Чувственная пытка - Степанида Воск

Наш сексуальный марафон прерывался лишь на еду, которую доставляли прямо в номер.

Если вы скажете, что у женщин часто возникает желание поговорить после секса, то не верьте. Это только после некачественного секса остается время на разговоры, а после феерического сил не хватает даже взмахнуть ресницами, а не то что ворочать языком попусту. Кроме того, язык отрабатывал свое совершенно на другом поприще. Мужская гордость Неждана оказалась просто огромной, а потому работать языку пришлось в полторы смены. Я получала не меньшее удовольствие, наблюдая, что творилось с мужчиной. Никогда не была любительницей такого рода удовольствий, но к данному случаю это не относилось. Причем с его стороны никаких просьб не было. Я сама проявила инициативу. Хотя почему это инициативу? «Око за око», вернее, «услуга за услугу». Одним словом, он сделал мне приятное, а я сделала приятное ему в ответ.

О завтрашнем дне, вернее, о дне окончания этой безумной недели я старалась не думать. Зачем? Как говорила Скарлетт О’Хара в «Унесенных ветром»: «Об этом я подумаю завтра». Или что-то типа того. Наступит утро нового дня после недели с «подарком», и я приму необходимое решение. Безусловно, оно будет мне неприятно, но делать нечего. Так должно случиться. Какой нормальный мужчина позволит держать рядом с собою бомбу замедленного действия? Никакой. И я это прекрасно понимала. Потому как страшно даже представить, что будет с репутацией Неждана, когда в кругах, в которых он общается, вдруг станет известно, чем он подрабатывает на досуге. Деньги, конечно, большие, да и работа приятная, если подходить к ней с огоньком, но статус она подпортит основательно. И эта боязнь не связана с моим болтливым языком. Нет. Я не расскажу об этом ни одной живой душе, но ведь может случиться, что информация просочится извне. И что тогда? Неждан подумает, что это я разболтала, и я вряд ли смогу оправдаться. Поэтому работу, как бы я ее ни любила, придется оставить. Жаль, конечно. Но ладно. Погрустили – и хватит.

– Юнона, что ты такая задумчивая стала? Ни с того, ни с сего? А?

Неждан лежал у меня на животе и выписывал замысловатые фигуры пальцами на груди, тем самым провоцируя еще на один раунд сексуальных утех. Черт. Как же мне повезло. Он был неутомим. Вроде бы не так давно мы стонали от удовольствия, накатывавшего волнами, и вот он опять желает продолжения. В принципе, я не против. Оказалось, что я совсем и не ледышка, а очень даже знойная женщина. И мне хочется ничуть не меньше, чем ему, радостей секса. Хотя я и сексом-то назвать могу с натяжкой то, что между нами происходило. Мы занимались любовью, как бы это смешно ни звучало.

– Разве?

Мне не хотелось ничего придумывать, впрочем, как и говорить правду.

– Это тебе показалось. Что ты за письмена выводишь у меня на груди?

– Это я ввожу тайный шифр, для того чтобы получить полный доступ ко всем тайникам твоей души.

– Зачем тебе моя душа? Неужели не хватает тела? – удивилась я.

– Как это зачем? Для любви.

Странный ответ. Наверное, его разморило после острого удовольствия, которое мы только что испытали.

– Ой, кто сейчас верит в любовь? Только юные девушки да инфантильные мужчины.

– Значит, я инфантилен по полной программе, – ответил он.

– Вот бы никогда не подумала, что ты инфантилен.

Я потрепала его по волосам. Как же это приятно.

– Я не сказал, что такой. Я имел в виду, что верю в любовь.

– Ну надо же.

– А ты, получается, в любовь не веришь? – осторожно спросил у меня он.

– Почему не верю? Верю. Так же как и в сказки.

Хотя, наверное, тут я лукавила. Где-то в глубине души я верила в любовь. В большую и чистую, не замутненную расчетом и ложью.

– Странно это слышать от молодой женщины.

Он повернулся ко мне и посмотрел выжидающе в глаза.

– С чего бы ты это решила?

– Исходя из собственного опыта.

– Надо же. А о чем он тебе говорит?

– Он показал, что все обман. Во всем присутствует только поиски выгоды.

– Даже любовь? В ней тоже выгода?

– Да.

– Я не верю.

– Может быть, у кого-то и нет, но в моей жизни было так, как я говорю.

– А чего именно так? Не понимаю.

Может быть, у меня притупилось внимание, или я чересчур была вымотана, или повлияло решение по поводу ухода с работы, но я решила ему рассказать то, о чем знал очень ограниченный круг лиц.

