Имею топор - готов путешествовать! - Евгений Шепельский

Сбоку раздался перестук копыт, мой напарник поравнялся с передком фургона, восседая на откормленном пузатом ишаке.

- Ну что ты так медленно? У него что, колеса квадратные?

- Овальные. Отстань, я разрабатываю план нашего пути, - я прищелкнул вожжами, и два каурых мерина слегка ускорили шаг. Куда им быстрее, они и так тянут перегруженный фургон едва-едва. Впрочем, за пять часов мы покрыли миль двадцать без всяких помех; гном ехал позади и следил, не покажутся ли на пустынной дороге огни преследователей. Внутри фургона царила тишина. Мои наниматели дремали на матрасах Мельника. Гм, хочу надеяться, что дремали. Фургон тесный, кое-кому пришлось устроиться сидя. Ну ничего, в тесноте да не в обиде. Когда отъедем от "Полнолуния" миль на тридцать, устроим дневку на открытом воздухе. А пока - вперед. Подальше от Убийц, Охотников, Магов и белобрысого полудемона.

Олник немного помолчал, дыша перегаром. У меня сложилось ощущение, что рядом со мной едет живой винокуренный завод.

- Не видно ни черта!

Он преувеличивал, точнее - откровенно врал: любой, даже равнинный гном видит в сумерках как дикая кошка. Лучше бы сказал: да, я боюсь темноты. Вот это было бы чистой правдой.

- Хочу спать!

- Так полезай в фургон.

- Еще чего! Там эльфы! Я расчихаюсь до неприличия!

Я не ответил. Нытье напарника начинало действовать на нервы. Нет, я, конечно, понимаю - у него похмелье, и шишка на лбу совсем не радует, да еще этот килт... Он ехал в коротком килте поверх штанов. Точнее, в скатерти канареечной расцветки, наскоро прихваченной нитками, чтобы держать форму, с широкой бретелькой поверх левого плеча. Все чин по чину, все, как и полагается гномам, что живут под властью Жриц Рассудка, разве что килт без тартана* Зеренги. Это был кошмар и скандал, из-за которого мы тронулись в путь на час позже. Крессинда была неуступчива, как прибрежный утес. Либо гном едет в килте, соблюдая правила Жриц, либо она разворачивается и уходит. Мой бог! Когда женщина получает хоть крупицу власти, она начинает злоупотреблять! Олник тоже стоял стеной. Бегать в килте с голыми ногами, это... Тридцать лет такого не было, с самой Зеренги! Компромисс придумал я. Килт - формальность, и нет ничего плохого, если напялить его поверх штанов. Эксцентрика, ну подумаешь! Крессинда надулась. Олник надулся. Но это был единственный выход - лучший из всех возможных. Но, конечно, в таком наряде желательно не появляться в людных местах.

Не смешно, а грустно. Полагаю, именно внезапная потеря мужского начала сделала гнома таким брюзгой. Скоро он начнет жаловаться на головную боль в определенные дни месяца и отращивать волосы, чтобы заплетать в косу.

- Я думаю, нас обоих сглазили, вот что! - сказал напарник и скукожился в седле.

Может быть, Олник, может быть.

Он громко чихнул.

***

Мы так и не узнали, кто отравил лошадей. Предатель, лазутчик или крылатый демон? Скотник божился, что он не при делах - и, глядя на его простецкую физиономию, в это можно было поверить. Альбо заподозрил Кривошлепа, но Мельник покачал головой: лошади прихворнули еще до того, как фургон коротышек оказался на постоялом дворе.

В живых остался один Чахоточный Чох, на котором наш гном ехал от самого Текно. Его, видимо, не приняли в расчет, или у осла нашлось достаточно соображения, чтобы не съесть политую ядовитым зельем траву.

Монго испытал приступ паники, я - тоже, но не подал вида. Не подавать вида, что все плохо, когда оно плохо - одна из обязанностей лидера. Ну и конечно - я всегда знаю куда идти, даже если отряд уперся носом в тупик.

На сей раз дверцей в тупике оказался почтовый фургон коротышек. "Конфискация имущества ввиду острой необходимости", так я это назвал. Они не пожелали расстаться с ним по-хорошему, они брыкались и орали, пока мы вышвыривали на землю ящики и почтовые торбы. Когда Кривошлеп чуть не отхватил Скареди палец, мы связали шмакодявок, а после отборной порции ругани на самых высоких нотах - заткнули им рты. Эльфы щедро отсыпали им золота, но гнев карликов было не унять. Их оскорбили и ограбили при исполнении, практически - обесчестили, пихнули мордой в пыль. Уж теперь они позаботятся, чтобы о варварах Джарси разнеслась поганая молва. Ну и, разумеется, я до самого конца света буду отрешен от услуг хараштийской Посыльной Гильдии.

- Прости, Кривошлеп, но обстоятельства вынуждают, - покаянно сказал я.

Он попытался сожрать меня взглядом.

- Едем к Ближнему перевалу! - объявил я на случай, если коротышки, вздумав отомстить, донесут на нас в Синдикат.

Мы собирались в спешке, бросая в фургон вещи, подвязывая тюки к бортам и заднику. У эльфов на удивление оказалось немного вещей - всего-то по две седельные торбы. Сами седла я отговорил брать с собой - лишний вес ни к чему, а хорошими скакунами нам не разжиться до самой Сэлиджии, фрайторской столицы, будь она неладна.

Мельник, посвященный в тайну письма, одарил нас матрасами и едой, и, лично от себя - бутылкой красного и воровским хитрым поясом, куда можно прятать всякие мелкие бытовые штуковины вроде выкидного ножа и бритвы.

- Кажись, и мне пора рвать когти, - сказал он, более чем довольный количеством эльфийского золота в карманах. - Пересижу в одном месте до лучших времен. Раз Империя сцапала Харашту, торговли в ближайшее время не жди, да еще эти карлики... - Он хитровато прищурился. - Кстати, раз пошла такая пьянка - седла-то я забираю. Твои, э... Не против?

Ушастые не были против.

Выезжая за ворота "Полнолуния", я вспомнил, что забыл прихватить гнома.

Досадно. Досадно, что вспомнил, я имею в виду.

Проклятый килт.

***

Заря разошлась на полнеба. Фургон волочился по пустынному тракту, путь отмеряли покосившиеся мильные столбы. Гном ехал где-то позади. Надеюсь, он исправно поглядывал за спину. Ночью и в сумерках преследователей заметить легче: если их много - а их много - они обязательно зажгут несколько фонарей.

Но тракт в обе стороны был пустынен. Ни тебе торговых караванов, ни гонцов. Со времени блокады долина Харашты погрузилась в летаргию.

Я ловил ртом порывы легкого холодного ветра, оцепенев в полудреме, и отчаянно пытался не уснуть. Фургон миновал несколько деревень с засеянными полями и мост через реку Грокс. Будка мытаря пустовала. Да, худы дела у Синдиката. Вернее, теперь его дела - собственность Империи. Вот ведь как бывает.

Когда сумерки уступили место дню, я велел напарнику уничтожить следы поворота колес и, съехав с тракта, надежно затерял фургон в лесистых холмах. Выбрал поляну попросторнее, распряг коньков, стреножил и отправил пастись. Нашел и обозначил место для костра под деревьями. Дым рассеется в листьях, с дороги нас не заметят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});