Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваш верный слуга в неоплатном долгу у вас, мой повелитель…
— Пока заплатишь семье убитой штраф.
— Я с ними договорюсь, государь!
И генерал почтительно поцеловал, в порыве благодарности, руку Гаджу-сану. Тот был очень доволен своей добротой и своим чувством справедливости.
Устав от торжественного приема, от излияний верности, благодарности и почтительности, Гаджу-сан решил поехать на дачу. Когда он спустился к машине, то во главе охраны увидел Гимрию и очень удивился. Великий инквизитор, как простой начальник охраны, сопровождает своего вождя на дачу.
— Землю роет! — усмехнулся Сосун. — Атабека отпели, теперь каждый будет лезть из кожи вон…
Гимрия сел в машину Гаджу-сана и немедленно открыл окно.
— Вы любите свежий воздух, светлейший!
Гаджу-сан действительно любил свежий воздух, вернее, он не переносил запаха бензина, он раздражал его, напоминая грубо, что когда-то светлейший, в то время как его выгнали с последнего курса семинарии за то, что он совратил молоденькую крестьянку, пришедшую на исповедь, работал черпальщиком на нефтяных промыслах, пока не вошел в группу заговорщиков, где очень скоро выдвинулся, благодаря своей жестокости, хитрости и беспощадности.
Но теперь его раздражала угодливость Гимрии, назойливая и смешная.
— Убрать его из машины или не надо? — думал Гаджу-сан. — Ладно, пусть едет, а то разрыв сердца у него произойдет, хотя я сильно сомневаюсь, что у этого человека, что по себе уже сомнительно, есть сердце…
Кавалькада машин помчалась по городу, перестраиваясь через определенные промежутки пути на ходу. Четыре совершенно одинаковых с виду бронированных лимузина, способных выдержать не только пулеметный обстрел, но и взрывы небольших мин. Прохожие останавливались и глазели, завороженные этой мрачной кавалькадой, пытаясь разглядеть и угадать: в какой машине едет вождь, чтобы потом рассказывать внукам до самой смерти, что он видел Великого Вождя и Учителя.
Когда машины поравнялись с небольшой толпой зевак, из толпы кто-то выстрелил в машину, где ехал Гаджу-сан. Гимрия мгновенно закрыл своим телом Гаджу-сана и, выхватив «вальтер», открыл наугад огонь по стрелявшему. Из машин охраны открыли пулеметный огонь, который скосил всю толпу вместе со стрелявшим.
Гимрия отдал приказ по радиотелефону, и через несколько минут инквизиция перекрыла все улицы и арестовала всех оказавшихся на всем пути следования Гаджу-сана людей… Инквизиция была завалена работой, пришлось срочно вызывать отпускников и пенсионеров. Гимрия торжествовал: он прикрыл Непобедимого своим тщедушным телом, он убил с первого выстрела заговорщика, он раскрыл очередной заговор. Под пытками несколько человек сознались в том, что они должны были стрелять в обожаемого всеми народами отца планеты. Пистолеты им всем были подобраны, они их опознали при свидетелях, отпечатки пальцев полностью совпали с отпечатками на рукоятках, все улики налицо, никуда не денешься. Пообещали сохранить всем им жизнь и сносные условия заключения, они и сознались, одурев от пыток, от нечеловеческих мук… А на суде их всех приговорили к смертной казни и в первую же ночь повесили…
— Вот видишь, как все просто? — ликовал Геор, поедая конфету за конфетой: трюфели, виноград с коньяком. — Взял агента Атабека, его пистолет… Так мало деталей, а какой большой результат… Правда, погиб твой агент, который стрелял из этого пистолета…
— Это уже издержки производства! — благодушно ответил Гимрия.
— Зато ты на коне!.. Сосун изменил свое отношение к тебе?
— Изменил!
— Атабеку крышка?
— Крышка!
— Надеюсь, ты еще не потерял его пистолет?
— Ты меня совсем за мальчика держишь, — обиделся Гимрия. — Да! Я перевел на твой счет крупную сумму…
— Это хорошо! — засмеялся Геор. — Главное, что ты не задумал меня отравить конфетами…
Гимрия криво усмехнулся, такая мысль мелькнула у него утром следующего дня после покушения, но он хорошо знал своего друга, знал, вернее, чувствовал, что тот все их разговоры тайно записывает и отсылает по своим каналам, о которых Гимрия ничего не знал, как ни пытался выследить, за границу.
— Обижаешь, дорогой! Мы с тобой, как ты сам говоришь, повязаны одной веревочкой. «Куда ты, туда и я, вместе — дружная семья», — скаламбурил Гимрия.
— Молодец, что хоть это ты понимаешь! — похвалил его Геор.
Атабек поехал на север готовить охоту на медведя и на волков. Скорее можно сказать: его повезли под охраной выполнять полученное задание Гаджу-сана. Вся земля на севере уже была покрыта глубоким снегом, но вездеход преодолевал шутя даже лесные дороги. Атабек поймал себя на мысли, что он всю дорогу углубляется в воспоминания о собственной жизни.
