Рядовой Рекс - Борис Сопельняк

Погибая у ворот бункера, эти солдаты знать не знали, что творилось за толщей стен. А там извлекались на свет старинные вина, ликеры и деликатесы. Пили партийные бонзы, генералы, советники и секретарши, пили офицеры, камердинеры, шоферы и слуги. Лишь Гитлер не притрагивался к рюмке и каждую минуту требовал новых сведений о положении на фронте, диктовал свое завещание. Он призывал немецкий народ лучше погибнуть, чем прекратить войну, он успел исключить из партии и снять со всех постов Геринга и Гиммлера.

Еще утром 30 апреля Гитлер на что-то надеялся, но после полудня принял решение. Его камердинер Ленке получил приказ раздобыть двести литров бензина и принести их в сад рейхсканцелярии. Личный шофер фюрера Кемпке стал уверять, что канцелярия окружена русскими и на машине не прорваться, но Ленке так на него посмотрел, что тот все понял и побежал выполнять приказание. Больше всего он страдал не от того, что начал догадываться, зачем нужен бензин, а от того, что достал на двадцать литров меньше.

И вот последний обед. За столом — гробовое молчание. Любимица Гитлера овчарка Блонди не отходит от хозяина. В углу поскуливают четверо ее щенят, но Блонди не реагирует. Совершенно подавленная Ева Браун что-то умоляюще говорит Гитлеру. Он усмехается и напоминает о судьбе Клары Петраччи — ее вместе с Муссолини сперва расстреляли, а потом повесили вниз головой.

Подали пирожные. Никто к ним не притронулся. Тогда Гитлер придвинул к себе блюдо и подозвал Блонди. Следом за ней прибежали и щенята. Гитлер взял пять пирожных, вставил в них капсулы с ядом, посмотрел в преданные глаза Блонди и… протянул пирожное самому нетерпеливому щенку. Через секунду тот был мертв. Такая же судьба постигла остальных. Блонди окаменела, кажется, она начала что-то понимать, но хозяин торопливо сунул в ее пасть пирожное — она успела благодарно облизнуться, внутри что-то лопнуло и Блонди упала замертво.

Все, кто были за столом, пришли в неописуемый ужас — им казалось, что их тоже заставят есть пирожные. Но Гитлеру уже было не до них. Он встал, взял под руку Еву и они ушли в другую комнату. Все знали, зачем ушел фюрер. Но когда он это сделает и как? И не передумает ли? Когда раздался приглушенный выстрел, все облегченно вздохнули. Борман, Аксман и Ленке вбежали в комнату. Гитлер и Ева Браун сидели на диване. Голова Евы лежала на плече мужа. Оба были мертвы. На полу валялся револьвер.

Теперь командовал Борман. Гитлера завернули в ковер и потащили наверх. Еву взвалил на плечи сам Борман. В саду нашли воронку от авиабомбы, положили в нее трупы, облили бензином и подожгли. Смрад, зловоние, дым — вот и все, что осталось от фюрера. Уже рассветало, и Борман поднял глаза навстречу солнцу. То, что он увидел, заставило содрогнуться: в восходящих лучах солнца над куполом рейхстага развевалось красное знамя.

Еще продолжались бои, еще сопротивлялись эсэсовцы, но всем было ясно, что войне конец. Ни Громову, ни его разведчикам участвовать в этих боях не пришлось: сразу после падения рейхсканцелярии их поставили в оцепление. Какие-то большие начальники озабоченно сновали туда и сюда, что-то вывозили, что-то выносили, разведчики иногда помогали… И вдруг нежданно-негаданно Виктора пригласили вниз.

— С собакой, — добавил посыльный.

Виктор кликнул Рекса и шагнул в проем выбитой двери. Крутая бетонная лестница вела вниз. Площадка, поворот, снова площадка… Чем глубже спускались, тем короче становился шаг Рекса, тем безвольнее болтался хвост, а из горла вырывались какие-то всхлипывающие звуки. Наконец, вошли в довольно большую, ярко освещенную комнату.

— Майор Громов, — представил его Галиулин незнакомому генералу.

Тот кивнул и с любопытством посмотрел на Рекса.

— Хорош, бродяга, — одобрительно заметил он. — Волкодав что надо, от такого не уйдешь. Жаль, что поздно увидел, а то бы забрал в «Смерш».

У Виктора мгновенно вздулись желваки.

— Разумеется, вместе с хозяином, — заметил его реакцию генерал и чуть заметно улыбнулся.

— У нас он тоже не сидел без дела, — ревниво сказал Галиулин.

— Очень хорошо, — миролюбиво поднял руки генерал. — Сейчас самое время проверить, как он справлялся с этими делами. Задача такая, — чуть строже сказал генерал, — я дам понюхать фуражку, а он пусть определит, куда делся ее владелец. Вопросы есть?

— Есть. Разрешите сперва осмотреться. Его что-то сильно беспокоит, — кивнул Виктор на Рекса.

