Законник. - Горъ Василий

— И что с того, ваша светлость?

— Мда… Думать ты не хочешь… Ладно, скажу сам: целью убийц, пробравшихся сегодня в ваш дом, был не граф Алатейя, а его отец и твой сюзерен, королевский коннетабль Онгарона граф Гайос Ранмарк!

— Возможно, вы правы, ваша светлость! — юноша пожал плечами. — Но какое это имеет отношение к приказу лезть в вашу карету?

— Мне нужна информация о том, где ты был и чем занимался! — ответил граф Дартэн, изо всех сил стараясь удержать себя в руках. — Каждая минута молчания уменьшает вероятность того, что я смогу найти убийц наследника твоего господина. Пойми, скрыть то, что граф Гайос остался в живых, нам уже не удастся: десятки людей видели и слышали, что он лично руководил тушением каретного сарая и кузницы. Значит, в ближайшие дни убийцы повторят покушение…

— Не повторят… — усмехнулся воин. — Мы их догнали…

— Где? Сколько их было? Живым кого-нибудь взяли?

— Простите, ваша светлость, но обо всем этом я доложу только своему сюзерену… И если вы действительно торопитесь что-то узнать, то езжайте к нему: вполне возможно, он с вами и поделится…

Граф Дартэн холодно улыбнулся, еще раз оглядел мальчишку с ног до головы… и мысленно расхохотался: судя по горбинке на носу, выступающим надбровным дугам, широким скулам и черным, как смоль, волосам, мальчишка был уроженцем Эмэи. А, значит, обладал непрошибаемым самомнением и ослиным упрямством! Таким же, каким славился и его сюзерен.

— Лахчи? — ехидно поинтересовался граф.

— Да, ваша светлость! — гордо кивнул воин. А потом нагло расправил плечи.

— Виллар! Отпустите вассала графа Ранмарка… Верните ему меч и подайте коня…

— Э-э-э… сию минуту, ваша светлость! — после небольшой паузы отозвался командир Особой сотни. Впрочем, графу Ратскому было не до него:

— Я ехал к твоему сюзерену, сынок. Присоединяйся к моей свите: верхом и под защитой моих воинов ты доберешься до него гораздо быстрее…

— Я не боюсь передвигаться по городу пешком и в одиночку, ваша светлость… — улыбнулся мальчишка. А потом, наткнувшись на бешеный взгляд графа Дартэна, решил не рисковать: — Однако сочту за честь сопровождать вас и вашу охрану…

…Выбравшись из кареты во дворе городского дома коннетабля, начальник Тайной канцелярии проводил взглядом унесшегося в дом мальчишку, потом огляделся по сторонам, и, заметив штурмовую лестницу, стоящую у дальней стены, раздраженно поморщился: убийцы наследника графа Ранмарка действовали по тому же плану, что и убийцы казначея, камерария и начальника королевской гвардии.

Сначала травили собак. Потом кто-нибудь из воинов, используя штурмовую лестницу, перебирался через стену, вырезал часовых, оглушал какого-нибудь бодрствующего слугу, открывал калитку и впускал своих сообщников.

Основная группа, состоящая из пяти-шести воинов, вносила во двор ту же самую лестницу, и, приставив ее к стене дома, проникала внутрь через окна третьего-четвертого этажей. К спальне своей жертвы они добирались за считанные минуты. Видимо, пользуясь информацией, выпытанной у 'языка'. И так же быстро уходили. Не тратя зря ни одного мгновения.

Дисциплинированность воинов этой группы поражала воображение — вломившись в дома богатейших граждан королевства, они даже не пытались улучшить свое благосостояние. И не крали ни деньги, ни драгоценности, ни оружие. Время суток тут было не при чем: если кошель с тридцатью золотыми, валявшийся на подоконнике спальни камерария его величества, еще можно было не заметить, то перстни на пальцах казначея, всегда спавшего при свете, должны были броситься в глаза еще от дверей.

Да что там перстни! Они не взяли меч и дагу работы мэтра Гарреры, покоящихся на подставке в двух шагах от ложа начальника королевской гвардии, ларец с драгоценностями его супруги, и даже Малую королевскую печать, лежавшую прямо на рабочем столе камерария!