— Постарел, значит, — думал он, — неужели остаток лет придется провести в этой ссылке?.. Хотя, если вспомнить историю, то многих можно насчитать рухнувшими с еще большей высоты и закончившими свою жизнь вот в таком изгнании, в лучшем случае. Как холодно!.. Мой ласковый юг, благодатный мой край, я и не подозревал, что так люблю тебя, что так буду тосковать при одной только мысли о том, что придется жить вдали от тебя. Так вот что такое — ностальгия: когда вспоминаешь каждый прожитый день и кажется, что не было лучше… А что не будет… Об этом страшно даже подумать. Жить среди этих снегов, лежащих на земле по пол года, среди этих бескрайних лесов, когда день надо ехать, чтобы увидеть человеческое жилье, люди хмуры и замкнуты, улыбку редко можно увидеть, пьют спирт стаканами и дерутся до увечий. Жить день за днем под бдительными взглядами охраны, от которой не сбежишь.
Атабек посмотрел в зеркало, висящее над ветровым стеклом, на тупые, ничего не выражающие лица охранников, но глаза на этих тупых лицах были зоркими и подозрительными…
На следующий же день Атабек развил кипучую деятельность. Он умел работать, правда, давно уже за него все делали другие люди, а он ими только руководил. Теперь надо было делать все самому, и Атабек старался и за страх, и за совесть. Страх не покидал его с той минуты, когда он увидел на экране изуверские кадры.
«В наше время мы такими приемами не пользовались, — думал Атабек. — Мы имели хоть какие-то рамки дозволенности. Этим, нашим наследникам, наплевать на все запреты, рамки и принципы. Страшное поколение. Но вслед за ними придет поколение еще страшней, и рухнет мир от вседозволенности…»
А за совесть Атабек работал потому, что где-то в тайниках сознания еще теплилась надежда на прощение. И хотя он и ясно понимал, что если Мир-Джаваду были развязаны руки, а то, что это дело рук Мир-Джавада, что все он задумал и подготовил, было совершенно ясным для Атабека, а это означало только одно: Гаджу-сан решил избавиться от него… Только вот каким путем? Оставят ли навечно в ссылке или охота на медведя и волков обернется и охотой на него. Один случайный выстрел, конечно, по ошибке… И еще одни пышные похороны у Стены плача, скоро там не останется свободного места… Но пока есть надежда, человек живет ею… Поэтому и Атабек старался не осрамиться перед гостями и устроить им охоту на славу.
Егеря выследили берлогу матерого медведя и окружили флажками волчью стаю. Атабек вызвал старшего егеря и грозно сказал:
— Голову откручу самолично, если упустите!
И егеря караулили теперь день и ночь, чтобы стая не вырвалась из оцепления. В глубинку весть о падении Атабека еще не дошла, да и об этом знали пока лишь два десятка, в лучшем случае. Поэтому и смотрели с благоговением егеря на человека, чьи портреты висели в одном ряду с другими каждый праздник на стенах домов или стояли вдоль дорог, и внимали ему трепетно и безо всякого возражения.
— Шутка ли сказать! — шептались егеря. — Одного из наиглавнейших людей прислали… И с положенной охраной: ишь, звери, глаз не сводят с начальника, ну, прямо цепные… Не иначе, знатная охота ожидается. Гостей понаедет видимо-невидимо. Попируем, вкусного у них — тьма… Говорят, из-за границы приедут, чтить Отца-батюшку!
И старались изо всех сил.
Днем на небо сошло знамение. Заволновалось небо, яркими цветными волнами заходило, искрами заметалось, лучами засверкало. Испуганно завыли волки в лесу, а в деревне им вторили все собаки, да и люди невольно просматривали свою жизнь, искали грехи, находили их в великом множестве, каялись и молились о спасении живота своего.
Атабек вышел на крыльцо и помрачнел от предчувствий. Долго он стоял и смотрел на неспокойное небо, всматриваясь в грозное предзнаменование, но только собрался было зайти в дом, уже повернулся и взялся за ручку двери, как дикий вопль, вырвавшийся из десятка глоток, привлек опять его внимание, и он взглянул на небо. То, что, Атабек увидел, заставило вылезти его глаза из орбит, он почувствовал, как волосы его на голове зашевелились и поднялись. Никогда еще в жизни, даже перед Гаджу-саном, Атабек не испытывал такого страха, такой беспомощности, ужаса и одиночества такого.
- Расследователь: Предложение крымского премьера - Андрей Константинов - Политический детектив
- РОССИЯ: СТРАТЕГИЯ СИЛЫ - Сергей Трухтин - Политический детектив
- Рандеву с Валтасаром - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Опасность - Лев Гурский - Политический детектив
- Соколиная охота - Павел Николаевич Девяшин - Исторический детектив / Классический детектив / Политический детектив / Периодические издания
- Поставьте на черное - Лев Гурский - Политический детектив
- Охота на Эльфа [= Скрытая угроза] - Ант Скаландис - Политический детектив
- Волшебный дар - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Заговор обезьян - Тина Шамрай - Политический детектив
- Над бездной. ФСБ против МИ-6 - Александр Анатольевич Трапезников - Политический детектив / Периодические издания