Третья капля магии (СИ) - Лешкевич Лариса

— Что случилось? — спросила, бесшумно возникшая за ее спиной, Укка.

— Порезалась… вот… — досадливо поморщилась Иви и хотела было зализать рану языком, но колдунья остановила ее.

— Постой!

Укка выдернула из за пазухи кусок светлой ткани, прижала к ране, быстро что-то пробормотала и убрала ткань, на которой осталось несколько ярких кровавых пятен.

— Ух ты! — воскликнула Иви, глядя как порез затягивается прямо на ее глазах.

— Хочешь остаться здесь, в Лянсиде? — осведомилась Укка, пряча ткань обратно за пазуху.

— Я хотела познакомиться с Изенаром…

— Это неподходящее время для знакомства. Увидишь его, когда он обретет себя.

— Тогда вернусь в Этеляну. Здесь мне не совсем спокойно, — призналась Иви.

— Поторопись, тебя ждут!

Иви вышла, а Укка, подобрав с пола нож, вложила его в чехол и сунула себе за пояс.

Иви и Аула отправились обратно, а Мерьята уговорила Сайма провести эту ночь в Лянсиде, в комнате ее детства и юности.

Проводив гостей, Укка уединилась в облюбованных ею бывших покоях второй жены Изенара, которые давно пустовали и, достав ткань с кровью Иви, принялась задумчиво ее разглядывать.

Как любой, обладающий силой, Укка имела хорошую интуицию и привыкла ей доверять. Едва взглянув на Иви в первый раз, она уловила связь, что протянулась, словно невидимая нить, между девушкой и Тэумаром. Затем она вспомнила, как в глазах Тэумара мелькали странные всполохи, напомнившие ей отголоски любовных чар, но Укка, озабоченная болезнью Изенара, не удосужилась тогда разобраться с тем, околдован Тэумар или нет. К тому же, никаких других симптомов морока Укка не заметила.

Но теперь колдунья хмурилась и кусала губы, подносила ткань с кровью к носу, принюхивалась к ней, пробывала на вкус кончиком языка.

Наконец она решилась проверить свои подозрения. Взяла медный котелок, бросила туда скомканную тут же ткань, затем налила воды из кувшина и несколько раз провела над тарелкой раскрытой ладонью, заклиная воду, которая быстро испарялась, послушная словам ведьмы и легким розовым облачком уносилась под потолок.

Кровь медленно отделилась от волокон ткани. Укка достала ее, чистую, обратно. На дне котелка дрожала рубиновая лужица, посверкивая в заходящих лучах солнца.

Укка открыла маленький сундучок, который привезла с собой из лесу, взяла оттуда флакон с прозрачной жидкостью и откупорив крышку, стряхнула в котелок две бесцветные капли.

Капли полетели вниз, растворились в крови и она медленно стала менять свой цвет на ярко-зеленый.

Укка усмехнулась. Предчувствия не подвели ее. Приворот случился, и это был сильный, умелый приворот. Но не Иви его создавала, ее кровь лишь послужила орудием для любовных чар.

Мудра была знахарка, применившая столь древние знания! Если бы Иви случайно не поранилась кинжалом, и Укка не уловила бы запах ее крови, то она бы так и не сумела догадаться, несмотря на все свои знания и опыт, что Тэумара привязали к этой девушке варевом неодолимой страсти — одним из самых жестоких и опасных среди прочих любовных зелий.

Действие приворота в любой миг может лишить Тэумара ясности мышления, и в смертельной опасности он станет думать не о том, как спастись, а о предмете своей неудержимой страсти.

Укка нахмурилась. Конечно, она остановит действие чар, но для этого нужно, чтобы Тэумар выпил особое зелье, которое она приготовит.

Укка пожалела, что отпустила Иви в Этеляну. Судя по запахам, варево приготовила ее близкая родственница, вероятно, мать, поэтому Иви может знать или догадываться, какие слова при этом произносились. Так легче сделать противоядие.

Но пока нужно воспользоваться тем, что есть и попытаться замедлить биение яда в крови Тэумара.

Укка взяла котелок, подошла к открытому окну и с силой выдохнула воздух из груди наружу.

Лес за стеной тот час взволновался, стая птиц взметнулась вверх, зашумела затрепетала листва под резким порывов вскинувшегося ветра. Ветер со страшной силой подул на север, вслед Айне и Тэумару.

