Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова

я был конченым! Столько лет мучился от боли и дурацких мыслей, а с ними и выводов, всё откладывал поход к нейрохирургу, а оказалось – всё можно починить. Да, я теперь на робота Вертера похож – запчастей у меня, я думаю, не меньше чем у него, но зато я всё могу! Всё-таки иногда просто необходимо выкинуть из головы своё медицинское образование и побыть немного простым пациентом. А что Любочка ваша?

– Слава богу, обошлось! Мама сразу подумала об аденоидах, но проконсультировали девочку у аллергологов, и всё стало на свои места. Хотя, конечно, нет такого закона, который бы запрещал ребенку с аллергией иметь ещё и увеличенные аденоиды. Но ей стало намного легче после переезда к нам. Врачи сошлись на том, что наличие ковров, старой мягкой мебели или домашних животных в родительском доме вызвали у Любочки аллергический насморк, а вслед за этим и затруднение дыхания через нос. Так что, по словам мамы, в ряде случаев действительно приходится бороться «и с мухами, и с котлетами», но мы успели вовремя, она даже спать стала спокойнее, да и Татку теперь просто не узнать. – Павел опустил голову, улыбаясь своим мыслям. – А я понял, что женат на отличной женщине, приятель!

– Ладно, Паш, пошёл я на обход, быстро мамочек гляну и домой к своей будущей мамочке. Спасибо тебе за разговор, бывает, что всё, что тебе нужно – это просто поговорить с друзьями. Ты тоже не вешай нос, вот увидишь – всё у вас будет хорошо. Ну, пока!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Константин вышел, а Римский прикрыл глаза и улыбнулся – у них и так всё хорошо. И Таня... Как она изменилась, стала такой нежной, ласковой, будто снова медовый месяц. И поёт часто, а уж как возится с девочкой! Прекрасная мать! Осталось решить вопросы с удочерением, то тут уже от них мало что зависит. Прошёл всего месяц после гибели Кати, а будто полжизни прошло.

– Павел Николаевич! Вас в операционную вызывают! Игорь Павлович с Симоновой стоит, показатели падают!

Голос дежурной сестры вырвал его из мыслей, он резко вскочил и быстро спустился по лестнице. В операционной стояла напряжённая тишина, были слышны лишь короткие команды Симоновой.

– Что тут? – спокойно спросил Римский у своего коллеги.

– Кровотечение, – тут же ответил анестезиолог и молча показал на монитор с множеством цифр.

– Проблемы с плацентой, Павел Николаевич. Готовьте центральные вены, кровь Галина Ивановна уже побежала заказывать. Проверь, пожалуйста. – Симонова повернула голову, санитарка вытерла лоб, стараясь не задеть очки.

– Сделаю, – коротко ответил Римский, всматриваясь в показания жизнедеятельности на мониторе дыхательного аппарата, затем вышел и в несколько шагов пересёк коридор. – Галина Ивановна, что там с кровью?

– Мало, Паш, если начнёт сильнее кровить, нас это количество не спасёт. Что делать?

– Запрашивай все городские станции!

– Уже, у всех дефицит четвёртой отрицательной, на данный момент у нас всего литр.

Римский задумался, а затем протянул руку за телефонной трубкой:

– Центр крови? Катя, звони в военные училища! Нужна срочно четвёртая группа, отрицательный резус. Срочно, Катя! – Он выслушал ответ дежурного врача и повернулся к Бережной: – Подготовить кабинет в приёмном. Девочки, воду кипятите, чай сладкий, в Центре крови свои работать будут.

– Павел Николаевич, что с кровью? Пациентка закровила! – Санитарка смотрела на него перепуганным взглядом и сжимала дрожащие кулаки.

– Ты только успокойся, всё будет хорошо, там сама Симонова стоит, у неё ещё никто без спросу не уходил. Что с военными, Бережная?

– Готовы, уже оповещение пошло, едут мальчишки, никто не отказался! И как только тебе мысль такая в голову пришла?

– Вот так и живу: всё своё ношу с собой – мнения, эмоции, нервы, матерные выражения. На всякий случай, мало ли что. Время-то тревожное. Бережная, всё на тебе. Кстати, данные всех курсантов в базе есть – там и кровь, и их здоровье. Они анализы сдают, так что здоровы все.

– Паш, что происходит? – Казанцев бежал по коридору, стягивая с плеч халат.

– Кровотечение, Верочка кровь запросила, пока справляются, но ты знаешь, она просто так нервничать не будет.

– Понял, я к ним.

Что происходило дальше, позже не смог бы, наверное, рассказать ни один из медиков и внезапных доноров. Февраль не баловал жителей столицы, морозы стояли крепкие, но медсёстры бегали из корпуса в корпус, стараясь донести тёплую кровь до операционной, закутывая её в свои шубы и зимние парки, передавая многочисленные флаконы в операционную и возвращаясь обратно.

Вера Андреевна сидела в углу операционной, молча наблюдая за действиями реаниматологов. Хирурги сделали всё, что могли, осталось ждать, как на всё отреагирует сама пациентка.

– Вера Андреевна, а как же так получилось, что пропустили такое? – Казанцев сел рядом на корточки и искоса глянул на профессора.

– Потому что ни разу в консультации не была! – со злостью ответила Симонова. – Иметь такую редкую группу крови, резус, несколько абортов и дома сидеть до того момента, пока кровь не появилась! Слава богу, ребёнка смогли спасти, синий как купорос. И ладно бы первые роды! Так ведь третий ребёнок уже! – Вера Андреевна сжала кулаки и тихо добавила: – И последний, к чёртовой матери! Ты чего так сидишь? Спина болеть будет.

– Нет, не будет. Пришлось матку удалить?

– А иначе мы бы из живота не ушли, там не матка, Костя, а сплошной сгусток! Что там, ребята?

– Пока всё в пределах нормы, Вера Андреевна, будем ждать.

– Со стола не снимать, – бросила Симонова. – Хм, а ведь недавно мы с Наташей Римской решили отдохнуть, так сказать, выпили бутылку шампанского и начали обсуждать особенности лечение ДВС-синдрома*, две дурочки. А теперь вот, не дай бог, конечно, обсуждения и пригодятся. А ты чего остался, чего домой не поехал?

Константин пожал плечами и спокойно ответил:

– Собирался уже, но услыхал, что у вас тут какая-то задница, позвонил Иринке и остался. И хорошо, что остался. Пока Пашка со своими гвардейцами чужую кровь лил, я её родную фильтровал. Так что все при деле. Иногда ловлю себя на мысли, что не дай бог такое с моей...

– Замолчи! – тут же отрезала Симонова, помолчала и уже спокойно добавила: – Ты езжай, Костя. Я останусь, мало ли.

– Я с вами, потому что вы правы – мало ли.

– Спасибо, дорогой.