Против Маркиона в пяти книгах - Квинт Тертуллиан

1. Он посылает учеников на проповедь Царствия Бога. [1360] Разве хотя бы здесь Он сообщил, какого Бога? Запрещает им брать в дорогу что–нибудь из пищи и <запасной> одежды. [1361] Кто мог поручить это, если не Тот, Который и воронов кормит, [1362] и полевые цветы одевает, [1363] Который прежде предписал даже у молотящего быка не заграждать уста, [1364] предоставляя ему возможность извлекать пищу из <своего> труда, ибо трудящийся достоин своей награды. [1365] Пусть Маркион ниспровергает эти < библейские положения >, лишь бы их можно было понять. Но когда Христос велит отряхивать прах с ног на тех, которыми <ученики> не были приняты, то поручает и это делать в свидетельство. [1366] 2. Никто не свидетельствует о том, что не предназначено для суда: Тот, Кто приказывает, чтобы отсутствие человеческой доброты было засвидетельствовано, угрожает Судией. Что никакой новый бог не был представлен Христом, показало то всеобщее мнение, в соответствии с которым одни уверяли Ирода, что Христос Иисус — это Иоанн, другие — что Илия, иные — что кто–то из старых пророков.[1367] Кем бы из них Он ни был, не для того, конечно, Он был бы воскрешен[1368], чтобы после воскресения проповедовать иного бога. Он кормит народ в пустыне,[1369] т. е. по прежнему Своему обыкновению. 3. Или, если не то же самое величие Совершило это чудо>, то, следовательно, <Маркионов Христос> уже уступает Творцу, Который не один день, но сорок лет,[1370] не более низкой материей хлеба и рыбы, но манной небесной, не пять примерно тысяч,[1371] но шестьсот тысяч людей[1372] спасал. 4. Но потому это было то же самое величие, что Он пожелал, чтобы скудной пищи не только хватило, но даже было бы в избытке, в соответствии с древним примером. Ибо так и во время голода при Илии последних остатков скромной пищи вдовы сарептской[1373] по благословению пророка хватило на все время голода. Есть у тебя третья книга Царств. 5. Аесли развернешьчетвертую, обнаружишь всю эту последовательность действий Христа в связи с тем человеком Божьим, который принесенные ему десять ячменных хлебов приказал распределить среди народа,[1374] и его служитель, точно так же сопоставив множество людей и незначительность пищи, ответил: Что же? Это я дам на глазах ста /тысячР человек? Дай, — говорит, — и будут есть, ибо так глаголет Господь: будут есть и оставят остатки, согласно слову Господа.[1375] О, Христос, < являющий Себя> древним в новых делах![1376] 6. Итак, когда Петр, увидев эти дела и сопоставив с прежними, и поняв <те> не только как произошедшие прежде, но и как уже тогда предвещающие будущее, Господу, спросившему, кем Он им представляется, ответил за всех: Ты — Христос;[1377] он мог воспринимать Его лишь как Христа, Которого знал по Писаниям, Которого лицезрел уже в <совершаемых Им> деяниях. Господь и Сам это подтверждает, не говоря до сих пор ни слова против; <Он это подтверждает> даже предписывая молчание.'[1378] Ибо если Петр не мог исповедовать Его иным, нежели принадлежащим Творцу, а Господь велел, чтобы они (апостолы) никому не говорили, то, разумеется, Он не желал, дабы разглашалось то, что почувствовал Петр. 7. «Конечно, — говоришь ты, — ибо его чувства были ошибочны, и Господь не желал, чтобы распространялась ложь». Но Он привел другую причину для молчания — ибо следовало Сыну Человеческому много пострадать и быть отверженному старейшинами, книжниками и священниками, и быть убитым, и на третий день воскреснуть.[1379] Поскольку это же самое было предсказано в отношении Христа Творца — как мы окончательно докажем в своем месте, — то Он показывает, что является Тем, по отношению к Кому это было предвещено. 8. Конечно, даже если бы это не было предвещено, Он назвал бы ту причину предписанного <Им> молчания, которая не указывает на заблуждения Петра: необходимость перенесения страданий. Господь глаголет: Тот, который пожелает душу свою спасти, погубит ее, а кто погубит ее ради Меня, спасет ее,[1380] Конечно, это суждение изрек Сын Человеческий. Итак, взгляни и ты вместе с царем вавилонским на его пылающую печь, и найдешь там словно бы Сына Человеческого[1381] — ведь Он еще не существовал истинно, т. е. еще не был рожден от человека — уже тогда намечавшего это завершение дел. Он спасает души трех братьев, которые замыслили погубить их за Бога, души же халдеев Он погубил — души, которые те предпочитали спасать посредством идолопоклонства. Какое же это новое учение, свидетельства которого являются древними? 9. Впрочем, и предсказания о мученичествах — о предстоящих в будущем и предназначенных получить награду от Бога — предстают перед нами: Смотри, — говорит Исаия, — как погиб праведник — и никто не откликается сердцем, и мужи справедливые отнимаются — и никто не обращает внимания.[1382] Когда это происходит в большем объеме, чем при гонениях? ***[1383] Святых Его,[1384] — разумеется, не простая, не общая <для всех> по закону природы, но та знаменательная и за веру воинствующая, в которой губящий душу свою за Бога спасает ее. 10. Но чтобы и здесь ты признал Судию, Который воздаст за неправедное приобретение души <т. е. жизни> ее гибелью и за благую потерю души ее спасением,[1385] Он являет мне Бога–Ревнителя, воздающего злом за зло: Того, — говорит Он, — кто постыдится Меня, и Я постыжусь,[1386] * * *[1387] поскольку повод стыдиться дает лишь мой Христос, Чей жизненный путь весьма постыден, так что открыт даже насмешкам еретиков, обличающим[1388] с такой злобой, на какую они только способны, всю отвратительность рождения и вскармливания и недостойность также самой <Его> плоти. Впрочем, каким образом можно стыдиться того, который не дает для этого повода? 11. Не сгустившийся ***' в матке, пусть даже Девы, однако существа женского пола, и хотя не от семени, однако по закону телесной сущности — из крови и влаги; не Являвшийся > по виду плотью прежде формирования облика, не названный утробным плодом после приобретения очертаний, не освобожденный <в конце концов> от десятимесячной пытки, не извергнутый на землю при внезапных мучительных схватках вместе с нечистотами, накопившимися за столь большой промежуток времени, через клоаку тела, и не встретивший тотчас свет слезами из–за[1389] первого ранения при <обрезании> своей пуповины, и не омытый тщательно, и не подвергшийся лечению солью и медом, и не посвященный уже пеленками в погребальные покровы, и не прижавшийся затем к испачканным складкам < материнской > одежды, тягостный для сосцов, долгое время младенец, с трудом становящийся отроком, медленно превращающийся в мужа, но подкинутый с неба, сразу взрослый, сразу готовый, тотчас Христос, дух, сила и бог только. Впрочем, <как> не истинен тот, которого не видят, так и не способен вызывать чувство стыда за проклятие креста,[1390] истинности которого он был лишен, будучи лишенным плоти. 12. Итак, он не мог сказать: Кто постыдится Меня.[1391] Наш <Христос> должен был изречь эти слова: Немного умаленный Отцом перед ангелами,[1392] червь, а не человек, бесчестье человека и презрение народа,[1393] — поскольку Он так пожелал, чтобы мы исцелились нанесенными Ему ударами,[1394] чтобы наше спасение утвердилось Его позором. И с полным основанием Он принес Себя в жертву за Своего человека, за Свои образ и подобие,[1395] а не чужие, чтобы человек, поскольку он не испытывал стыда, поклоняясь камню и бревну,[1396] с тем же постоянством, не стыдясь Христа, за бесстыдство идолопоклонства принес удовлетворение Богу посредством бесстыдства веры. Что из названного соответствует твоему Христу, Маркион, что могло бы по праву считаться заслуживающим стыд? Конечно, стыдно должно быть тебе самому, выдумавшему такого <Христа и бога>.