Укка медленно мешала пальцем кровь в котелке, пока та не почернела и не обратилась хлопьями пепла. Укка растерла пепел в ладонях и швырнула его по ветру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 44

Еще два дня пути минуло, а дремучему лесу не виделось ни конца ни края. Тэумар не знал дороги, двигался по звездам, ориентируясь на зеленый Ур, который неизменно восходил на юге.

То, что с ними не приключалось более никаких несчастий, не слишком то вдохновляло Тэумара. Чутье настойчиво шептало ему, что в тишине этой может таиться угроза, имени которой нет.

— Мы заблудились, — сказала Айна, — и уже, кажется, третий раз проезжаем по одному и тому же месту, мимо этой сосны с обломанным сучком!

После той дождливой ночи, они по большей части молчали и старались не смотреть друг на друга. Тэумар ждал, что, выспавшись, Айна начнет упрекать его за поцелуи и за брошенный в огонь пояс невесты, но она не стала ничего говорить. А Тэумару очень хотелось выведать, что происходит в ее душе. Что думает она теперь о поступке Сайма? Простила ли, приняла ли причины, толкнувшие брата принять такое решение?

Ночью, когда замерзшая Айна крепко прижалась к его спине, он едва сдержался, чтобы не повернуться и не обнять ее в ответ. Предательство ее жгло душу, но он понимал, за что Айна его так люто ненавидит. Что-то подсказывало Тэумару, что после того, как он вернется домой и спасет отца, ему многое придется переосмыслить… Если вернется…

— Ты слышишь меня? — повысила голос Айна, — Я говорю, что мы заблудились.

На ней по-прежнему красовался очищенный, хоть и слегка подпорченный огнем, пояс невесты.

— Слышу! — рассеянно ответил Тэумар.

Даже выносливые кони Лянсиды и те устали, двигаясь по однообразному лесу, в котором не слышалось ни птичьего пения, ни заячьего бормотания, только нечто неведомое пряталась по кустами и шуршало вкрадчиво, заставляя Тэумара то и дело хвататься за лук.

Предночная хмарь медленно окутывала дремучий лес.

— Там что-то блестит! — воскликнула Айна, вглядываясь в сумеречную занавесь, — снова какое-нибудь озеро?

— Я бы держался подальше от озер… — пробормотал Тэумар, мрачнея лицом, не в силах совладать с донимающими его предчувствиями.

Овеянное прозрачной дымкой озеро распахнулось навстречу, и в тот же миг леденящий ужас сковал сердца их обоих.

— Не может быть… — цепенея, прошептала Айна, — да ведь это тоже самое озеро!

— Тоже самое! — эхом повторил Тэумар, твердо кладя ладонь на рукоять меча, готовый ко всему.

— Но как? Ведь мы уехали вперед и даже пересекли какую-то долину!

— Тебе лучше спросить об этом у своих подружек — водяных девок! — ответил Тэумар, стискивая зубы, чтобы не выругаться.

Безотчетная ярость, объяснения которой не находилось, вскипала в его крови.

Тогда и к Айне вернулось самообладание.

— Говори, что хочешь! — воскликнула она гневно, — но если выбор опять встанет между твой жизнью и моей, я выберу свою! Разве ты не так поступишь? Разве ты…

— Нет времени выяснять, чья жизнь важнее! — резко оборвал ее Тэумар, — Теперь каждый сам за себя, если ты того пожелаешь!

— Больше всего на свете желаю! — ответила Айна, с силой ударила коня ногами по бокам, прыгнув с места в галоп, и лесная чаща сомкнулась за ними.

Тэумар еще крепче стиснул зубы, но сразу за ней не последовал. Никуда не денется, вернется, побоиться скакать одна в ночь и неизвестность!

Тэумар неотрывно смотрел на озеро. Темно-синие воды были так тихи и безмятежны, что на короткое время зачаровали его своей умиротворенностью.

В камышах что-то громко плеснуло. И тут Тэумар сообразил, что их нарочно разлучили. И как он мог вновь поддаться озерным чарам! Он торопливо направил коня в лес.

— Айна!

Но она не отвечала, безумная девчонка!

— Айна, перестань! Нам нельзя разделяться!

Тэумар, дергая повод, метался по лесу то в одну то в другую сторону. Он уже проклинал себя за то, что позволил ей уехать! Нашел время проявлять характер!