Боевой устав эльфа - Олег Никитин

– Немного, всего тридцать-сорок босяков, – успокоил его десятник. – Зомби медлительны и пованивают. К тому же магам хватает возни с гровелами. Старые скелеты сюда свозят дюжинами, остается только облечь их некроплотью. Но нарушать Устав все равно не советую! – добавил он строго. – А сейчас доложите свои имена. Потому что муштровать вас буду я, десятник Героаг.

Дроу представились воровскими кличками. Федор и Зак снова назвались именами шиндилринских капралов, слишком похожими на настоящие. Десятника это вполне устроило. Приказав новобранцам построиться в колонну по два, он повел их знакомиться с лагерем.

Оказалось, что солдаты обитают в бывших монастырских кельях, а питаются в бывших монастырских столовых. Имелся у войска внушительный арсенал в крипте под штабом, стрелковый полигон на месте монастырских огородов и обширный транспортный парк под навесом в северной части лагеря.

Сам Вэйрун передвигался на гигантском хорхое, которого новобранцам показали только издали. Его ближайшие соратники-дроу летали на прирученных вивернах. Верховые рапторы и стрекозы-меганевры были непопулярны, так как плохо переносили соседство с некромантами. Зато имелась целая конюшня кентавров. Да не таких уродцев, как рикша Прыг-Скок, а настоящих боевых «животных». Встречались в войске даже драйдеры и минотавры. Только псоглавец завербовался впервые. Обычно эти создания жили припеваючи под покровительством склонных к экзотике матрон из Великих Домов. Поэтому появление Федора-Тотуана было встречено не только с интересом, но и подозрением – не шпион ли Мензоберранзана?

Покои Вэйруна, его штаб и зал для бесед с товарищами-божествами будто бы располагались в базилике – бывшем храме Ллот. Внутрь рядовых не пускали, но охрана милостиво распахнула двери, чтоб новобранцы могли оценить величие и простоту внутреннего убранства. Пока босяки охали да ахали, поражаясь грандиозности колонн и высоте купола, Федор запоминал расположение окон, дверей, лестниц и темных углов, а Зак-Меголан «тупо» пялился на доску с нацарапанным на ней графиком смены караулов.

Выяснилось, что нартекс в базилике был переоборудован под нормальное помещение для охраны, с топчаном и прочей мебелью, крупным обзорным шаром.

Поможет ли это знание в дальнейшем, было непонятно – но настоящие диверсанты были обязаны фиксировать в памяти все важное.

За экскурсией и обустройством в казарме делами прошел весь остаток дня. Ровно в восемь Героаг отвел свой пока еще неполный десяток в столовую. Ужин превзошел все ожидания. Черный Шаман, а ныне Вэйрун не напрасно прошел школу многолетнего руководства народом таха и командования его Освободительной Армией. Он хорошо знал, что воюет солдат тем лучше, чем сытнее закусит. О том же помнили повара. Федор получил кровяной шмат сырого мяса на косточке, а Зак – котел влажных, проросших зерен овса. Оба ели да нахваливали.

Перед отбоем состоялось общее построение на плацу. Сотни выстраивали ровными прямоугольниками. Федор насчитал семь полных сотен и одну – ту, куда зачислили их – половинную. После переклички и личного осмотра должно было состояться редкое событие – личное явление живого божества перед своими верными солдатами. Войско замерло по стойке смирно.

На плац мерным шагом вышла четверка дюжих драйдеров, несущих паланкин. В паланкине, на скромной скамье из ящеровой кости и серебра, восседал лже-Вэйрун. Федора и Зака, как наиболее высокорослых новобранцев, поставили в первую шеренгу, и они могли хорошо рассмотреть своего бывшего командира. Со времени знаменитого похода на Ксакбурр он сильно изменился. Пополнел, отпустил бакенбарды, сделал пластическую операцию. Сейчас Хуру-Гезонс обладал тонким эльфийским носом, в который уже не засунешь резную кость, и аккуратными эльфийскими ушами, украшенными множеством серег с рубинами. Кожа на лице была радикально выбелена, а новые татуировки, черные как душа некроманта, ничем не напоминали знаки Номмо и других гоблинских демонов. Да и одежда стала другой, стопроцентно эльфийской.

– Да Шаман ли это? – проворчал комдив краем рта.

Федор едва заметно пожал плечами, в недоумении пытаясь отыскать в мятежном командарме черты бесноватого гения Хуру-Гезонса.

Остановив носильщиков перед строем, как раз напротив лазутчиков, самозваный Вэйрун окинул войско взором пылающих глаз и воскликнул:

– Подтеменье будет нашим, братья! Мы разоблачим слабую женскую сущность и завоюем власть! Эра владычества мужчин всех рас уже близка! Эльфийки и все прочие грудастые твари будут стоять перед нами на коленях и умолять о пощаде! Реки флоринов, все богатства Нижнего мира, узурпированные женщинами, прольются на наши головы и переполнят карманы!

