НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

В 1944 г. «образовательная» система подготовки агентуры спецслужб РСХА претерпела очередное усовершенствование. Приняв опеку над школами и курсами бывшего Абвера, VI управление Вальтера Шелленберга развернуло подготовку агентов не только для существующих потребностей, но и с прицелом на послевоенное время. Тогда же в Дрездене открылась высшая разведшкола «Арбайтсгенайншафт», главной задачей которой стала подготовка нелегалов для работы в республиках Средней Азии. Такие же «учебные заведения» вскоре появились еще в некоторых городах Германии.

Программа обучения агентов и диверсантов в школах РСХА от абверовских особо не отличалась. Традиционно преподавались минно-подрывное и радиодело, методы разведывательной работы, приемы и способы связи, вербовки осведомителей, конспирации, фашистской агитации, организации диверсионно-повстанческих групп и др. Ежедневно проводились занятия по строевой, физической и огневой подготовке, топографии и др. Изучались новые образцы мин и взрывчатых веществ, способы их маскировки в виде угля, противогазных коробок, бытовых предметов и т. д. Исключение составляла лишь индивидуальная подготовка агентов-нелегалов. Наряду с изучением общих и специфических приемов и методов агентурной работы, она предусматривала усвоение целого ряда дополнительных знаний – тайнописи, радиодела, углубленное изучение легенды прикрытия, каналов связи и многое другое.

После окончания учебы агенты разбивались на диверсионно-разведывательные группы. В соответствии с предполагаемыми районами действий и «служебным положением» проходило обеспечение подложными документами, военным, специальным обмундированием или гражданской одеждой, а также деньгами, оружием, спецсредствами, медикаментами, взрывчатыми веществами, минами и т. д. Вес снаряжения и вооружения нередко составлял 25–30 и более килограмм. На окончательное укомплектование и инструктаж (общий и отдельно с каждым членом группы) отводилось несколько дней. Для возвращения через линию фронта агент получал условный пароль-пропуск. Это, как правило, были слова: «1Ц СД» или его порядковый номер, например «К-67», где буква расшифровывалась как «Кавказ».

Характерной особенностью подготовки и воспитания агентурных кадров с участием спецслужб РСХА стало наличие в «образовательной» системе специального штрафного лагеря, где содержались агенты и официальные сотрудники «Цеппелина», других диверсионно-разведывательных формирований, совершившие те или иные проступки, расшифровавшиеся или вызывающие подозрение в преданности после возвращения из советского тыла. Появление лагеря пришлось на середину 1942 г. Дислоцировался в г. Крейцбурге (Верхняя Силезия), где шифровался под видом общего лагеря военнопленных (шталаг 318). В различное время численность его «подопечных» составляла от 100 до 400 человек. В зависимости от степени доверия они делились на несколько категорий: зачисленные в «особый взвод» штатные лагерные сотрудники, штрафники, особые штрафники, реабилитированные. Каждая из категорий имела определенного цвета одежду и издали заметный отличительный знак. У штрафников она была желтой с буквами «СУ». У «коллег» из категории «особых» такого же цвета с дополнительной буквой «С» на спине. Реабилитированные носили синюю униформу с теми же буквами «СУ». Остальной контингент облачался в одежду синего цвета без знаков «различия».

Первоначальной категорией, в которую попадали все прибывшие в лагерь, были штрафники. В «особом взводе» числились реабилитированные. После проверки их дальнейшая участь, как правило, определялась службой в полицейских подразделениях. Позже (в январе 1944 г.), на базе «особого взвода» появилась «зондеркоманда 108», на базе которой велась подготовка полицейских, а также штатных лагерных сотрудников и агентуры для работы в лагерях военнопленных и среди иностранных рабочих. После переформирования в «Шулюнгкомандо» (учебную команду) в ней стали осуществлять обучение традиционных специалистов шпионского ремесла. Финальный аккорд деятельности штрафного лагеря и его «учебной команды» пришелся на весну 1945 г.

Работа школ (курсов) Абвера и РСХА, прежде всего по организации обучения, внутреннего распорядка, решению бытовых вопросов, выдерживалась в традиционном немецком стиле и была схожей. В 1942–1943 гг., в сравнении с последующим периодом, она отличалась большей терпимостью и свободой действий обучавшегося контингента. Ситуация кардинально изменилась после поражения Вермахта на Курской дуге. Усилился внутренний режим, возросли требования к дисциплине, активизировался учебный процесс. Шесть часов специальной и общей подготовки увеличились до восьми-десяти. Переменный состав школ, дислоцировавшихся на территории рейха, только изредка стал бывать на экскурсиях, в ознакомительных поездках и т. д. Сократился и общий срок подготовки агентуры. Теперь он составлял 1–3 месяца, в отличие от прежних 3–6.