Последнее было просто невероятно: этот полированный кусок дерева с выгравированным на нем гербом королевской династии Нардириен стоил баснословных денег. Да что там денег — с помощью куска пергамента с его оттиском можно было заключать и расторгать договора, получать дворянские звания, присваивать чужое имущество, дарить свободу заключенным и даже отбирать жизни. Однако печать так и осталась лежать на столе — видимо, на политику и благосостояние этим воинам было плевать. А жизни они отбирали и так. Короткими мечами, кинжалами или голыми руками. У всех, кто попадался им на пути. Включая женщин и детей…

…Вторая группа, занятая обеспечением отхода, состояла из людей другой закваски. Подперев двери казарм толстенными кольями и полив вспомогательные постройки горючим маслом, они начинали метаться по двору и стенам в поисках трупов часовых. И, обнаружив тела, обирали их чуть ли не до нитки.

Награбленное складывали в заранее подготовленные мешки. Подальше от центральных ворот. И снова возвращались к дому. Дожидаться возвращения убийц…

…Уходили тоже в два приема. Основная группа, соблюдая тишину, выскальзывала на улицу через ту же самую калитку, неторопливо добиралась до коней, оставленных где-нибудь неподалеку, и отправлялась к берегу Алаиры, где их обычно ждали лодки. А группа прикрытия уходила через противоположную от ворот стену. Шумно. Вернее, с 'огоньком' — поджигая все, что было полито маслом. И не пытаясь спрятать лестницу, с помощью которой перебирались на улицу!

Впрочем, поймать их все равно не удавалось — неплохо зная город, они умудрялись бесследно растворяться в ночи…

— Масло то же самое… — несколько раз втянув в себя пахнущий гарью воздух, негромко буркнул сотник Зейн. — По две серебрушки за бочонок. Денег они не жалеют…

— Так деньги же не свои… — криво усмехнулся граф Дартэн. — Государственные… И наверняка не последние…

Командир Особой сотни ничуть не удивился:

— Я тоже так подумал, ваша светлость! Ибо обычные убийцы и грабители тащили бы все, что плохо лежит…

— Обычные грабители далеко не дураки… — буркнул граф Ратский. — И ни за какие деньги не полезут ни в дом начальника королевской гвардии, ни в дом к коннетаблю. Кстати, о коннетабле — как считаешь, тот нахальный лахчи уже успел ему доложиться?

— Наверняка, ваша светлость! — кивнул сотник.

— Тогда пошли к нему…

…Найти графа Гайоса удалось без особого труда — густой бас пребывающего в бешенстве коннетабля разносился по всему дому, заставляя бледнеть и воинов, прозевавших появление убийц, и ни в чем не виноватых домочадцев.

— …были обязаны бдеть! Чем занимался начальник караула, а? Что молчишь? Говори!!!

Голоса его собеседника слышно не было. Но догадаться о том, что именно он говорил своему сюзерену, было не трудно: каждое его слово вызывало у коннетабля очередную вспышку гнева:

— Обходил посты, говоришь? Что, засыпая на ходу? Или с закрытыми глазами? Что? Тогда как он умудрился не заметить крадущегося к нему убийцу? Чему ты учишь своих воинов? Подставлять глотку под ножи? Или беспробудно спать в казарме?

…Увидев графа Дартэна, воин, стоящий у входа в покои, в которых бесновался коннетабль, хмуро сдвинул брови и еле слышно произнес:

— Простите, господа, но его светлость очень занят…

— Передай своему сюзерену, что к нему прибыл граф Дартэн Ратский…

Услышав имя и фамилию начальника Тайной канцелярии, воин переменился в лице и тут же испарился. А через пару мгновений дверь покоев сотряс мощнейший удар. Только что закрывшаяся створка сорвалась с места, и, провернувшись на петлях, со всего размаху ударилась об стену. А в дверном проеме возникла могучая фигура коннетабля.

Остановившись и скрестив руки на затянутой в кольчугу груди, граф Гайос с издевкой поинтересовался:

— Ну что, осмотрели место происшествия?

— Осмотрел… — холодно ответил граф Ратский. — И могу с уверенностью заявить, что убийцы шли за вами…

Коннетабль с хрустом сжал кулаки, скрипнул зубами, и, с трудом взяв себя в руки, угрюмо кивнул:

— Я пришел к такому же выводу…