Царетворец. Волчий пастырь. Книга четвертая (СИ) - Delacruz Angel

– Никки.

– Ой, мне так нравится, когда ты меня так называешь!

– Когда окажемся на площади, я приторможу, а ты выдвигайся вперед. Ты тут главная.

– Поняла.

По мере того как мы приближались к площади перед Пантеоном, здание становилось в восприятии все больше. Сверху и издалека оно показалось мне совсем небольшим, но теперь я понял, насколько оно велико. И более того, оно действительно копировало здание пантеона – причем не Рима, а Равенны, надо же.

Видел и оценивал я все это краем глаза, сосредоточившись на том, чтобы приземлиться не перед самым Пантеоном, и не в толпе, а выйти посадкой на самый край просторной площади.

Наша скорость падала, но при этом ощущалась все сильнее: чем ниже мы опускались, тем сильнее истончался охраняющий нас от потока встреченного воздуха барьер. Вновь нам пришлось прильнуть к гривам коней. Снижались мы уже четко над одной из улиц, ведущих к пантеону – земля была практически под нами.

Еще пара секунд, и копыта демонических скакунов ударили в мостовую широкой прямой улицы. Приземлившись самой настоящей огненной кометой, мы постепенно замедляясь, скакали вперед. Собравшиеся на улице вдоль домов демоны – бесы в большинстве, прыскали по сторонам. Они в панике разбегаясь, вереща, падая и пытаясь отползти в стороны, забиться в тесные переулки, лезли в открытые окна домов.

Доминика и Филиппа, как и договаривались, вырвались вперед, а я наоборот притормозил. И из-за этого заметил, как обе ламии вдруг спрыгнули с демонических скакунов баронессы и ведьмочки, после чего сразу исчезли с глаз. Лишь только мазнуло маревом в том месте, где они только что были.

Как раз в этот момент мы на скаку вырвались на площадь. Собравшаяся здесь довольно редкая на первый взгляд, но при этом в масштабе площади невероятно огромная толпа бесов активно разбегалась по сторонам, давая нам дорогу.

Краем глаза наблюдая за Филиппой и Доминикой, я заметил, как они обе заметно изменились. Черты лица баронессы еще больше заострились, стали более хищными; куртка по-прежнему крайне провокационно расстегнута, амулет с рубином горит в ложбинке груди так ярко, что при прямом взгляде слепит глаза. Так, что даже толком ее обнаженную грудь не рассмотреть, надо же.

Доминика сидит в седле с прямой спиной и даже не смотрит, а взирает на окружающих сверху вниз. Перестроилась явно в режим королевы. Глаза ее при этом горят не менее ярко, чем рубин амулета Филиппы.

Замедлившись до привычной скорости, уже не сильно торопясь, мы скакали через площадь. Давая возможность всем на нас посмотреть вблизи и без помех. Так и приблизились к зданию пантеона, где нас уже ждали.

Новые «отцы города» действительно присутствовали именно здесь: группа крупных краснокожих и рогатых бесов, сгрудившаяся тесной толпой, расположилась подле широкого и высокого крыльца здания. Судя по размерам и уверенному виду – главари восстания. Те, кто против власти королевы-ведьмы, и кто сами хочет взять в городе власть. Рядом с крупными бесами парило несколько огненных ифритов, ничем не отличающихся от джиннов с журнальных картинок.

Ни с бесами, ни с ифритами я не был очень хорошо знаком – никто из этих «коренных» обитателей Инферно никогда не принимал участия в прорывах. Они здесь – в разломах, жили; воевали же с людьми все больше адские гончие, берсеркеры, колдуны и конечно же измененные твари.

Ифриты на наше прибытие, внешне, внимания почти не обратили. Бесы же заметно заволновались – мелькали исказившие лица гримасы, когтистые руки замелькали в жестах, быстрая одновременная речь зазвучала над плотной группой решивших взять власть в городе демонов.

Но ни на бесстрастных ифритов, ни на беснующихся бесов я не смотрел.