Возглавляли школы и курсы Абвера старшие и младшие офицеры, реже – имевшие боевой и специальный опыт по профилю обучения фельдфебели и унтер-офицеры. В отдельных случаях ими руководили офицеры Вермахта или РОА, они же – кадровые абверовские агенты из среды белоэмигрантов и националистов, среди них Борис Смысловский, Борис Рихтер, Георгий Бобриков, Сергей Обухов и др. Организационно-штатная структура школ, численность постоянного и переменного состава определялись спецификой и направленностью обучения. В среднем число штатных сотрудников составляло от 30 до 100 человек. Должности преподавателей и переводчиков занимали преимущественно бывшие советские и военнопленные других стран, имевшие соответствующую подготовку и изъявившие желание сотрудничать с немцами. Было среди них немало и тех, кто занимался изготовлением подложных документов, легенд прикрытия и т. д.

Маскируя «учебные заведения» под различные военные, полувоенные и гражданские объекты, Абвер стремился располагать их в наиболее неприметных и малодоступных местах. Всячески ограничивались и контакты обучающихся с местным населением. Для более тщательной их проверки обычным явлением стало насаждение в местах дислокации внутренней агентуры. Немало ее действовало и непосредственно в школах.

Форменную одежду курсанты получали из захваченных в оккупированных странах воинских складов. Изредка выдавалась немецкая униформа без погон. Право на ее ношение получали лишь наиболее отличившиеся. Виды поощрения для побывавших в «боях» агентов устанавливались в виде краткосрочных отпусков для поездки в Германию, денег, продуктов, сверхлимитных билетов в бордель, присвоения званий рядовых, унтер-офицеров, реже младших офицеров РОА или Вермахта, награждений т. н. «восточными медалями», низшими наградами рейха.

Курсанты, преимущественно по национальному признаку, проживали в казармах или бараках. Отдельно селились лишь обучающиеся по индивидуальной программе. Их общение с внешним миром всячески ограничивалось.

Трехразовое курсантское питание осуществлялось по нормам тыловых частей Вермахта. Со временем оно стало ухудшаться. Денежное содержание составляло 10–20 рейхсмарок в месяц. Их хватало лишь на насущные бытовые потребности. Культурно-массовая работа ограничивалась просмотром военных хроник министерства пропаганды рейха, художественными немецкими и иностранными фильмами, чтением нацистских газет и журналов, среди них – издаваемые РОА. Практиковались занятия различными видами спорта, в большинстве игровыми.

Организационно-штатное построение работы школ РСХА отличалось более жестким подходом и атмосферой бытия. Сам факт их нахождения на территории концлагерей уже создавал напряжение и нервозность. И хотя будущие агенты освобождались от тяжелых физических работ, имели относительно комфортабельные условия быта, достаточно времени для совершенствования шпионско-диверсионного мастерства, занятий спортом, дымящие трубы крематориев постоянно напоминали о реально существующей опасности возврата за колючую проволоку. Последнее служило и стимулом для добросовестного выполнения взятых в свое время на себя обязательств.

Все ступени подготовки агентуры РСХА (в заммельлагерях, формлагерях и собственно в диверсионно-разведывательных школах) возглавляли члены СС, сотрудники СД или гестапо. В отдельных случаях это были старые проверенные кадры из представителей других народов, среди них, например, оберштурмфюрер СС Аркадий Кочубей. Лиц из числа военнопленных и других категорий использовали только в качестве вербовщиков, переводчиков, преподавателей общевоинской подготовки, лечебного персонала, а также специалистов по изготовлению фальшивых документов. Из них же отбирались и «доверенные лица», осуществлявшие агентурно-оперативные разработки обучающихся и постоянного состава на лояльность к нацистскому режиму. Обыденным явлением были проверки на преданность рейху и с участием курсантов. В некоторых школах (в Евпатории, Осипенко и других) «личные качества» переменного состава изучались во время отпусков в город с последующим «случайным» знакомством с женщинами и мужчинами – внутренними агентами. Представляясь подпольщиками, партизанами или просто патриотически настроенными людьми, они старались навязать откровенный разговор, узнать подробности служебного положения и др. Недонесение о знакомстве и состоявшемся разговоре было для гестапо серьезным сигналом. Использовались и провокации, спаивание и т. д. Заподозренных в наименьшей нелояльности отправляли в концлагерь, в лучшем случае – в зондеркоманды или полицейские подразделения.