Положите ее среди лилий - Джеймс Хэдли Чейз

на ноги.

– Ну и ночка у нас выдалась, – заметил я, прислоняясь к стенке расщелины.

Керман сощурился, глядя на меня.

– Да, – сказал он. – А медаль мне за это дадут?

– Я тебе выпивку поставлю.

Сделав глубокий вдох, я изо всех сил уперся плечами и ступнями в каменные стены расщелины и таким образом сумел зависнуть.

– Это так ты собираешься путешествовать? – уточнил Керман с ужасом в голосе.

– Ага, старинная швейцарская традиция.

– И мне тоже придется так?

– Если только ты не хочешь остаться здесь до конца своих дней, – безжалостно подтвердил я. – Другого способа нет.

Я начал подтягиваться наверх. Острые камни впивались мне в лопатки, двигаться приходилось медленно, но у меня все же получалось. Если только мышцы ног меня не подведут, я доберусь до верха. Но если подведут, меня ждет стремительное падение на камни.

Я продолжал подниматься. Лучше уж таким способом, чем пытаться перелезть через выступ. Примерно на трети пути пришлось остановиться и отдохнуть. Ноги ныли, будто я пробежал сотню миль, а мышцы на бедрах тряслись.

– Как дела, приятель? – прокричал Керман, высвечивая меня фонариком.

– Ну, я по-прежнему цел, – с сомнением отозвался я. – Подожди, пока я доберусь до верха, прежде чем лезть самому.

– Лезь. Я никуда не спешу.

Я двинулся дальше, очень медленно, и плечи начали болеть. Я то и дело поглядывал на усыпанное звездами небо. Мне казалось, оно становится ближе, – может быть, это было самовнушение, но оно меня вдохновляло. Я карабкался дальше, дыхание шумно вырывалось сквозь стиснутые зубы, ноги одеревенели, плечи покрылись ссадинами. Все выше и выше, дюйм за дюймом, понимая, что обратного пути нет.

Я должен добраться наверх или упасть.

Расщелина начала сужаться, и я понял, что нахожусь как раз на уровне того выступа. Продвижение усложнилось. Места для того, чтобы упираться в стены плечами и ногами, не хватало.

Затем я остановился. Дальше двигаться было некуда. Расщелина над головой сузилась до трех футов. Вжавшись в скалу покрепче, я вынул фонарик и поводил лучом по стенам надо мной. На расстоянии вытянутой руки рос жесткий куст. Справа от меня было подобие узкой полки – верхняя часть выступа.

Я убрал фонарик в карман и потянулся к кусту. Схватившись за него у корней, я осторожно потянул. Куст выдержал. Я потянул с усилием. Куст все равно выдержал. Затем, сделав резкий вдох, я перестал давить ногами в стену расщелины и расслабил их. Волнующий был момент. Куст согнулся, но держал меня. Я покачивался из стороны в сторону, чувствуя, как холодный пот стекает по спине, затем я подтянулся в сторону каменного уступа и вцепился в него свободной рукой. Пальцы нащупали трещину – этого было недостаточно, чтобы удерживаться, но достаточно, чтобы переменить положение. Я висел там, прижимаясь телом к поверхности скалы, брыкая ногами в воздухе, вцепившись правой рукой за куст, а левой за узкую щель в каменном уступе. Теперь одно неверное движение – и я полечу вниз. Я здорово испугался.

Доводилось мне в жизни испытывать приступы паники, но подобного ни разу.

Очень осторожно я начал ослаблять хватку правой руки и подтягиваться на левой. Я медленно потянулся вверх. Голова и плечи были уже над выступом. Я подался вперед, когда грудь коснулась края выступа, и завис там, едва живой. Сердце тяжело колотилось, кровь шумела в ушах. Спустя какое-то время я собрался с силами, чтобы подняться еще на пару дюймов. Подтянул одно колено и уперся им о стену расщелины, а затем титаническим усилием рванулся наверх и упал спиной на выступ, не сознавая ничего, кроме стука сердца и собственного рвущегося дыхания.

– Вик! – Голос Кермана послышался снизу из расщелины.

Я прохрипел что-то и подполз к краю выступа.

– Ты в порядке, Вик?

Его голос доносился как будто с расстояния в несколько миль – глухой шепот из темноты. Внизу из стороны в сторону маячила светящаяся точка. Я и понятия не имел, что забрался так высоко, и при виде света фонарика у меня закружилась голова.

– Да, – прокричал я в ответ. – Дай мне минуту!

Немного погодя у меня выровнялось дыхание и успокоились нервы.

– Джек, у тебя не получится, – крикнул я вниз. – Тебе придется подождать, пока я принесу веревку. Слишком опасно. Даже не пытайся.

– Откуда ты возьмешь веревку?

– Не знаю. Найду где-нибудь. Ты жди на месте.

Я повернулся и посветил фонариком в темноту. До вершины скалы оставалось всего каких-то тридцать футов. Остаток пути был нетрудным.

– Я пошел, – крикнул я Керману. – А ты жди, пока я принесу веревку.

Действительно, я практически шагом преодолел следующие тридцать футов и поднялся прямо к узорчатому бассейну. Надо мной возвышался дом. Одинокий огонек светился в одном из окон.

Я двинулся на свет.

4

На веранде никого не было, а качели с кожаными подушками выглядели такими заманчиво-удобными. С каким удовольствием я вытянулся бы на них во весь рост и вздремнул часиков на двенадцать.

В просторной гостиной горел торшер с желто-голубым пергаментным абажуром. Двустворчатые двери, ведущие из гостиной на веранду, были распахнуты настежь.

Я остановился, поднявшись по ступеням веранды, потому что услышал голос – женский голос, нарушавший тишину летней ночи, наполненной ароматами цветов и желтым светом полной луны. Голос был громкий и визгливый, в нем прорывались нотки сдерживаемой истерики.

– Ой, заткнись! Заткнись! Заткнись! – повторял голос. – Приходи быстрее. Ты достаточно сказал. Просто заткнись и приходи!

Я увидел ее. Она сидела, подогнув колени, на одном из больших диванов и сжимала телефонную трубку в маленьком крепком кулачке. Она не могла меня видеть. Свет торшера падал прямо на ее красивую головку и блестел в ее волосах цвета воронова крыла. В темно-зеленых брюках с высокой талией и в шелковой блузе в тон она выглядела так, что хоть пиши картину в духе Варгаса[18]. Его любимый типаж: длинные ноги, узкие бедра, высокая грудь, при этом очень живая – прямо огонь.

Она сказала:

– Сейчас же прекрати! Зачем повторять одно и то же? Просто приходи. Это все, что мне от тебя нужно. – И она бросила трубку на рычаг.

Мне не показалось, что ситуация требует какой-то скрытности или хитрости, и я был не в настроении вести сложную игру. Ноги у меня подкашивались, ссадины болели, я все еще не мог отдышаться, а нервы были на пределе, как взведенный курок пушки грабителя. Поэтому я прошел в комнату, даже не удосуживаясь ступать потише. Мои шаги по паркетному полу прозвучали гулко, словно небольшие взрывы.

Я увидел, как напряглась ее спина. Она медленно повернула голову и посмотрела на меня через плечо. Ее