Дым над Ведьминой пустошью, кстати, даже отсюда видно – скорее всего совсем недавно сожгли. И я даже знаю, кто был этому инициатором: кроме ифритов и бесов, была здесь еще одна группа, приковавшая почти полностью мое внимание. Или так получилось, или кукловоды вторжения действительно узнали, что мы были в ледяном разломе у одинокой горы. Потому что здесь, на площади, присутствовала делегация парламентеров. Наверняка прибывшая для того, чтобы поскорее и окончательно вывести город из-под власти королевы-ведьмы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Культисты.

Семеро колдунов в длинных черных плащах с красной окантовкой по краям. Капюшоны откинуты, бледные как мел лица бесстрастно взирают на нас, безучастно глядя на наше приближение. И ни ифрит, ни бес, а именно один из культистов вышел вперед, явно собираясь выступать в роли главного переговорщика.

Ну точно, прибрали инициативу, и практически уже взяли власть. Вернее, подтолкнули город к тому, чтобы отказаться от прежней власти королевы-ведьмы.

Мы остановились, не доезжая до Пантеона пары сотен метров.

– Братик, – негромко и стараясь делать это незаметно шепнула Доминика, когда слезала с Кошмара.

– А?

– Мне с ним говорить?

– Еще глупые вопросы будут? – также негромко поинтересовался я.

– Ой все, я просто спросила.

– Я просто ответил.

С коней мы слезли, и сейчас шли навстречу группе новых авторитетов города – нас разделяло уже чуть больше полусотни метров.

– Так что мне с ним сделать? – стараясь не шевелить губами, продолжила спрашивать Доминика.

– На свой вкус.

– Ну скажи, пожалуйста.

Просящий тон шепота Доминики, кстати, совершенно не сочетался с ее осанкой и общей царственной внешностью.

– Да веди себя как обычно. Просто представь, что ты в…

– Все, меньше слов, – прервала меня наглеющая до крайности ведьмочка и обернулась к Филиппе: – Теть, а ты можешь сделать так, чтобы…

Доминика даже не договорила. Свистнула антрацитово-черная плетка и главный бледнолицый культист – в глазах которого мелькнуло удивление, уже упал перед нами на колени. Неплохо так – между нами чуть ли не полсотни метров было, культист похоже не ожидал таких возможностей от Филиппы. Плетка которой обвилась вокруг его шеи и притянула его к нам как собаку на поводке.

Белесые глаза колдуна расширились от шока происходящего – похоже, подобного обращения он совершенно не ожидал, чувствуя за собой большую силу. Губы культиста зашевелились – он явно в спешке готовил защитное заклятье. Я же с удивлением, впервые видя в такой «спокойной» и позволяющей рассмотреть детали обстановке, изучал взглядом плетку Филиппы. Оружие баронессы, несомненно, артефакторное, но при этом оно наделено жизнью: черная, покрытая блестящей чешуей плетка на шее культиста извивалась как самая настоящая змея.

Доминика между тем, опережая начавшего плести заклинание колдуна, положила ему руку на лоб. Ладонь ведьмочки полыхнула пламенем, которое ответило отблеском в глазах колдуна-культиста. Это было нечто подобное тому заклинанию, когда резуны по воле Доминики совсем недавно взрывались огнем изнутри. Только сейчас культист взрываться не торопился – лишь лицо исказилось гримасой боли, а сжигаемые пламенем глаза засияли ярче. Но похоже, реально похоже – из приоткрытого рта культиста, когда он попытался что-то сказать, вырвался одинокий язычок пламени.

Филиппа, судя по всему, была знакома с тем заклинанием, что сотворила сейчас Доминика. Потому что баронесса дернула плеткой, уверенным жестом заставляя культиста рывком встать с колен и развернуться. И, еще одним взмахом, заставила его чуть наклониться – так, чтобы Доминике было удобнее упереть свой сапог в зад колдуна.

– Пшел! – крикнула Доминика, распрямляя ногу.

Она сопроводила толчок импульсом силы – так что культист полетел и очень далеко, и очень быстро. Бежать у него не получилось – упав на живот, он проскользил по камням площади, и запутавшись в своей просторной мантии, приехал к остальной группе культистов.

И взорвался.

Ошметки плоти, рога, всполохи высвободившейся энергии полетели по сторонам. На месте гибели культиста… да и в месте гибели всей делегации «городских авторитетов», в небо взвился столб адского пламени, поднимаясь огненным грибом в небо.