Про две жизни и одну смерть - Ольга Пряхина

в кабинете она разглядела директора Магнуса, то упала на колени, наконец разжала покрасневшие пальцы и позволила яйцу прокатиться по тонкому ковру кабинета.

— Слезай, — велела Гера девочке и вцепилась в директора.

Тот придержал её за плечи, а потом уставился на золотое яйцо.

Гера знала — если директор Магнус успеет, если спасет свою жену, то ей все простят. Но там сейчас переполох, тревога. Оставалось надеяться, что этот ужасный саркофаг-тюрьму не перевезти так быстро.

— Энтар ее почувствовал. Он сказал: «Там Фламма!» — выпалила Гера.

Когда Магнус услышал имя жены, то замер и даже моргать перестал. Незнакомая девушка, присевшая рядом с ними, тоже навострила уши.

Магнус сильнее сжал её плечи и переспросил:

— Фламма?

— Феникс, — закивала Гера. — Так он мне сказал.

— Я посмотрю?

Она кивнула и почему-то зажмурилась, но ни боли, ничего такого. Только мелькнули перед глазами воспоминания о сегодняшнем дне.

И теперь двое, та незнакомка и Асгрим, словно ждали вердикта Магнуса.

— Я иду. Асгрим, я должен идти прямо сейчас. Ты поможешь Редьярду?

Тот кивнул с неохотой, словно жаждал пойти с директором. Но какое ему вообще дело до чужой жены? У лис был нюх на такое, и Гера прищурилась, разглядывая Асгрима, словно увидела в нем что-то новое.

— Я тоже! Меня возьми, — влезла девушка.

Но Магнус поднялся, даже не спорить не стал — раз! — и нет его.

В это же время Редьярд вскочил со своего места, бросившись к двери, и раздраженный Асгрим бросил братьям инкубам:

— За ним!

Кабинет почти опустел, и сбитая с толку Гера огляделась.

Магнус, тот, кто мог помочь, исчез, а яйцо дракона теперь медленно прожигало ковер. И осталось оно на совести Геры. Рядом на корточках сидела эта поддельная лиса и пыталась укрыть яйцо остатками черной мантии.

— Рассказывай по порядку, — приказал Асгрим, сжимая переносицу.

Прежде чем начать, Гера встала на ноги, сорвала с окна штору и тоже села рядом с яйцом.

— Вот, давай этим.

Девчонка кивнула и взяла из её рук плотную ткань.

— Я все расскажу, но сперва помоги, — Гера кивнула на яйцо и раздраженно дернула ухом. — Там Энтарнахан.

— Проклятье все же его догнало, — сказал Асгрим и постучал по губам кончиками пальцев. — Чтобы из яйца появился дракон, оно должно греться в драконьем пламени. Но, сама понимаешь, Энтарнахан последний, поэтому для него это все равно что смерть.

— Смерть? — растерянно переспросила Гера.

Она это проклятое яйцо тащила сюда с таким трудом!

— Но, — Асгрим неприятно улыбнулся, — есть еще один вид волшебного пламени, которое сгодится для этой цели.

Он посмотрел на девушку, которая ходила туда-сюда по комнате и нервно грызла ногти. Гера перевела на ту взгляд. На вид самая обыкновенная: коротышка и стриженная под мальчика. Если бы не хмурилась, то можно было бы назвать симпатичной.

— Что? — рявкнула она, заметив взгляды.

— Впрочем, — вздохнул Асгрим устало, — лучше надейся, что Магнус успеет и его жена-феникс поможет. Ведь ее и искал Энтар в надежде спастись.

— Погодите, — нахмурилась девушка. — Вы про мою маму? Кому она должна помочь?

Она посмотрела на Геру, задержалась на её красных, покрытых волдырями руках, а потом перевела взгляд на закутанное яйцо, которое уже остывало и больше не заставляло ткань тлеть.

— Маму? — спросила Гера у Асгрима. — Эта вот тоже феникс?

Гера уставилась на самого человеческого человека, которого видела в своей жизни.

— Ну, пока она скорее недоразумение, а не феникс, — насмешливо сказал Асгрим.

— Ты… — Гера прокашлялась. — Вы и правда?..

— Да, я феникс, — вздернула нос девушка. — Так что, если тебе нужна помощь, не груби, а проси вежливо.

Гера после этих слов без промедления опустилась на колени и коснулась лбом пола. Ей не привыкать к желаниям вздорных хозяев, хотя она успела подзабыть, как правильно выпрашивать чью-то милость.

— Стой! Стой, я пошутила. Не надо!

Перепугавшись, девушка шлепнулась рядом с Герой и попыталась поднять её с пола. Гера не выдержала и рассмеялась. Таких глупых господ она точно еще не встречала.

— Я Регина, — сказал эта девушка.

— Эту ничтожную лисицу зовут Гера, — ответила она.

Регина вздохнула и с опаской посмотрела на завернутое в ткань яйцо, а потом спросила:

— Этот дракон… Он ведь нашел маму?

Регина, все так же сидя на подпаленном ковре, потянула сверток к себе. Она размотала все тряпки, слой за слоем, и подняла яйцо. Прямо так, голыми руками. Гера испугалась, что та закричит и выронит яйцо, так что приготовилась подхватить хрупкое вместилище глупого дракона, протянув к яйцу обожженные руки.

— Теплое, — сказала Регина вместо этого, разглядывая золотую скорлупу.

Гера посмотрела на Асгрима, но тот молчал и взирал на происходящее с искренним любопытством.

— Если можешь помочь — помогай, добро всегда возвращается. Так мне папа говорил, — сказала Регина и обняла обеими руками драконье яйцо. Воздух вокруг неё поплыл от жара.

Гера глазом моргнуть не успела, как её дернуло в сторону, подальше от молодого феникса, а к боку тут же прижалась девчонка.

И Регина вспыхнула!

Гера так напугалась, что из рыжей лисицы едва не стала полярной, стоило только представить, что с ней сделает директор, если она загубит его дочь. Но эта героиня без мозгов не спешила кричать и кататься по полу как живой факел. Вся её одежда вмиг сгорела, но Регина сидела спокойно, а всплески пламени разворачивались за её спиной, как огромные крылья.

— Достаточно, — сказал Асгрим и, как будто был бессмертным, подошел к пылающему фениксу. — Клади сюда, — он опустил на пол огромную чашу, которую выудил прямо из воздуха.

Когда Регина устроила в ней яйцо, руны на чаше вспыхнули, и даже после того, как ладони феникса разжались, огненный кокон продолжал гореть безо всякого топлива — языки пламени будто прилипли к яйцу.

Регина посмотрела на свои вытянутые руки и спросила жалобно:

— А как обратно? Обратно как вернуться?

Едва она договорила, как пламя погасло, оставив после себя только обычную человеческую кожу. Регина с облегчением ощупала себя и только после этого осознала, что на ней не осталось ни клочка одежды.

Именно в этот момент дверь снова распахнулась, и в комнату вошел Редьярд, хотя Гера скорее назвала бы его Разором. На руках