Поднятые по тревоге - Иван Федюнинский

Генерал-лейтенант Пэрн сформировал подвижную группу, которая, пройдя за сутки более 100 километров, утром 22 сентября с боем вступила в город. Над столицей Советской Эстонии вновь взвилось Красное знамя.

В Таллине соединения эстонского корпуса захватили 25 самолетов, 185 орудий, 230 автомашин, а в порту — 15 морских судов, на которых находились советские военнопленные н гражданское население. Гитлеровцы предполагали вывезти их в Германию, но наше стремительное продвижение сорвало эти планы.

В ознаменование освобождения Таллина в Москве был дан салют двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырем орудий. Личному составу 2й ударной армии Верховный Главнокомандующий объявил благодарность, соединениям эстонского корпуса было присвоено наименование «Таллинские».

В тот же день, 22 сентября, 8-й эстонский корпус со средствами усиления вышел из 2-й ударной армии.

Мы продолжали двигаться к городу Пярну. По существу, передовым дивизиям пришлось опять повернуть фронт на 180°, как после прорыва с ораниенбаумского плацдарма. В самом начале наступление развивалось на север, а теперь они взяли курс почти строго на юг.

Нам предписывалось не позднее 25 сентября очистить от противника часть побережья Рижского залива и овладеть городом Пярну. А фактически эта задача была решена уже к 23 сентября.

В последующие дни войска армии полностью очистили побережье от разрозненных групп противника и вступили на территорию Советской Латвии. Впереди вдоль восточного побережья залива стремительно двигались стрелковые корпуса генералов Фетисова и Поленова.

Противник поспешно отходил, поддерживая действия своих арьергардов огнем военных кораблей.

26 сентября неожиданно поступил приказ штаба Ленинградского фронта, требовавший прекратить преследование. Откровенно говоря, мне сразу был непонятен его смысл. Наши корпуса стремительно приближались к Риге. Все стало ясно только после директивы о переброске армии на другое направление.

Генерал Фетисов не сразу разобрался, в чем дело.

— Командарм приказал продвигаться вперед, — упрямо твердил он офицеру связи. — Я выполняю это распоряжение.

Только после моего вмешательства дальнейшее наступление было приостановлено. В 110 километрах юго-восточнее Пярну к исходу 26 сентября мы соединились с вышедшими на побережье войсками 3-го Прибалтийского фронта.

А на следующий день 2-я ударная армия была выведена в Резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Я провел совещание офицерского состава, на котором сделал разбор действий в Эстонии. Общие итоги были неплохими. За период с 17 по 26 сентября войска армии прошли с боями белее 300 километров, освободив центральные и западные районы республики и города Таллин и Пярну, а также более 2000 других населенных пунктов. В ходе операции наши соединения захватили 6880 пленных и многочисленные трофеи.

Успех был достигнут благодаря хорошо организованному взаимодействию всех родов войск, созданию сильных подвижных групп. Широкое применение маневра, энергичные и решительные действия наших войск не позволили противнику закрепляться на новых рубежах.

Вместе с 8-й армией мы очистили от врага всю материковую часть Советской Эстонии. В руках противника остались лишь острова Моонзундского архипелага.

Но мы не имели права закрывать глаза и на свои недостатки. На них я тоже подробно остановился, проводя разбор минувших боев.

Внимание командиров было нацелено на необходимость лучшей организации разведки и более тщательного изучения переднего края противника, его системы огня. Кроме того, я требовал уверенного управления войсками в движении, умелого построения боевых порядков с учетом местности и особенностей вражеской обороны, обучения войск ближнему бою.

В связи с выходом армии из состава Ленинградского фронта Маршал Советского Союза Л. А. Говоров издал приказ, в котором высоко оценил наши действия. В приказе, в частности, говорилось: «2 УА в составе войск фронта сыграла большую роль в снятии вражеской блокады с Ленинграда, завоевании великой победы под Ленинградом и в боях за освобождение Советской Эстонии от немецко-фашистских захватчиков.

Победоносный путь 2 УА на Ленинградском фронте отмечен блестящими успехами, а боевые знамена ее частей овеяны неувядаемой славой.

Трудящиеся Ленинграда и Советской Эстонии всегда будут свято хранить в своей памяти боевые заслуги доблестной 2 УА, ее героических воинов — верных сынов Отечества…»

Глава X. Стремительность и еще раз стремительность

Октябрь 1944 года. Глубокая осень. Ночь. Наш эшелон, мерно постукивая на стыках рельсов, мчится в темноте. За окнами вагона — ни огонька. Там, среди полей и негустых перелесков, затерялись разоренные войной деревни.

По стеклам наискось стекают крупные капли дождя. В последнем купе кто-то из солдат охраны наигрывает на гармони.

Мы в Польше. Едем на 2-й Белорусский фронт. Сюда направлена наша 2-я ударная армия.

Войска 2-го Белорусского фронта недавно захватили плацдарм на западном берегу реки Нарева в районе Макув-Пултуск. Его сейчас удерживают соединения 48-й и 65-й армий. Даже общее знакомство с обстановкой заставляло думать, что Ставка не напрасно перебрасывает свой резерв именно сюда. Наревский плацдарм очень выгоден для развития наступления, которого, как это чувствовалось по всему, ждать осталось недолго.

Штаб армии выехал с одним из первых эшелонов. В Тарту осталась только небольшая оперативная группа для организации переброски войск.

Выгрузка происходила в районе Острув-Мазовецкий, в 70–90 километрах от линии фронта.

К середине октября передислокация была закончена. Прибыли три стрелковых корпуса: 98, 108 и 116-й, а также средства усиления. Соединения и части рассредоточились в лесах вокруг Острува-Мазовецкого.

Через несколько дней приехал командующий 2-м Белорусским фронтом генерал-полковник Г. Ф. Захаров. Невысокого роста, страдающий излишней полнотой, он, зайдя ко мне, грузно опустился на стул.

— Хочу посмотреть одну из ваших дивизий. Кто тут у вас под рукой?

— Рядом располагается девяностая стрелковая дивизия генерал-майора Лященко, — доложил я.

— Прикажите завтра в восемь часов построить весь личный состав, распорядился командующий.

О генерал-полковнике Захарове я слышал много нелестного. Говорили, что он опытный генерал, но чрезмерно самолюбив, явно переоценивает свои знания и потому сковывает инициативу подчиненных. Рассказывали также, что он бывает порой грубым, не обладает необходимой выдержкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});