Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941—1943 - Джон Армстронг

В ряде донесений особо отмечается низкий боевой дух этих групп. (Правда, немецкие донесения основаны лишь на результатах допросов захваченных в плен агентов, обычно одного или нескольких из каждой группы.) Кроме того, отсутствие четкого руководства внутри группы, как правило, вело к дезорганизации и нарушению дисциплины. По всей видимости, наилучшим свидетельством этого может служить дневник молодого советского военнослужащего, который, пройдя подготовку в Москве, стал партизанским офицером и, несмотря на многочисленные жалобы и юношескую склонность многое драматизировать, все же испытывал праведный гнев по отношению к немцам. Приводимые ниже выдержки свидетельствуют как о моральном состоянии членов группы Зазарукова, в составе которой он находился, так и о постигшем группу провале в выполнении задания. Говорится там и о предпринятой попытке вернуться на советскую территорию.

«8–15 марта. Мы были в Краснодаре. Меня направили на Пашковский аэродром. Я был включен в группу Зазарукова. Все не так уж плохо. С моральным состоянием дела обстоят хуже.

22–24 марта. Я нахожусь на аэродроме.

25 марта. Мы вылетели на «Дугласе» в 24:00 с Пашковского аэродрома.

26 марта. В 01.00 нас сбросили на парашютах примерно в тридцати километрах от Новороссийска на Хуторе 74. При приземлении я вывихнул правую ногу. Мы прыгали с высоты 400 метров.

27 марта. Я нахожусь в треугольнике между станицами Варениковская, Гостагаевская и Аккерманская. Пока все в порядке, за исключением того, что из наших одиннадцати человек здесь только семь… Мы сидим в лесу. Холодно. Но ничего не поделаешь, ведь мы шпионы, диверсанты.

28–31 марта. Нас преследуют. Ходят слухи, что Камова поймали. Попов убит. Один вроде сдался добровольно. Мерзавец! Теперь нас осталось только трое.

1–8 апреля 1943 года. Я скитаюсь по лесам. Наблюдаю за действиями немцев. Они – настоящие захватчики. По слухам, в Варениковской они повесили пятерых парашютистов. Нас они ищут, но не могут поймать. 2 апреля нас чуть не поймали, но нас спас Александр Ищенко (год рожд. 1906). Он вызвался перевести нас через линию фронта. Мы сидим в лесу, голодаем и мерзнем, вымокли до нитки. Дождь льет все время. Дважды шел снег. Это невыносимо. У нас полно вшей. Но я и не думаю сдаваться немцам, я лучше застрелюсь. Я вспоминаю дорогих мне людей и перечитываю старые письма. Я нахожусь в ссылке. Десять месяцев я уже не был дома».

Спустя несколько дней автора этих строк нашли мертвым.

В таких условиях даже самые стойкие партизаны могли оказаться загнанными в угол. Если все проделанное ими рассматривать в качестве показателя эффективности, то такие группы вряд ли заслуживают высокой оценки. Их задания – как и везде, они почти ничем не отличались от заданий обычных партизанских отрядов – сводились на практике к редким случаям установки мин и проведения взрывов, а также к передаче кое-каких разведывательных сведений советской стороне.

Глава 5

Заключение и выводы

Первые приготовления к партизанской войне на Северном Кавказе начались в конце 1941 года, когда ожидался натиск немецких войск на расположенные к югу от Ростова районы. В этот период началась эвакуация промышленных предприятий и высокопоставленных чиновников. В ряде населенных пунктов шло формирование истребительных батальонов, создававшихся, по всей видимости, в соответствии с общепринятыми нормами в тех районах Советского Союза, которым угрожали немецкие войска. Однако к началу 1942 года, когда стало ясно, что пусть и на время, но немецкое наступление остановлено, была проведена реорганизация. С точки зрения высшего командования, это, видимо, соответствовало возникшим на тот момент во всем партизанском движении тенденциям, хотя основой движения продолжали считаться созданные на местах партизанские отряды.

Вполне вероятно, что, когда командование Красной армии решило отвести войска к горам Кавказа, не пытаясь остановить противника между Ростовом и горами, были разработаны соответствующие планы и для партизанского движения. Жертвуя пространством ради сохранения целостности своих сил (и не учитывая деморализующего влияния стремительного отступления), Красная армия должна была достичь гор без значительных потерь и закрепиться там. Были отданы приказы о формировании партизанских отрядов в каждом районе (обычно на основе местных истребительных батальонов, создававшихся при активном участии НКВД). Отряды получали указания собираться на северных склонах и в предгорьях Кавказа, где в соответствии с планом обороны каждый партизанский отряд должен был занимать определенный сектор в тылу у немцев. Отнюдь не все отряды превратились в сплоченные группы и успешно выдвинулись на юг; кроме того, созданные в городах отряды, в соответствии с полученными указаниями, были оставлены в большинстве городов и крупных поселков. Но в Краснодарском крае партизанам все же удалось достичь «нейтральной» прифронтовой полосы, которая проходила вблизи от Большого Кавказского хребта. Ситуация в Ставропольском крае не столь ясна, хотя, видимо, там все происходило по той же схеме. Действия партизан должны были преследовать двоякую цель: как и в других местах, нарушение транспортного сообщения и коммуникаций в тылу противника и оборона горных участков фронта, где ни у советской, ни у немецкой армии не было достаточных сил для ведения боевых действий.

