольцо Верховной Фанессы.

— Взялась изучать навигацию. Говорит, это как музыка, которой она занималась в школе. Кажется, она уже несколько лет ведет дела своей семьи.

Брендон кивнул:

— А теперь решила поучиться кораблевождению? Вийя говорит, у них в семье все были пилотами.

— Фиэрин тоже так сказала. — Осри нелегко было совместить сложившееся у него представление о светских дамах с образом деловой женщины — особенно когда эта женщина так молода. За обедом они беседовали о выгодности снятия устаревшего научного оборудования со старых кораблей и замены его новым — и она разбиралась в этом лучше, чем он. — Ее брат тоже хотел стать пилотом.

— А кошмары ей по-прежнему снятся?

— Каждую ночь, но она не всегда просыпается.

Брендон побарабанил пальцами по столу.

— Хотел бы я сказать ей что-нибудь новое. А может быть, вскоре и скажу.

— Не вижу, чем доставленная ей информация может помочь ее брату.

— Ничем. Мы еще недостаточно много знаем. И кто-то уничтожил все дубликаты информации, которую Керульд пытался переслать на Арес.

Осри не сразу вспомнил, кто такой Керульд.

— Виновник не установлен?

— Нет. Я разослал курьеров в надежде перехватить какую-нибудь из копий, до которой фаги еще не добрались. Не знаю, успеют ли они сделать что-то, чтобы помочь Локри. День суда уже назначен, хотя вокат Иксван всеми силами пытался его оттянуть. Времени у нас в обрез. — Взгляд Брендона стал задумчивым. — А из того, что у нас уже есть, пользы не извлечешь — разве что это связано с чем-то еще.

— Неужели заговора против вашей семьи недостаточно? — Осри боролся с противоречивыми эмоциями.

— Оказывается, о нем знало весьма много народу. Недавно мне исповедался один человек — и выяснилось, что все вовлекаемые в заговор имели самые разные понятия о его целях. Тот человек, о котором я говорю, думал, что готовит демократическую революцию в одном плохо управляемом высокожительском Облаке. Из письма Тау явствует, что он думал, будто это всего лишь дворцовый переворот. Не знаю, какого мнения придерживалась Гештар аль-Гессинав, — возможно, такого же. — Брендон угрюмо улыбнулся. — Помнишь Деральце, моего верного телохранителя, который погиб, защищая меня?

— Еще бы.

— Но его последних слов ты не слышал, правда?

Осри покачал головой — он не любил вспоминать те жуткие дни начала войны.

— Меня удерживали поодаль.

— Перед смертью он заверил меня, что Маркхем ничего не знал о бомбе в Зале Слоновой Кости.

— Но ведь Маркхем давно уже умер... — Тут до Осри дошло. — Ты хочешь сказать, что Деральце об этом знал? И не сказал тебе?

— Только перед смертью. Не забывай, что я не видел его с того дня, как Маркхема выгнали. Он явился на Энкаинацию, зная о бомбе, а поскольку он не имел представления, что Маркхем убит, он должен был знать о ней больше года. — Брендон подошел к окну и выглянул наружу. — Быть может, он собирался убить меня, но передумал? Или его послал кто-то, желавший спасти меня и тем переиграть Барродаха? Если так, то кто это и зачем это ему было надо?

Осри помотал головой — она у него пошла кругом от таких новостей. Он видел, что Брендон неспокоен, напряжен. Осри редко видел его таким — даже в период бурных приключений, которые они пережили вместе.

— Я, пожалуй, пойду.

Брендон бросил рассеянный взгляд на хроно, махнул рукой в сторону внутренней двери, и Осри отправился восвояси.

* * *

Вийя проснулась от чьего-то прикосновения.

Комната, видная ей под странным углом, медленно вращалась.

Вийя напрягла больные глаза и убедилась, что в комнате с ней никого нет. Снова опустив веки, она сосредоточилась на уланшийском дыхании и села.

