Колдовской Мир - Андрэ Нортон

План начал претворяться в жизнь, и все, о чем оставалось договориться, было только время выступления.

Саймон распластался на самом краю утеса. День был пасмурный, но тумана не было, и потому Саймон ясно видел две арки башен Верлейна; поднеся к глазам прозрачную кварцевую линзу — эсткарпский вариант земного бинокля — он внимательно оглядел высокие стены крепости. Вдали маячил когтеобразный риф, тот самый, что приносил добычу обитателям крепости, промышлявшим морским разбоем. Именно на этот риф и должен был высадить своих лжеторговцев Аннер. Таким образом, они окажутся достаточно далеко от крепости, чтобы выманить наружу гарнизон в надежде поживиться за счет очередной жертвы моря.

Серое небо и влажный воздух предвещали шторм. Однако им нужна была управляемая стихия, которая сработала бы на них. Саймон продолжал изучать местность через линзу, но его мысли были заняты совсем другим. Джелит уехала в Эс-Касл к Властительницам, полная радости и восторга перед своим открытием, что она не утратила колдовских способностей. Но с тех пор он не слышал от нее ни единого слова, не было между ними и той мысленной связи, которую Саймон ожидал. И теперь он уже почти был готов поверить, что те недели в Южном Форте были всего лишь сладким сном, что никогда не было в его жизни столь полного свершения желаний, какое он испытал в тот миг, когда она слилась с ним воедино. Ведь тогда ему показалось, что теперь он точно знает, что такое блаженство, с которым не сравнится даже рай.

И снова его охватил холодный страх, и снова ему почудилось, что между ними вырастает стена. Нет, лучше всего гнать от себя прочь все мысли об этом, иначе он, подобно Корису, забудет свой долг и сломя голову кинется на поиски Джелит.

Времени было мало, очень мало. «Сегодня ночью, — подумал Саймон, убирая в карман кварцевую линзу, — сегодня ночью они выступают». Прежде, чем уехать, Джелит передала ему все сведения о подземных ходах Верлейна, и теперь они запечатлены навсегда в его мозгу. Прошлой ночью он с Ингвальдом и Дуротаном спустились в пещеру, где начинались эти ходы. Молча смотрели они на старинный алтарь, воздвигнутый в честь богов, обратившихся в прах вместе с теми, кто их почитал. Он ощутил нечто странное, что невозможно было определить, нечто висевшее в воздухе, от чего трудно становилось дышать. И это нечто оказало настолько сильное противодействие способности Саймона воспринимать происходящее сверхчутьем, что он едва совладал со своим телом, которое задрожало, словно в лихорадке. В этих подземных тайниках Древнего Мира, без сомнения, противоборствовали друг другу многие таинственные силы.

Саймон соскользнул с утеса, перебрался к расщелине, где притаились три разведчика пограничников и один фальконер.

Саймон спросил:

— Сообщения были?

«Глупый вопрос, — тут же подумал Саймон, — ведь он и сам бы в тот же миг узнал о ее прибытии, будь она здесь». Но юноша в кожаном костюме и кольчуге разведчика вскочил на ноги при виде Саймона.

— Есть сообщение от сенешаля, лорд. Капитан Осберик полностью подготовил судно. Он может спустить его на воду по сигналу, но только не может поручиться, что ветер продержится достаточно долго.

Время… Саймон не обладал способностью управлять стихией, и потому, если Джелит не вернется вовремя, им придется рискнуть и положиться на волю наступающего шторма, не рассчитывая на помощь волшебства… И это должно быть сделано сегодня ночью, самое позднее — завтра.

Раздался резкий крик птицы, и черно-белый сокол, глаза и уши Ункара, камнем упал на подставленную руку хозяина.

— Сенешаль идет, — сообщил Ункар.

Саймон никогда не мог разобраться в той связи, которая существовала у птиц с человеком, но он давно убедился, что такие сообщения всегда точны, и что птичья служба фальконеров куда надежнее, чем любая разведка на этих высотах. Корис идет сюда, и он настроен выступить немедленно, и на этот раз Саймону придется уступить настояниям других. Но где же Джелит?

Несмотря на неуклюжее тело, Корис двигался с той расчетливой экономией энергии, которая отличает всякого опытного бойца. Огромный топор, который он вынул из руки легендарного Вольта в тайной гробнице птичьего бога, скрывался под складками плаща, но на сенешале был боевой шлем и оружие тоже при нем. Красивое лицо, так странно сочетавшееся с уродливым телом, светилось мрачной радостью.

— Мы выступаем этой ночью! Аннер говорит, что ветер и волны благоприятствуют нам. А позже он не может поручиться за это. — Он помолчал, потом тихо добавил: — С севера нет никаких сообщений.

— Пусть будет так! Подавайте сигнал, Уолдис. Мы выступаем в сумерках.

Юноша исчез среди скал с быстротой стрелы, выпущенной из лука. Худое лицо Ункара выглянуло из узкой щели шлема, сделанного в виде птичьей головы.

— Скоро пойдет дождь. Это будет весьма кстати. В сумерках, Хранитель Границ.

И он последовал за Уолдисом, чтобы собрать своих людей.

Заката в этот вечер не было — настолько тяжелы облака. А море бушевало все сильнее. Скоро Осберик пустит свое судно-приманку на волю волн. У морских грабителей было три наблюдательных пункта: два на рифе и один на центральной башне крепости; в плохую погоду на всех трех пунктах непременно стоят часовые. Охраны на рифах бояться не приходится, но подступы к крепости, по которым должны двигаться атакующие, находятся в поле обзора сторожей на центральной башне. И потому Саймон все же беспокоился, хотя было решено использовать все мало-мальски пригодные укрытия на этом пространстве. Теперь же им очень поможет приближающийся дождь.

Но штормовой ветер опередил дождь. И только сумерки скрывали теперь пограничников и сокольничих, которые цепочкой шли к нужной пещере и осторожно вползали в ее черное жерло. В темноте вдруг что-то вспыхнуло, и Саймон услышал тихое восклицание Кориса.

Лезвие топора Вольта тоже вспыхнуло огнем, и Саймон сразу же ощутил веяние какой-то силы от покосившегося алтаря, прилив какой-то непонятной мощной энергии, которую он не мог бы описать, но все же страшился.

— Свет сражения! — раздался безрадостный смех Кориса. — Благодарю тебя. Вольт, за эту новую милость.

— Шагай вперед! — поторопил его Саймон. — Кто может знать, что вызывает здесь к жизни лезвие?

Они быстро нашли начало подземного хода. По спине у Саймона бегали мурашки, волосы под тяжестью шлема шевелились — так велика была наэлектризованность атмосферы подземелья. По стенам полосами сползала слизь, мерцавшая в свете их факелов. Чем дальше они уходили, тем более спертым становился воздух, пропитанный сыростью и пахнущий плесенью. Почва под ногами вздрагивала от глухих ударов бушующего внизу моря.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});