– Тут и нечего понимать. Обыкновенная история…

Я слегка откинула голову, чтобы не встретиться с черносмородиновыми глазами. Так легче рассказывать, когда больно душе, и она плачет даже спустя столько лет.

– Если это неприятно тебе, то, наверное, не стоит и вспоминать.

Неждан оказался очень деликатным. У него все «очень». Очень мил, очень романтичен, очень терпелив, да этот ряд можно продолжать до бесконечности.

– Может быть, и не стоит, но я все же попробую…

Я немного помолчала, собираясь с силами.

– История началась давно, кажется, в другой жизни. Я тогда еще жила с родителями и была послушной девочкой. По крайней мере, не хуже и не лучше своих сверстниц. Сильно ничем не отличалась, если не считать положения отца в обществе. Папа, – я с трудом вымолвила это слово, – занимал высокий пост в местной администрации и имел большое влияние. Вместо того чтобы кичиться этим, я была юной неформалкой в глубине души, старалась скрыть свое положение от окружающих. Мне хотелось быть как большинство моих друзей и знакомых, а не выделяться белой вороной среди толпы. Понимаешь, пить пиво из пущенной по кругу бутылки из горла, играть в карты на скамейке в парке, гулять толпой под луной, горланя песни. Моим предкам это, естественно, не нравилось. «Как ты можешь дружить с этим сбродом?» – вот что я слышала каждый день, отпрашиваясь из дома всеми правдами и неправдами. Чем больше на меня давили, тем сильнее я старалась отстоять свою независимость. Не буду рассказывать, чего мне это стоило, но я ее, в конечном счете, добилась.

– Такая с виду мягкая, а оказывается, внутри стержень размером со столб, – пошутил Неждан.

– Если бы. Наша компания была давно сложившейся, но в один из дней в ней появился новый парень. Внешне очень похожий на херувима, только гораздо старше. Вся девичья часть нашего маленького сообщества была им очарована. Я не была исключением, – горько усмехнулась я своим мыслям. – Девочки, затаив дыхание, ждали, кто же ему понравится. Мне повезло. Выбор пал на меня. Я была на седьмом небе от счастья, выпавшего на мою долю. Влюбилась как кошка. Я буквально дышала им, жила каждым его движением, каждым жестом, каждым взглядом… и не замечала ничего вокруг. Оказалось, что он меня уводил из компании, стараясь манипулировать моими желаниями и стремлениями, как я поняла потом.

Тут я замолчала, вспоминая, оценивая, анализируя очередной раз свое прошлое.

– А что тут такого? По-моему, вполне нормальная история, – хрипло прокомментировал Неждан.

Мне показалось, или ему были неприятны мои откровения? Но начав говорить, замолчать уже неудобно, потому я продолжила.

– Не все так просто. Я не хочу рассказывать всю историю от начала и до конца, но хочу сказать лишь одно. Вся моя сказка, в которую я верила долгое время, оказалась ложью. И мой принц на поверку оказался совсем не принцем, а жутким карьеристом, прознавшим о наличии у папочки единственной дочечки.

– Ну и что тут такого страшного? Подумаешь, он знал, кто твой отец, это же никакой не криминал?

Неждан улегся поудобнее и стал поглаживать мою руку, стараясь успокоить.

– Наверное, да. Если бы только ему нравилась я.

Как горько об этом вспоминать…

– Но на самом деле я была лишь ступенькой вверх, даже не самой красивой. Бывают гораздо лучше. Это с его слов. Любимая женщина у него была совершенно другая. Ее он холил и лелеял. Ради нее он старался и изворачивался как уж на сковородке, лишь бы я не потеряла к нему интерес и дала свое согласие на брак. А я бы дала, если бы не услышала один занимательный разговор между отцом и этим дельцом амурного фронта.

– А отец тут причем?

– У него были свои интересы. В первую очередь, желание вывести меня из круга общения, заставив перейти в круг «достойных», кроме того, мой так называемый почти жених должен был докладывать все о моем поведении.

– Пока не самые страшные прегрешения для любящего человека. Их можно было бы и простить.

– Ты сейчас говоришь о ком? – разволновалась я не на шутку.

– Об отце, конечно. Твоему… другу… – тут он запнулся, – прощения нет.

– Я ненавижу ложь во всех ее проявлениях. Если любишь человека, то открываешь свою душу нараспашку, впуская его внутрь себя, живя им, чувствуя его, как самого себя. Неправда же порождает недоверие, желание проверить. И вот тут любовь умирает.

– А если для неправды есть свои причины? – хрипло спросил у меня Неждан. – Крайне веские…

– Никакая причина не оправдывает ложь в любом ее проявлении. Доверие либо есть, либо его нет. А каждый раз гадать: сказали мне правду или солгали, я не хочу.