Эрос невозможного. История психоанализа в России - Александр Маркович Эткинд

часть написана после разрыва последних и окончания их переписки между собой в 1913 году. В определенной степени Сабина оставалась тем посредником, который продолжал их связывать; свидетелем, который видел и помнил ошибки другого, и судьей, от которого каждый требовал подтверждения собственной правоты; и привлекательной женщиной, чувства которой по-прежнему были ценны для обоих.

Остатки

Между тем Шпильрейн выходит замуж за врача из Ростова, Павла Наумовича Шефтеля. Фрейд услышал об этом в Карлсбаде летом 1912 года. Поздравляя Сабину, он предполагает, что ее замужество означает освобождение от невротической зависимости от Юнга, – по крайней мере наполовину. «Другая половина все еще остается. Вопрос в том, что с ней теперь делать». Между Шпильрейн и Фрейдом существовала договоренность о проведении ей психоанализа с целью, как формулирует в своем письме Фрейд, «прогнать тирана». Теперь Фрейд считает нужным переспросить, не изменились ли планы Сабины в этом отношении. Ее мужу «принадлежат в этой области свои права»; «…психоанализу принадлежат лишь те остатки, которые не удастся расчистить ему самому».

Сабина Николаевна ждала ребенка. Когда-то Фрейд, интерпретируя один ее сон как желание родить ребенка от Юнга, о чем она и сама много писала в дневнике, заметил: «Вы, конечно, могли бы иметь ребенка, если бы захотели, но какая это будет бессмысленная трата Вашего таланта!» Она тогда поняла с удивлением, с каким энтузиазмом Фрейд занимался со своими пациентами поощрением их «проектов сублимации»70.

Теперь Фрейд желает Сабине «полного излечения» от ее старых фантазий родить нового Спасителя от смешанного арийско-семитского союза с Юнгом. Фантазии эти, добавляет Фрейд, «…никогда не казались мне привлекательными. В то антисемитское время Господь не случайно дал ему родиться от благородной еврейской расы. Впрочем, я знаю, что все это лишь мои предрассудки»71. Этот новый мотив, вызванный личными разочарованиями и предчувствием всеобщей катастрофы, будет повторяться в письмах Фрейда к Шпильрейн:

«Я едва выносил, когда Вы продолжали восторгаться своей старой любовью и прежними мечтами, и рассчитываю найти союзника в чудесном маленьком незнакомце. Сам я, как Вы знаете, излечился от последней толики моего предрасположения к арийскому делу. Если ребенок окажется мальчиком, пожалуй, я бы хотел, чтобы он превратился в стойкого сиониста. В любом случае он должен быть темноволосым, хватит с нас блондинов. Пусть избавимся мы от всего „неуловимого“! Мы евреи и останемся ими. Другие только эксплуатируют нас и никогда не поймут и не оценят нас»72.

Юнг был единственным из ближайших учеников, кто не был евреем. Более того, со своим интересом к «коллективному» и к духу расы Юнг примыкал одно время к нацистскому движению. Знала ли, вспоминала ли об этом Сабина Николаевна, когда толпу ростовских евреев и евреек гнали прикладами к синагоге?

Похоже, что Фрейду по крайней мере так же трудно освободиться от чувств к своему бывшему ученику и наследнику, как Сабине – от чувств к бывшему терапевту и любовнику. В его настойчивых напоминаниях о прошлом, предложениях заняться анализом видна личная заинтересованность Фрейда, находившего в своих ученицах возможность отреагировать на драму борьбы со своими учениками. Для Шпильрейн такой анализ вряд ли мог быть продуктивным, да и неясно, нужен ли он ей был. Во всяком случае, в Вену тогда она не поехала. Ее письма к Фрейду и Юнгу отличаются тонким пониманием ситуации и взвешенностью, несвойственной ее корреспондентам.

«Дорогой д-р Юнг, вполне возможно, что Фрейд никогда не поймет Вас и Ваши новаторские теории. За свою жизнь Фрейд совершил столь необыкновенные дела, что ему достаточно его обширной системы для того, чтобы спокойно провести остаток своих дней, работая над ее деталями. Вы же еще способны к росту.

Вы способны полностью понять Фрейда, если этого захотите, то есть если Ваш личный аффект не станет на Вашем пути. Теории Фрейда были, есть и останутся необычно плодотворными. Укорять Фрейда в односторонности кажется мне очень несправедливым, потому что всегда тот из нас, кто создает новую картину мира, сначала выглядит королем, а потом, когда люди хотят освободить себя от его влияния, его объявляют односторонним и пресным. Вы должны иметь смелость признать все величие Фрейда, даже если Вы не согласны с ним в каких-то отдельных пунктах, даже если по ходу дела Вы отдали Фрейду много из своих личных достижений. Только тогда Вы будете полностью свободны, и только тогда Вы сумеете стать более великим. Вы изумитесь тому, насколько в этом процессе выиграет вся Ваша личность и насколько увеличится объективность Вашей новой теории»73.

Так же ясно и умиротворяюще она пишет и Фрейду: «Несмотря на все его колебания, я люблю Ю. и хотела бы вернуть его в отчий дом. Вы, профессор Фрейд, и он не имеете даже малейшего представления о том, насколько близки Вы с ним друг другу – ближе, чем кто-либо может себе вообразить». Предчувствуя возмущение Фрейда, она добавляет: «Эта благочестивая мечта не является предательством по отношению к нашему Обществу. Все знают, что я привержена фрейдовскому Обществу, и Ю. не может мне этого простить»74.

Известно, что в 1912 году Сабина Шпильрейн читала в России лекции по психоанализу. Потом она жила в Берлине, где, видимо, испытывала трудности с пациентами и просила Фрейда о помощи. Но Фрейду трудно отойти от прежнего восприятия. Он отвечает все в том же ключе, интерпретируя деловую просьбу в контексте все еще значимого для него треугольника:

«Дорогая фрау Доктор, теперь Вы сами сошли с ума и, хуже того, у Вас те же симптомы, что у Вашего предшественника! В один прекрасный день я, ничего не подозревая, получил письмо от фрау Юнг о том, что ее муж убежден, что я что-то имею против него. Таким было начало; каков был конец – Вы знаете. А Ваш аргумент, что я не посылаю к Вам пациентов? Точно то же самое было с Адлером, который чувствовал себя преследуемым из-за того только, что я не посылал к нему пациентов… Да что же я могу иметь против Вас после тех отношений, которые у нас были до этого самого момента? Разве есть что-то другое, кроме Вашей нечистой совести из-за неудачи освободиться от Вашего идола?»75

Пациентов у Фрейда в Берлине не было, и он советует Сабине обратиться за помощью к Карлу Абрахаму. В Берлине был еще и состоятельный соотечественник Сабины Макс Эйтингон, с которым у нее, по-видимому, отношения не сложились. Позднее чета Шефтель переезжает в Швейцарию, в Лозанну, а потом в Женеву. Здесь происходит еще один необыкновенный эпизод.

Психоаналитик