Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин

вспомнить, что творилось поначалу. Народ обнаглел мгновенно: полтора квартала до места службы — пройди пешком… Нет, телепортирует. Сеть, естественно, перегружена. Набирай номер, не набирай — вечно занято.

Решили увеличить количество блямб. Но это легко сказать! Сколько их нужно наляпать — хотя бы в пределах города? Тысячу? Две тысячи? Сто тысяч? Сколько-то там наляпали… Увеличили вдобавок мощность каждого приемного устройства, расширили финишную зону метров до двух в диаметре, а саму ее разбили на отдельные топы — этакие пятачки, каждому из которых был опять-таки присвоен свой номер. Предполагалось, что уж теперь-то давки не возникнет.

У нас — да чтоб не возникла?

Дело вот в чем: финишируя прямиком на блямбу, притираешься к ней подошвами идеально. А если рядом, то тут еще как повезет. Вокруг-то асфальт, бетон, паркет — то есть пространства, в смысле гладкости далеко не совершенные. Естественно, между подметкой и поверхностью периферийного топа иногда остается зазор, так что лучше особо не расслабляться — ощущение, полагаю, не из приятных, когда обрываешься хотя бы и с миллиметровой высоты. Хуже, если каблуки оказываются чуть глубже уровня. Клиенты жаловались: бьет по пяткам, причем очень даже чувствительно.

Ну и, понятное дело, все норовят попасть в середку, что отнюдь не каждый раз удается. Вот, скажем, набрали двое один и тот же код. Приемное устройство, распределяя кого куда, отдаст предпочтение более продвинутому телику… Ах, да! Мама! Забыл тебе сказать: теликами теперь называют телепортаторы, а телевизор окончательно стал ящиком, хотя давно уже не ящик.

* * *

Нежное чмоки-чмоки автомобильной дверцы — и вскоре из-за глянцево-черной колесной глыбы выглядывает краешек физии. Владелец. Опасливо озирает тротуар. По случаю раннего утра нигде никого. Успокаивается, затем видит меня. Заискивающая улыбка.

— Вот, — произносит он как бы в оправдание. Обходит капот, неловко его оглаживая и похлопывая. — По старинке, знаете…

Переступает парапет и оказывается на тротуаре.

Судя по облику и прикиду, один из тех, кто всю жизнь ездил черт знает на чем и мечтал о крутой тачке, как вдруг настали иные времена: богатенькие кинулись распродавать автотранспорт — ну и купил по дешевке, а теперь вот не знает, что с этой роскошью делать.

— Хорошая машина, — сочувственно говорю я.

Глаза автолюбителя вспыхивают радостью — встретил родную душу. Оно и понятно: так легко принять товарища по несчастью за единомышленника!

— Очень хорошая! — истово подтверждает он. Тут же спохватывается, тушуется. — Нет, хлопот, конечно, много, но… — Голос его обретает прежнюю уверенность, а то и воинственность. — А вот на природу, скажем? — с вызовом вопрошает он. — Кинул в багажник мангал, палатку, харч… А с теликами вашими… — испуганно моргает, но, видя, что я понимающе киваю, воодушевляется вновь: — Что туда с теликом прихватишь? Один рюкзачок?..

В целом замечание верное. Сосед рассказывал, у них в дачном поселке всего две блямбы: одна — возле колодца, да еще одна грузовая — на околице. Хотя, говорит, в последнее время с доставкой получше стало: прибывает курьер, шлепает финишную переноску прямо на участке, принимает что ты там заказал — и до свидания.

А водитель совсем осмелел.

— Задолбали портачи! — рубит он напрямик правду-матку. — Уже приткнуться некуда! Вчера, например… — Фраза остается незавершенной. На миг нас легонько толкает воздухом — и в паре шагов (точнехонько на одном из металлических дисков) возникает востроносая костяная старушенция.

И я снова представляю себе, как бы на подобное диво отреагировала моя покойная мама.

В руках у бабуси громоздкий кнопочный телик чуть ли не первого выпуска. Раритет, однако. Знаю я эту модель — работает только в черте города. Редкое барахло. Мы уже такими и не торгуем.

— Ишь, понаставили… — скрежещет прибывшая, завидев джип. — Когда ж вас всех наконец в утиль сдадут?..

Автолюбитель робеет, не знает, как поступить: то ли спрятаться в скорлупу своего транспортного средства, то ли прикинуться простым прохожим вроде меня. Но тут, на его счастье, бабку отбрасывает на полметра, а на том месте, где она только что стояла, материализуется интеллигентного вида сутулый долговязый старикан с такой же примерно рухлядью в руках.

— Да куда ж вас несет? — вопит старушенция. — Интервал кто соблюдать будет?

Старикан смущен и озадачен.

— А что интервал?.. — оправдывается он сипловатой скороговоркой. — Интервал — пять секунд. Если меньше — ничего бы и не сработало…

— А подождать?

— Так сколько вас ждать? Странная вы какая-то…

На мгновение склока прерывается появлением постового.

— Ну? — со скукой осведомляется он. — И кто кого подрезал?

У этого телик покруче — служебный, относительно продвинутый. Такими мы тоже не торгуем, но совсем по иной причине. Не имеем права.

Утро, должно быть, выпало скучное, без нарушений, раз уж полицейского привлекло столь мелкое происшествие. Обычно подобного рода столкновения фиксируются компьютером и непосредственного вмешательства властей не требуют.

Автовладелец от греха подальше снова перешагивает через парапет и, оказавшись в родной своей резервации, как бы невзначай начинает продвигаться к передней дверце джипа.

Неподалеку на одной из блямб вырастает не по сезону тепло одетый афроамериканец (только его тут не хватало!) и некоторое время лупит зенки на происходящее. Чистый Отелло.

— На машине вам ездить, а не телепортировать!.. — дребезжит старикан.

— А вы — дохлятина старая! — с блеском отбривает его бабуля. И ликующе скандирует по слогам: — Дох-ля-ти-на!

Не слишком ли много старых дохлятин для одного тротуара?

Полицейский пытается призвать обоих к порядку.

— Раша крэйзи… — ошалело бормочет интурист — и вспыхивает. Точнее, даже не вспыхивает — обращается на долю секунды в подобие хрустальной статуи, наполненной бледно-золотистым сиянием. Так, мама, выглядит со стороны момент старта. Еще его называют — пых. Был Отелло — и нету. В Америку небось свою ненаглядную подался, оставив на сетчатке моих глаз темный отпечаток. Теперь, куда ни повернись, везде его силуэт.

Джип тем временем издает прощальное чмоки-чмоки, потихоньку отчаливает от парапета и, огибая выбоины, тоже покидает место происшествия.

— А вы свидетель? — оборачивается ко мне блюститель порядка.

— Никакой я не свидетель, — открещиваюсь я.

— Но вы же рядом стояли!

— Спиной стоял.

— Так, — говорит полицейский. — Номер ваш сообщите.

— Нету, — ухмыляюсь я в ответ.

— Как нету?

— Так, нету. Ни телика, ни номера.

— А как же вы…

— Пешком.

— А… если куда-нибудь далеко?

— А некуда. Вполне доволен своим районом.

— А на работу?

— До работы полтора квартала.

— Ну а на ярмарку там… в супермаркет…

— Маршруткой.

— Да сколько их осталось, маршруток? Раз-два — и обчелся!

— Ну вот тем не менее…

Полицейский заинтригован.

— Иеговист, что ли? — догадывается он, понизив голос.

— Православный.

— Так патриарх же заявил публично, что нет греха в телепортации!

— Н-ну… нет — значит