На этот раз она свалилась со стула на пол. С дрожью в мускулах она поднялась, поставила перевернутый стул и уселась. Хроно на пульте сказал ей, что она отключилась на семь часов. Трясущимися пальцами она закодировала свои находки, заперла их и с тошнотворным отвращением выкинула ампулу из-под мозгососа в ликвидатор.

Потом открыла дверь — и остановилась, увидев в общей комнате высокого, плечистого мужчину.

— Мандериан.

Не его ли прикосновение — умственное, не физическое — заставило ее очнуться? Она слишком устала, чтобы сердиться.

— Я пришел по просьбе Элоатри — узнать, как ты поживаешь и нельзя ли нам чем-нибудь помочь тебе или эйя.

— Я в полном порядке. А эйя нужно одно — чтобы их отправили на Пожиратель Солнц. Неплохо бы, однако, сначала избавить его от Эсабиана.

— Предоставим это умелым рукам Флота, — улыбнулся Мандериан.

Вийя, чувствуя, что не может больше стоять, опустилась на стул — поневоле пришлось предложить сесть и гостю.

— Несколько дней назад у меня побывал Ивард, — сказал он, глядя на нее непроницаемыми темными глазами. — Тебе тоже снится Анарис ахриш-Эсабиан?

Вийя ожидала всего, кроме этого, и поняла, что ее реакция не укрылась от Мандериана.

Она скрыла бы от него правду, если б могла, но теперь это было уже невозможно.

— Да. Я приписывала это своему происхождению и эмоциональному осадку от недавнего путешествия к Геенне.

Он ответил чем-то средним между кивком и поклоном.

— Меня интересует не столько толкование снов, сколько их роль в телепатии. Не говорили ли тебе эйя о чем-то подобном, если им вообще снятся сны?

— Я не слышу их мыслей, когда они в спячке, и их довольно трудно вывести из нее. Они не передают мне образов, только слова, а поскольку они его не знают, то не смогли бы дать ему прозвище.

— А келли? — пораздумав, спросил Мандериан.

— Об этом вам должен был сказать Ивард.

— Иварду трудно выразить словами некоторые концепции. Я думал, может быть, ты что-то заметила.

— Нет.

— Ну что ж, спасибо. Я тебя оставлю — отдыхай.

Как только он вышел, она опять посмотрела на хроно и увидела, что мозгосос и его неизбежный эффект отняли у нее весь день и большую часть вечера. Она уже трижды принимала мозгосос со дня их с Ивардом синестетического прозрения. И каждый раз она добывала новую информацию, но расплачивалась за это огромной физической слабостью.

Волоча ноги, она вернулась к себе и стала, глядя на пульт и пытаясь собраться с мыслями. Каждый мускул и нерв ее тела требовал сна, но ум, еще не оправившийся от усиленной наркотиком синестезии, перескакивал с одного образа на другой, и к этому примешивались фантомные вспышки музыки, запахов и вкуса.

Ее обещание Локри. Ее находки в киберпространстве. Новый уровень восприятия Иварда и значение этого. Сны, где Анарис стоит на поле битвы над кровавой рекой.

Она поняла, что слишком устала, чтобы осмыслить все это, и побрела к кровати.

В это время ее босуэлл отозвался знакомой щекоткой, и голос Брендона произнес у нее в голове:

(Вийя? После тысячи часов волевых упражнений и двух нескончаемых обедов я жажду общения с разумным существом. Я набрел на имитационный зал — не хочешь ли прогуляться по дворцовому саду?)

Она закрыла глаза — при всей тяжести ее изнеможения вал времени был еще сильнее. Два дня и две ночи она не видела и не слышала Брендона, не получала вестей от него.

Скоро у меня ничего не останется, кроме памяти.

(Хорошо, иду), — сказала она.

* * *

— ...и она призналась, что ей снятся такие же сны, но приписывала появление Анариса их общей родине и эмоциональному осадку от экспедиции на Геенну, — завершил Мандериан.