Официантка - Елена Нестерина

— Вот за что я люблю Маринку, так это вот за это! — с восхищением проговорил Хан. — Типа она царица, а все пусть тут прыгают. Костик, глянь, просто сока ей, а сколько смысла…

— Ага, — промычал Костик. Он придвинулся к Карине поближе и сопел своим носом прямо в самое её ухо.

Что в таких случаях делала её сестра? А черт её знает, что она делала. Карина с легким смешком похлопала Костика по щеке.

— Я хочу с тобой выпить… — пробормотал Костик.

Карина была рада, что её действия не вызвали никакой особенной реакции. А то кто его знает, этого Костю, возьмет ещё и стрелять начнет… Хлопнула водки, поковыряла что-то на тарелке, и, видя, что возникла пауза и клиенты могут разбежаться, стала приставать, какие из блюд её ресторана кому больше нравятся. Карина вообще не предполагала, о чем говорить, это была единственная тема, показавшаяся ей нейтральной, к тому же все, что касалось кухни, она хорошо знала. Мужики бормотали что-то, и тут Хан попросил:

— Марин, заказать мне, что ли, ещё мой любимый салатик? Да, наверно. Ты скажи ему, ладно? — и помахал рукой официанту, который склонился сейчас над ухом Карины и, думая, что общается сейчас со своим главным начальником, спрашивал о том, какие будут ещё распоряжения.

Карина похолодела. Она знать не знала, какой салатик больше всего любит ненавистный Хан.

— Нет, скатерти не меняй, так и оставь. А ко всему ещё марешаль из фазана, ребята не пробовали, грибки вот в сметане простые… Из бара, да, водки… И Хану, да, его любимый салатик…

Официант только открыл рот, чтобы, видимо, спросить, что же это за салатик, но Карина твердой рукой отправила его исполнять приказание.

Пока она говорила, Хан несколько отвлекся, и Карина обрадовалась, что он не увидел её замешательства.

В это время зазвонил телефон, лежащий у неё на коленях.

Марина, не тратя времени, бросилась к двери. Ключ свободно провернулся в замке, вмиг Марина закрылась с обратной стороны и огляделась. На диване стояла сумка, в которой ничего, кроме всяких мелочей, не было, и лежали куртки. Без всякого зазрения совести Марина прошарила по всем карманам, но ничего интересного не нашла. Под куртками оказалась бумажная коричневая папка.

«Есть!» — подумала Марина, оглянулась ещё раз на дверь, прислушалась и раскрыла эту папку.

Договор на выдачу кредита, сумма которого поразила Марину, был подписан сегодняшним числом. Следующая же бумага чуть не выпала у Марины из рук. Под текстом, набранным на компьютере, стояла фамилия и подпись Николая. Неужели он в городе? Как иначе он мог подписать то, что тоже датировалось сегодняшним числом? Из этой бумаги выходило, что Николай передает в собственность перечисленных лиц помещения и компанию, принадлежавшие до этого ему. Лица были перечислены те, что в настоящий момент сидели в «Генерале Топтыгине» и общались с Марининой сестрой. Что касается кредита, то выходило, что Николай его берет, передает Хану и его друзьям, а сам обязуется выплачивать, начиная с определенного времени. Подпись Николая была настоящая, документы составлены правильно. Все честно. Выходило, что Николай лишается всего, да ещё и добровольно.

«Так вот оно в чем дело! — Марину охватил ужас. — Вот почему он им не нужен в Москве! Ну ты даешь, Хан… Вот это фортель… Ну и гад же ты! Что же делать?»

Вернув папку на место, Марина закрыла дверь и вышла в коридор. Ее руки дрожали, и мир, казалось, поплыл перед глазами. Она подошла к дверям, возле которых сидел охранник, и протянула руку за телефоном.

Карина, словно нехотя, поднесла трубку к уху.

— Милая, это я! Это очень важно, послушай меня… — услышала она, уже собравшаяся сказать: «Что ещё за плита? Я сама на кухне посмотрю», однако голос в трубке был мужской.

— Кто это? — Карине ничего другого не оставалось, потому что она не могла предположить, кто в это время мог позвонить её сестре. — Слушай, позвони позже, а? Я на работе.

Она нажала кнопку, завершая тем самым разговор с неизвестным, чуть не испортившим ей все операцию.

— Молодец, Маринка, правильно, гони ты всех, — обнял её Костик, и Карина едва не отбросила его руку.

К тому же водка ударила ей в голову, стало жарко и вяло. «Когда же Марина вернется?» — с тоской думала Карина, в то время как ей уже снова наливали водки, подставляли принесенное блюдо.

Хан поднялся.

— Ну, пора и мне освежиться, — сказал он, и Карина чуть со стула не упала.

«Ну все, как я его удержу?» — Она не могла подвести сестру, вновь втянувшую её в свои махинации.

— Хан, присядь-ка, — Карина притянула его к себе, другой рукой пододвигая без всяких предупреждений стул от соседнего столика. — Скажи, как тебе живется? Без меня?