— Хорошо, майор, осмотритесь. Только, чур, ничего не трогать!

Виктор отцепил поводок и легонько подтолкнул Рекса. Тот потоптался, ни с того ни с сего с подвывом зевнул и пошел вдоль забитого недоеденной снедью стола. Он уже знал, куда и зачем идет. То, что чуял он, людей не волновало, но для Рекса других запахов, кроме того, который уловил еще на лестнице, не существовало. В углу перед грудой коробок и чемоданов он остановился и обернулся к хозяину. Виктор наткнулся на его взгляд и содрогнулся — столько там было горя и той невысказанной тоски, которую люди не случайно прозвали собачьей.

— Разрешите? — обратился Виктор к генералу.

Тот молча кивнул. Виктор разгреб коробки, отбросил чемоданы — и увидел остекленевшие глаза красавицы овчарки. Рядом лежало четверо мертвых щенят.

— Позвать Ленке! — приказал генерал.

Тут же ввели холеного, но какого-то обвисшего немца.

— Что за собаки? — спросил генерал по-немецки.

— Это Блонди, — неожиданно дрогнувшим голосом ответил немец. — Фюрер ее очень любил. А рядом — ее щенята.

— Почему здесь? Почему дохл… мертвые?

— Потому, что на них… проверяли действие яда.

— Кто именно? Вы?

— Это делал фюрер. Лично, — опустил голову Ленке.

Генерал не удержался и так громко выругался, вспоминая всех немецких матерей, а заодно и их бога, позволяющего производить на свет таких подонков, как Гитлер, что все притихли. Лишь Рекс тихонько подвывал, не в силах оторвать глаз от щенят и их матери.

— Да заткните вы ему глотку! — снова сорвался на крик генерал. — И без него с ума сойти можно!

— Ко мне, — не очень строго позвал Виктор. — Сидеть.

Рекс изломанно повернулся, с трудом переставляя ноги, подошел к хозяину и с деревянным стуком сел.

— Повторяю задачу, — взял себя в руки генерал. — Вот фуражка. Дайте ему понюхать — и пусть ищет.

Виктор взял небольшую, почти детского размера фуражку с невысокой тульей и лаковым козырьком, подержал, повертел, зачем-то понюхал сам — явственно пахло потом и стариком. Потом дал понюхать Рексу. Тот все понял, подобрался и навострил уши.

— Ищи! — приказал Виктор.

Рекс походил по комнате, подскочил к столу и вскинулся на стул с высокой спинкой.

— Так, — одобрительно крякнул генерал, — значит, сидел он здесь. Дальше?

Рекс снова обошел вокруг стола и двинулся к двери в соседнюю комнату.

— Что там? — спросил генерал у Ленке.

— Личные покои.

Рекс царапнул дверь. Виктор распахнул створку и они оказались в небольшом кабинете с широким диваном. Рекс тут же метнулся к дивану.

— Пока все совпадает с вашим рассказом, — заметил генерал.

— Я не врал, — опустил голову Ленке. — Все так и было.

— Дальше! — торопил генерал. — Куда он потом делся? Куда ведут следы?

Рекс крутился около дивана и никак не мог понять, чего от него хотят.

— Следы обрываются, — сказал Виктор.

— Как это обрываются?! — повысил голос генерал. — Если человек вошел в эту комнату, значит, он должен быть здесь. Не мог же этот тип испариться! А если вышел, то и следы должны вести куда-то наружу.

— Я с ним поговорю, — опустился на колени Виктор. — Он постарается.

Виктор снова и снова подносил фуражку к самому носу Рекса и что-то говорил на ухо. Генерал нетерпеливо фыркал, что, мол, за фокусы, но Виктор не обращал на него внимания.

Наконец, Рекс понял, чего от него хотят. Он покрутился около проплешины на полу, где когда-то лежал ковер, и верхним чутьем повел за собой хозяина. Сперва он вышел из комнаты, постоял около стола и решительно двинулся к лестнице. Виктор едва поспевал за ним, а сзади пыхтел генерал. Выскочили в небольшой дворик. По ноздрям шибануло запахом гари, бензина и распускающихся листьев. Рекс даже зажмурился и тут же потерял след. Но Виктор поднес к его носу фуражку. Рекс встряхнулся и уверенно побежал к зияющей посреди двора воронке. Обежал ее, гавкнул и, аккуратно подобрав хвост, сел.

— Все, — сказал Виктор. — Дальше идти некуда.

Генерал молча обошел воронку, потыкал палкой в пепел, выковырял золотистую пуговицу, поднял, повертел в руках и подозвал Ленке.

— От мундира?

— Так точно.

— А это? Кажется, заколка? — заметил он обгоревшую проволочку.

— Заколка, — кивнул Ленке. — Ее заколка.

— Просеять весь пепел, — приказал генерал подошедшим офицерам. — Прощупать каждую пядь земли. Значит, вы уверяете, что здесь сожгли именно их? — обернулся он к Ленке.