История Византийских императоров. От Василия I Македонянина до Михаила VI Стратиотика - Алексей Михайлович Величко

Армения в годы его правления жила в условиях, пожалуй, самого мирного периода в истории своей государственности. Желая ликвидировать венгерскую угрозу, Константин Порфирородный предусмотрительно завязал дипломатические отношения с Западным императором Оттоном I Великим. Уже в 945 г. он направил к нему посольство, а в 955 г. поздравил по случаю победы германских войск над венграми под Аугсбургом.

В этом же году произошло международное событие, промыслительно предопределившее судьбу России и характер взаимоотношений между двумя великими народами — русским и греческим. В конце лета 955 г. в Константинополь прибыла святая княгиня Ольга, преследовавшая, очевидно, не только дипломатические цели (пролонгацию мирного договора), но и культурные. По-видимому, это было уже второе посещение св. Ольгой греческой столицы, но, конечно, самое важное для истории христианской цивилизации. 9 сентября 955 г. в ее честь был устроен торжественный прием у императора. Княгиню приняли с соблюдением всех правил церемониала: ее провели по многочисленным залам Большого дворца и ввели в великий триклиний Мангавры, где стояло чудо света — трон Соломона. Вокруг него располагалось множество сановников в золотых одеждах, а за занавесками скрыто стояли золотые и серебряные органы, издававшие прекрасные звуки мелодий. Затем на троне внезапно поднялись золотые рыкающие львы, и стоявшие за троном золотые деревья неожиданно украсились золотыми же птицами. Они раскрывали клювы, и мелодия от скрытых музыкальных инструментов, как казалось, лилась из их глоток. Святую Ольгу принял вначале император, а затем и царица — особая честь, которой удостаивался далеко не каждый иностранец.

В этот же день был дан роскошный обед, на котором княгиня сидела за одним столом с царской четой, а вокруг пели певчие и давались сценические представления. В другом зале дворца были накрыты столы для княжеской свиты, которых насчитывалось 88 мужчин — бояре, купцы, военные люди, и 35 женщин. 18 октября 955 г. был дан еще один обед, и на этот раз святая княгиня восседала рядом с императором, а царица со всей императорской семьей располагалась за отдельным столом. Нет сомнений, что пышность и великолепие царского дворца и в целом Константинополя произвели неотразимое впечатление на россов; особенно поразили святыни и храм Святой Софии. Росская княгиня приняла Святое Крещение, и ее восприемником стал сам император Константин VII Порфирородный. По примеру святой Ольги вся остальная свита также приняла Крещение. После этого отношения Римской империи с Русью качественно изменились к лучшему[393].

Помимо этого, император Константин VII занялся восстановлением порядка и правосудия в Византийской империи. Узнав о том, что дворцы замечательных защитников Римского государства полководца Иоанна Куркуаса, магистра Романа Саронита и многих других вельмож были разграблены в период последних дворцовых волнений, он тут же приказал эпарху Константинополя вернуть потерпевшим все их имущество. И хотя самовластный чиновник возвратил им только десятую часть похищенного, явно бойкотировав приказ василевса, окружающие обратили внимание на настрой мыслей нового царя.

Следующие шаги Константина Порфирородного также снискали к нему любовь населения. Постоянно демонстрируя миролюбие, желая консолидировать все силы византийского общества и покончить с расколом политической элиты, василевс не стал карать бывших товарищей своего предшественника. Так, например, он назначил незаконнорожденного сына императора Романа I Лакапина Василия Варвара (тот был рожден от росской наложницы) — умного, рассудительного и удачливого человека, патрикием. И Василий действительно стал хорошим помощником василевсу. В частности, в 958 г. он вместе с Иоанном Цимисхием принял участие в военном походе и удачно воевал, неоднократно проявляя личное мужество и талант полководца. Помимо этого, патрикия и препозита Иосифа Вринге он назначил друнгарием флота, а Варду Фоку — командующим сухопутной армией.

Как и прежние Римские императоры, Константин VII считал своим прямым долгом лично рассматривать судебные жалобы. В окружении адвокатов и знатоков права он часто выносил решения по самым сложным делам. Хорошо поставленная система государственного управления позволяла царю оперативно получать донесения о том, что творится в самых дальних уголках Византийской империи. Его глазам открылись страшные картины чиновничьих злоупотреблений в провинциях. Чтобы разобраться и наказать виновных, царь направил на периферию своих близких помощников: магистр Роман Саронита отбыл в фему Анатолик, магистр Роман Муселе — в Опсикий, патрикий Фотий — во Фракию, Лев Агеласт — в Армениак.

Спокойно и не торопясь, не поддаваясь гневу, царь отчитывал своих архонтов. Не желая создавать себе врагов — очень мудрая политика в период еще не улегшихся политических страстей, — император менял дурных чиновников, предварительно одаривая их. Так, в частности, упомянутый выше эпарх Константинополя Феофил, проигнорировавший приказ императора, получил титул патрикия, а затем был освобожден от занимаемой должности, которую занял протоспафарий Константин, преподаватель философии в столичной академии.

Почитая превыше всего христианскую добродетель, царь в самом начале своего единодержавного правления повелел освободить всех заключенных, томящихся в тюрьмах. Получая множество жалоб относительно спекуляций и незаконных приобретений земли со стороны местных вельмож, император созвал синклит и провел любопытный закон. Согласно царскому эдикту, все, кто разбогател с начала его правления, обязывались вернуть приобретенное имущество беднякам обратно без всякого вознаграждения[394].

Получив известия о том, что изложенные ранее новеллы императора Романа Лакапина часто игнорируются «властителями», Константин VII Порфирородный продолжил его политику по защите мелких свободных крестьян. В 947 г. василевс издал новеллу, в которой обобщил негативную практику Анатолийской и Фракисийской фем. «От многих мы слышали, что «властители» и выдающиеся мужи в феме Фракисийской, презирая царские законы и самое естественное право, не перестают вкупаться в села или вступать в них посредством дарения и наследства, и под этим предлогом тиранствуют над несчастными «убогими», сгоняя их с собственных полей, вытесняют с земли, им принадлежавшей». Император подтвердил неизменность старого закона и объявил, что любое приобретение земли, совершенное в период с 928 по 945 гг., является незаконным и подлежит отмене[395].

Позаботился император и о римской армии. Любопытны слова императора, никогда не бравшего в руки оружие, о значении армии в жизни Империи, сохранившиеся в указанной новелле. «Что в теле голова, то в государстве войско. Сообразно с тем и другим состоянием все изменяется; кто не прилагает о них большой заботы, тот погрешает против собственной безопасности. Так как с течением времени воинское устройство ослабело, а источники, откуда стратиоты получали средства к существованию и жизни, сделались более скудными и затруднительными, то наше царство приняло меры для приведения их в более благоприятное состояние, соблаговолив учинить дело, полезное для всех». Затем следует резулятивная часть: «Мы постановляем то самое, что неписаный обычай уже ранее утвердил — именно, что не позволяется стратиотам продавать имения, с