Опасный лорд - Сабрина Джеффрис

Он в два шага настиг ее и схватил за руку.

— Не станешь же ты утверждать, что выставила на посмешище Пелема и его жену ради них самих? Он тщеславный идиот, волочится за каждой юбкой, но… — Он осекся, и Фелисити почувствовала на себе его тяжелый взгляд. — Я слышал, твой отец строил ему дом?

Фелисити кивнула. Невыносимо тяжело было об этом вспоминать.

Йен сжал ее руку.

— На балу у леди Брумли Пелем что-то говорил о тебе, но я лишь пожал плечами, он обо всех молодых женщинах так говорит, однако… — Йен с раскаянием посмотрел ей в лицо. — Господи, он тебя обидел! Вот почему ты о нем написала!

— Ничего. Пустяки.

Она опустила голову, но Йен взял ее за подбородок и, приподняв лицо, увидел у нее в глазах слезы.

— Думаю, не пустяки.

Слезы градом покатились у нее по щекам. Потрясенный, Йен обнял ее, отвел к кровати и посадил на колени.

— Ну-ну, querida. — Он гладил ее по голове, по спине, по рукам. — Не плачь. Он больше не сможет тебе навредить.

— Я знаю. — Она вытерла слезы. Йен прижался губами к ее волосам.

— Что он сделал? Где был твой отец? Почему не защитил тебя?

— Папа не виноват. Он уходил с головой в работу и не замечал, что ко мне пристают мужчины.

Йен округлил глаза.

— Мужчины? Были и другие? Что они с тобой сделали? Как случилось, что ты…

— По правде говоря, ничего страшного не произошло. Папа брал меня с собой, когда ездил к заказчикам. Иногда… сам заказчик или кто-то из его сыновей пытались меня потискать или поцеловать. Вот и все.

— Всё? — Его глаза полыхнули огнем. — Скажи, кто тебя обижал, я клянусь…

— Уверяю тебя, дальше поцелуев не шло, — солгала она, увидев его внезапную ярость. — Ты же сам знаешь, я была девственницей.

— Не обязательно лишать девственности. Есть много других способов. Должно быть, Пелем был жесток, раз ты написала о нем. Просто так ты не станешь выпускать коготки.

Фелисити давно хотелось рассказать о своих обидах, а Йен застал ее в минуту слабости, и слова полились потоком:

— Он загнал меня в угол в библиотеке. Я пойма туда почитать. Папе в это время не нужна была моя помощь.

Фелисити вспомнила, как Пелем вошел, на губах похотливая улыбка, навалился на нее.

— Он меня поцеловал, я так удивилась, что не прореагировала, но когда он полез рукой в лиф, ударила его по щеке. — Это, конечно, его не остановило, он засмеялся и больно сдавил груди, но Йену она не стала рассказывать. — Вот и все.

— Полез в лиф. Черт его дери, я залезу ему в штаны и оторву яйца! А еще лучше — задушу!

— Нет! Йен, это было очень давно. Теперь это не имеет значения.

— Имеет! — Он пристально посмотрел на нее. — Я знаю Пелема. Пощечина его не остановит.

Она отвела глаза, не в силах повторить ложь.

— Querida, расскажи все, — взмолился он.

— Он прижал мою руку к своим штанам, а я… я так надавила, что он завопил. Прибежала его жена. Как раз в тот момент, когда он замахнулся на меня.

— Боже мой, — только и мог произнести Йен. — Ты еле спаслась.

Только сейчас Фелисити поняла, что все могло быть гораздо хуже. Пелем не лишил ее девственности, он даже не ударил ее, не успел. Но с тех пор, как это ни глупо, Фелисити стала с предубеждением относиться ко всем мужчинам высокого ранга.

— Представляю себе, какой скандал ему закатила жена, — хмыкнул Йен.

— Вообще-то она обвинила меня, — очень спокойно сказала Фелисити. — Леди Пелем отвела меня к отцу, заявила, что я распутница и что он должен меня выпороть.

— Вот сука! Она рассмеялась.

— Выбирай выражения!

— Зачем? Я для публики не пишу. — Он прижал ее к себе. — Ты была к ней слишком великодушна в своей колонке.

Колонка. Фелисити про нее и забыла.

— Обычно я не бываю желчной, даже когда пишу о папиных патронах, но мне нездоровилось.

— Я действительно «самонадеянный осел». Фелисити едва сдержала стон.

— Ты не осел.

— Осел. Ничуть не лучше Пелема. — Нет!

— Я целовал тебя против твоей воли, я домогался тебя у Уортингов…

— Ты не домогался! Не принуждал меня. Мне нравилось то, что ты делал. А Пелем унизил меня. Он был мне противен. Ты мог лишить меня девственности, но в последний момент остановился. И я поняла, что не все аристократы такие, как Пелем.

У него заблестели глаза.

— Но через неделю я тебя соблазнил. Она прижала палец к его губам.

— Не смей говорить о себе, как о Пелеме. Ты не взял меня силой, это был мой собственный выбор. И я о нем не жалею.

Йен наклонился к ней.

К собственному стыду, она не уклонилась от его поцелуя. Но почему она должна стыдиться? Ведь они муж и жена. Он ее муж, она его жена, в этом нет ничего плохого. Поцелуй полон восторга и нежности, он стер все мысли, кроме одной — об их последнем соитии.

Он сдвинул с ее плеч халат, и она обвила его шею руками.

— Моя милая, моя querida! — Он сжал двумя пальцами ее соски, и они затвердели. В жилах забурлила кровь.

«Любовь моя», — мысленно произнесла Фелисити.

Спустив рубашку так, что обнажилась грудь, он завладел ее губами. Фелисити прижала к себе его голову и покрыла ее поцелуями.

Дальше все пошло слишком быстро: он опрокинул ее на спину, лег на нее, погладил внутреннюю сторону бедер. Ее охватила паника. У нее месячные, они не могут, нельзя.

Она отчаянно ухватила его за кисть руки.

— Нет, Йен, нельзя.

— Не делай этого со мной опять, querida! — прорычал он, остановив на ней затравленный взгляд.

— Я не хочу, видит Бог, не хочу! Больше не хочу. Но… — Она густо покраснела. — Но я… у меня… о Боже, как стыдно. У меня сейчас месячные. Я не вышла к обеду, и тебе сказали, что мне нездоровится.

Услышав это, Йен застонал и уткнулся ей в плечо.

— Черт возьми, до чего же мне не везет!

— Извини. Я должна была тебя предупредить.

— Ничего, впереди у нас много ночей. — Он как ни в чем не бывало поцеловал ее в щечку. — Не так ли?

Она понимала, что Йен имеет в виду. Пора сделать их брак настоящим. Фелисити это поняла, когда он разозлился на ее колонку.

Значит, надо ему показать, что она любит его, несмотря ни на что.

— Да, впереди у нас много ночей. Уже через несколько дней мы сможем…

— Хватит, querida. — Он криво улыбнулся. — Умоляю, не говори о том, что мы будем делать через несколько дней. Несколько дней мне кажутся вечностью.

— Мне тоже, — сказала она, засмущавшись.

Он вздохнул и упал на кровать рядом с ней. Наступило молчание. Наконец он заговорил:

— Значит, ты еще не забеременела?

— Нет. К сожалению.

— Не о чем жалеть, у нас уйма времени.

Но почему он разочарован? Почему так торопится с наследником?

Он поднялся с постели.

— Пожалуй, я пойду, тебе надо отдохнуть. Она взяла его за руку.