А затем разрядил в воздух боевой жезл.

Войско слаженно топнуло левыми ногами и рявкнуло в ответ:

– Вэй-рун! Вэй-рун! Вэй-рун!

Охваченные общим ликованием, Зак и Федор ревели громче всех, хотя еще минуту назад сомневались в праве новоявленного бога командовать ими. Это был он, пламенный революционер Хуру-Гезонс!

* * *

На ночлег солдат разместили по кельям и запретили выходить без крайней нужды. В коридоре стоял дневальный, а в комнате настоятеля всю ночь бодрствовал дежурный десятник. Зак и Федор заняли одну келью на двоих. Героаг, правда, подселил к ним Ребро, но едва за десятником закрылась дверь, афрооркоминотавр злобно промычал:

– А ну мотай к своим дружкам, моховик! Нам слабаки в соседях не нужны.

– Пусть. Останется! – предложил Стволов. – Будет! Кого. Топтать. Когтить!

– Не знал, что ты садист, брат.

Испуганно улыбаясь, босяк поспешил убраться прочь, и диверсанты заперлись на крепкий засов. Вероятно, законы Паучьей Королевы требовали соблюдения тайны личной жизни для обитавших здесь прежде послушниц.

– Решат! Мы. Любовники.

– Иди к Насру, камрад. Побоятся… Ну, каков наш план? Предлагаю прирезать дневального и дежурного. Переоденемся в их форму и отправимся в штаб как будто с докладом. А там уж как получится.

– Пер-реодеться? Посмотр-ри. На себя! Ты минотавр-р!

– Damn! А ведь точно. Тогда предлагай свой. Ведь ты теневой лидер, а значит, горазд на разные коварства и тайные операции.

– Выбер-ремся. Чер-рез окно. Позже.

Кельи казарм располагались в полуподвале, поэтому маленькие зарешеченные окошки находились на уровне земли. Зак подошел к решетке, с усилием подергал. Скверный раствор, с помощью которого были вмурованы прутья, сразу же пошел трещинами.

– Хороший план, – кивнул минотавр. – Только пролезу ли я через такое крошечное отверстие?

– Куда ты? Денешься! – пролаял псоглавец.

Так оно и получилось. Через пару часов, когда лагерь окончательно угомонился, Зак одним мощным рывком выдрал решетку из стены. На заранее подстеленный матрас посыпались камни. Федор быстро придвинул лежак, встал на него и осторожно выглянул в окно. Собачьи органы чувств сообщили, что опасности нет. Задняя стена казарм не патрулировалась. Комиссар подтянулся на руках и одним ловким движением выскользнул из кельи. Комдив протянул ему решетку, чтобы прислонить ее с наружной стороны в качестве маскировки “взлома”.

Показалась мускулистые ручищи, затем бычья голова. Зак яростно пыхтел и скреб пальцами по камням, а копытами по стене. Федор ухватился за рога, потянул. После нескольких тревожных мгновений, когда обоим казалось, что грудь минотавра застрянет в отверстии, дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки. По сантиметру, ввинчиваясь в окно, как крот в нору, Маггут выбрался наружу. Друзья отдышались и, пригибаясь, двинулись вдоль стены.

Быстрее всего до базилики можно было добраться, если пересечь наискосок плац. Однако этот путь лазутчики посчитали чересчур опасным и решили двинуться кружным маршрутом. Они миновали с тыла сначала казармы, потом конюшни, ползком преодолели полосу препятствий и стрелковый полигон и оказались на задах штаба. Еще днем оба поняли, что в бывшем храме Ллот никто не живет, а рассказы о расположенных там покоях Вэйруна – обычная дезинформация для простаков. Стало быть, главная опасность заключалась в караульных возле входа. А, возможно, в наличии дежурного офицера внутри или того хуже – в ночном заседании штаба.

Оставив Зака на страже, Федор словно муха вскарабкался по стене к зарешеченному окну. Заглянул внутрь. Кажется, базилика пустовала. Комиссар полез выше. Он упивался силой и ловкостью псоглавца. Тело слушалось безукоризненно. Незаметные для глаз человека выступы и впадины стены будто бы сами прыгали под пальцы рук и носки мягких сапог. За минуту он оказался на крыше центрального нефа. Купол венчала круглая апсида, украшенная зловещей фигурой паука, держащего в лапках рога изобилия, кривые сабли и отсеченные головы.

Через узкую стрельчатую арку апсиды Федор проник в храм, прислушался, принюхался. Легко и бесшумно спрыгнул с высоты пяти метров на пол второго яруса, откуда двинулся по винтовой лестнице вниз. Он скользил как привидение, распластавшись по белой стене. Неведомым человеку чувством комиссар ощущал сразу весь объем здания. Он знал, что в стенных щелях и углах тут живут многочисленные пауки, с потолка свисают летучие мыши, а в крипте-арсенале нет ни одного грызуна.