Хан даже замер.

— Ты что, Маринчик? Ты ещё спрашиваешь? Да фигово. А что, ты хочешь мне что-то предложить? Я тебя внимательно слушаю.

— Что слушать? Тоска, Хан, что ж за жизнь-то? Скучно мне, разве не видно…

— Мне как скучно, — вздохнув, произнес Хан. — Только что дела ничего себе так идут, а остальное прямо хуже, чем тоска. Марин, поехали куда-нибудь, а?

— Сегодня, что ли? — Карина взяла сигарету, но мотала ею в воздухе и прикуривать не торопилась, напрасно официант и Хан вытащили зажигалки. Карина тянула время, больше ничего ей другого не оставалось. И что Марина там копается? Может, она случайно телефон отключила?

Карина как бы невзначай выложила телефон на стол. Нет, все с ним в порядке, поэтому освободившейся рукой ей пришлось приобнять Хана. Он обрадовался.

— Конечно, сегодня. Вот с ребятами досидим. Если бы ты знала, как я рад. У меня сегодня счастливый день, я теперь просто другой человек. А уж ты-то как меня радуешь…

— Ну, я ещё ничего не обещала, скажешь тоже. — Карина наконец решилась прикурить, и после двух затяжек у неё перед глазами и вовсе все заплясало.

— Вот люблю тебя такую! — заулыбался Хан. — Глазки горят! Ух, Марина, какая же ты красавица!

Друзья присоединились к этому восклицанию, и Карине снова пришлось с ними выпить.

— Что ж они с салатом тормозят? — удивился Хан. — Марин, а в «Сакунтале» тоже такой делают? Ты оттуда его перетащила?

— Ты перепутал, Хан, это в «Зеркале», — не зная зачем, сказала Карина и тут вспомнила, что Хана в «Зеркале» она, считай, никогда и не видела.

— Нет, это ты путаешь, забыла, что ли… — начал Хан.

Но в это время зазвонил телефон.

— Да, — якобы с раздражением, Карина взяла трубку и услышала Маринин голос. — Что ещё за плита? Что с ней? Я иду сама на кухню…

— Умница, все правильно, я тебя в коридоре жду! — донесся из трубки Маринин голос.

Карина поднялась с места.

— Вот видишь, Хан, не дают они мне покоя. Я мигом, сейчас и салатец твой подгоню. Ты дождись меня, ладно? Чтоб я пришла, ты был. Договорились?

Хан кивнул.

— Нет покоя. — И Карина решительными шагами удалилась.

… - Что там, Каринка, все нормально? — Марина подхватила сестру, которую шатало.

— Тошнит, — пробормотала Карина.

— Быстро домой! — Марина набросила на сестру шубу и повесила сумку. Такси тебе вызвали. Беги, если что, там потошнишь. Я позвоню вечером! Они из-за стола не выходили?

— Считай, нет…

— Спасибо! Ты меня так выручила! Ну, беги! — заторопилась Марина.

— Марин, там салат…

— Что за салат?

— Хан какой-то свой любимый салат заказал, а я не знала, какой. Что там на кухне? — бормотала Карина, подталкиваемая Мариной к выходу.

— А, да знаю я какой. Спасибо! Я справлюсь. Беги!

И Марина кинулась на кухню. Салат принесли раньше, чем она появилась за столиком.

— Ну что, Марин, мы с тобой договорились на сегодня, или как? — Хан все это время ждал её.

— Чего ты хочешь? — Марина не была в курсе, о чем шла речь, но хорошо знала Хана. — Хан, дружок, конкретнее.

— Да конкретнее некуда.

Марина поняла, что начиналась старая песня, однако могла только догадываться, что сама, в лице Карины, была её инициатором.

«Ну, ты сейчас получишь у меня, мразь, — с невыразимой злостью подумала она, видя, как ковыряется Хан в своем любимом многоэтажном салате „Перепелиное гнездо“. — Ишь, любитель нежных птичек-перепелочек».

Она встряхнула всех остальных, что собрались сейчас отмечать свою удачно проведенную операцию, и устроила дикую пьянку.

Такую Марину редко кто видел. Она разошлась, заставляя своих собутыльников танцевать, загоняла их, грозилась всех перепить, и действительно пила так лихо, что мужчины едва за ней поспевали. Она ни на минуту не давала им расслабиться. Нервы её были так напряжены, что, казалось, попади ей сейчас в руки любая пика или старинный пистолет со стены, и она раскрошит всех, с кем она пила и кто был ей сейчас так противен.

Однако она не подавала виду и лишь смеялась, тормошила Костика, Шуру, Никиту, а уж с Хана просто не слезала. Сережа уже лежал на столе и даже голову оторвать не мог, Шура был весь зеленый и еле ворочал языком, а Костик только краснел, все заметнее наливались его глаза и уже, кажется, вот-вот должны были вывалиться из орбит.