В этом регионе особенностью организации была так называемая кустовая система – находившийся в советском тылу южнее проходившего в горах фронта целый ряд штабов, контролировавших действия нескольких партизанских отрядов из одного и того же или из прилегающих друг к другу районов. Именно такие кусты представляли собой промежуточное звено между внешними и внутренними органами управления партизанскими отрядами. Они получали приказы от высшего органа управления партизанским движением в этом регионе, которым являлся Центральный штаб партизанского движения юга, руководивший партизанами на Северном Кавказе, в Калмыцкой АССР, в Астраханской области, а также, видимо, в Сталинградской области и в Крыму. В качестве территориального органа командования, подчиненного высшему партизанскому командованию в Москве, Центральный штаб партизанского движения юга действовал аналогично центральным штабам партизанского движения в таких регионах, как Белоруссия и Украина.

Активность местного населения по вступлению в партизанские отряды, создаваемые до начала немецкой оккупации и во время ее, была на удивление низкой. В ряде районов партизанские группы так и не были организованы; многие из созданных групп распались, так и не начав партизанских действий. В регионе, где географические условия давали возможность скрываться от советских властей, а политическая атмосфера определялась национальными чаяниями горских народов, особым укладом жизни казаков и повсеместным, поразительно устойчивым проявлением пораженческих настроений, к моменту появления немцев в августе 1942 года существовали сильные антисоветские настроения, как среди славян, так и среди неславянских народностей. В результате находившееся в зачаточном состоянии партизанское движение не получало запасов продовольствия и подкрепления людьми. Большинство партизанских отрядов, которым надлежало увеличить свою численность до размеров рот, насчитывали всего от тридцати до семидесяти пяти человек, отобранных еще при формировании отрядов, и перспективы увеличения их численности были крайне туманными.

Советское Верховное командование уделяло мало внимания партизанам Северного Кавказа. Отчасти по причине слабости и провалов партизан, отчасти в силу нехватки людских и материальных ресурсов в период Сталинградской битвы (и, по всей видимости, при подготовке к обороне перед ожидаемой попыткой немцев проникнуть в Закавказье) советская сторона практически не предпринимала попыток укрепить партизанское движение. По тем же причинам, а также в силу климатических и географических условий было ограничено до минимума и использование авиации. Более того, многие партизанские отряды, явно по приказу высшего советского командования, до ноября или декабря 1942 года не проявляли особой активности в районах к югу от линии фронта, куда они отступили еще до или сразу после появления немцев на Северном Кавказе. Они не сумели в должной мере воспользоваться существовавшими в горах Западного Кавказа и на «ничьей» земле в Калмыцкой АССР большими брешами на линии фронта, через которые могли бы просачиваться крупные партизанские силы.

В северной части рассматриваемого региона, в частности на открытых равнинах и на Ставропольском нагорье, партизанское движение практически отсутствовало. На юге, то есть вдоль гор, существовало пять партизанских центров, четыре из которых, по всей видимости, были заранее выбраны советским командованием: 1) лесистая и холмистая местность к северу и югу от железнодорожных линий и шоссейных дорог на участке Новороссийск – Крымская, являвшихся главными транспортными артериями немцев, приказ перерезать которые получили партизаны; 2) нефтеносный район к югу от Майкопа, в частности вокруг города Нефтегорска, имевший важное стратегическое значение; 3) расположенная дальше к востоку территория, представляющая собой брешь на стыке двух немецких армейских корпусов; здесь советские регулярные войска оказались прижаты к горам на некоторое время и фактически превратились в партизан, пока значительная их часть не была отведена на юг через горные перевалы; 4) территория вокруг Нальчика и к востоку от него, имевшая огромное значение для обороны нефтепромыслов Грозного и стратегически важной Военно-Грузинской дороги, открывающей путь в Закавказье; 5) открытая местность Калмыцкой АССР и района Терека, где, сумей немцы продвинуться дальше, по всей видимости, была бы предпринята попытка помешать противнику использовать идущие вдоль Каспия транспортные пути.