Инженер - Эд Нерский

позволяет уменьшить количество жертв?

— Может быть. Но тайна забирает у человека свободу выбора. Это как борьба с фашизмом методом запрещения их книжек. Да, вроде бы и результат есть. Но запретный плод становится сладок. Некоторые начинают воспринимать эти книжки как нечто, несущее истину. Потом во время кризисов то тут, то там пролезает новая версия фашизма. Вот идея рабства, например, была в итоге побеждена через просвещение. Когда банально большинство пришло к пониманию, что общество будет более эффективным без него.

— Но рабство где-то ещё сохраняется, — вставила Светлана.

— Конечно. Но можно считать, что количество уже перешло в иное качество. Однако теория естественной социальной иерархии пока ещё вполне жива. А это базис фашизма. Новой формы рабства. Книги новых и старых идеологов фашизма нельзя запрещать — им надо оппонировать. Искать решение более эффективное, чем то, что они предлагают. Показывать и доказывать, что есть лучшие способы построения общества.

— Если вернуться к магии. Мы можем при каких-то обстоятельствах встать на их сторону?

— Я же сказал, если какая-то информация покажет их несомненную правоту, то да. Но я оцениваю такую вероятность как очень низкую. Когда правота несомненна, то её продвижение не основывают на вранье.

— А представь, что все люди, осознавшие дар, остались живы. Они начинают использовать магию. Многие применят дар для подъёма по социальной лестнице. Богатство, власть. Что будет в обществе?

— Общество вполне может начать истреблять людей с даром. Создадут новую инквизицию. И мы получим ту же ситуацию, что имеем теперь, но в виде открытой войны, а не тайной. Мне кажется, — продолжал я рассуждать, — что открытая война лучше скрытой, поскольку предполагает свободу выбора у обеих воюющих сторон. Обычные люди могут быть заинтересованы в использовании магии и технологии одновременно. Вполне можно найти вариант симбиоза магов и обычных людей. Тебе же нравится, что телефон больше не требуется заряжать?

— А в этой открытой войне ты будешь на стороне магов или людей?

— Думаю, что маги будут воевать с обеих сторон. Это как война красных и белых. Война ценностей. Война за тот или другой вид общества. Какую форму общества предложат маги и какую форму общества предложат простые люди — от этого будет зависеть сторона, которую я приму.

— А ещё от твоих взглядов на тот момент. Которые могут быть противоположны текущим.

— А ещё от моих взглядов на тот момент. С этим не поспоришь, — согласился я. — Но к противоположным взглядам надо прийти. Это дорога от меня нынешнего к другому человеку. Сперва она должна быть пройдена. И если она будет пройдена, то я сейчас не могу предсказать, что сделает тот, другой человек, с совершенно другими взглядами на жизнь. Как-то так.

— Я боюсь этого варианта, — призналась Светлана.

— Я тоже боюсь. Я — это я. Конечно, страшно, если я стану противоположностью самого себя. Если магия может так изменить человека, то хорошо бы её не было в этом мире. Но я думаю, что не магия это делает, а только набор, цепь каких-то страшных событий.

Ты почему завела этот разговор? Ты передумала? Если так, то это будет второй прецедент в моей практике.

— Второй? А кто первый?

— Саша. Я рассказывал же. Мы вылечили его маму, а потом его мама это всё пропустила через себя. Да, она оказала на него большое влияние. Но решение не быть магом он принял сам. Я видел это в его мыслях. Он как раз очень боится, что станет плохим, если у него будут такие возможности. Для него крайне важно быть хорошим человеком. Мне кажется, именно из-за этой его черты, что ему это важно, мы с ним и сдружились.

— Ты слышал про математика, отказавшегося от премии?

— Перельмана? Конечно!

— Может быть, он тоже, как Саша, посчитал, что деньги изменят что-то в нём в плохую сторону?

— Может быть. Это можно предполагать. Ты боишься, что магия изменит тебя? — уловил я сомнения Светланы.

— Да. Но я не в силах отказаться попробовать эту возможность.

— Я думаю, что и я бы не смог отказаться. Но мне кажется, что, чтобы изменить человека, нужно что-то гораздо более сильное, чем магия или деньги. Обретя дополнительные возможности, человек скорее проявит истинную сущность, нежели изменится. И то, чего ты боишься, — это страх увидеть её, свою суть. Но на самом деле ты о ней всё давно знаешь и никакая магия тебя не изменит… Ладно, мы приехали.

…

Мы заселились в домик. Чтобы подъехать к нему, пришлось разгрести снег. Если снег продолжит идти пару дней, то, пожалуй, отсюда будет не выбраться: машина не на полном приводе не пройдёт.

Я осмотрел округу конструктом, не нашёл нигде никаких сигнальных нитей, и Светлана попросила Риту выдать ей порцию Синевы. Я заглянул под ауру Светланы, её характеристическое число было 1-1-2. Осталось только ждать результата.

Я занялся восстановлением убитой в хлам системы отопления. В подвале был электрический бойлер и насос, прокачивающий жидкость по батареям. Работало это всё более-менее сносно, но постоянно вышибало автомат УЗО. Где-то утечка внутри дома. Пришлось отрезать провода к выключателю, находящемуся дома.

Проковырялся с этим до вечера и, добившись результата, отправился спать.

Утром заглянул под ауру Светланы — характеристическое число было 7-7-8. Синева полностью поглотилась.

— Ну что, чувствуешь что-нибудь? — спросил я.

— Нет, ничего необычного.

— Хм. Я на этом уровне уже всё видел. Может быть, процесс требует времени? И проблесков на ауре пока не видно. Наверное, надо подождать ещё.

Снаружи аура Светланы выглядела обычной, зелёной. Странно.

Но поскольку этот процесс я провожу впервые, то я и ожидал чего-то подобного. Решили проверить через несколько дней.

— А где Стёпа, ты его не видела?

— Он попросился на улицу, я его выпустила.

Я выглянул, на снегу было много его следов, но сам кот куда-то усвистал.

— Пойдём, посмотрим видео, покажешь мне, кто новый дежурный у больницы сейчас. Заодно покажу тебе, как работает их засада на крыше.

…

— Прямо из воздуха появляются! — удивилась Светлана.

— Это телепорты. Я у них стырил три подобных