Глава 22. О преображении Христа и ветхозаветных пророчествах об этом (ср.: Евангелие от Луки, 9: 28—36)

1. Уже[1397] хотя бы того ты должен был стыдиться более всего, что ты допускаешь, что он, удалившись на гору, явился взорам [Петра, Иоанна и Иакова] вместе с Моисеем и Илией,[1398] для ниспровержения которых он явился. Это, надо думать, подразумевал тот глас с неба: Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте,[1399] — т. е. не Моисея уже и не Илию. В этом случае достаточно было одного гласа без явления Моисея и Илии. Ибо, определяя, кого следует слушать, Он этим самым запрещал бы слушать кого–либо другого. 2. Или Он разрешил слушать Исаию, Иеремию и прочих, которых не показал, если он запретил <слушать тех,> которых показал? Теперь, если и было бы необходимо их присутствие, они, конечно, не были бы показаны в беседе, что является указанием на дружеские отношения, и в общности сияния,[1400] что является примером проявления уважения и милости <к ним>, но в некой нечистоте, что служило бы доказательством <их> опровержения, более того, <они были бы показаны> во тьме Творца, для рассеивания которой <Христос Маркиона> был послан, весьма далекие от сияния <этого> Христа, который собирался отделить их слова и сами сочинения от своего Евангелия. 3. Так–то[1401] Он показывает их чуждыми Себе — общаясь с ними? Так Он учит, что необходимо оставить тех, которых приближает к Себе? Так–то Он низводит тех, которых возводит Своими лучами? Что делал бы их Христос? Полагаю, ставя все с ног на голову, Он явил бы их таковыми, какими должен был бы <их явить> Христос Маркиона, или <показал бы>[1402] вместе с Собою кого–либо другого, а не Своих пророков. Но что столь соответствует Христу Творца, как не показывать рядом с Собой Своих провозвестников? Быть видимым вместе с теми, которыми Он был увиден в откровении? Говорить с теми, которые говорили о Нем? Свою славу делить с теми, которыми Он был наречен Господином славы? Со Своими принципалами,[1403] из которых один был некогда воспитателем народа, другой в иное время — его преобразователем; один — зачинателем Ветхого Завета, другой — завершителем Нового.[1404] 4. Итак, и Петр, с полным основанием узнав товарищей своего Христа, дает совет <относительно > нераздельности с Ним[1405]: Хорошо здесь нам быть, — хорошо, разумеется, там, где Моисей и Илия. — И сделаем здесь три скинии: одну Тебе, Моисею одну и Илии одну.[1406] «Но: не зная, что говорил»[1407]. Каким образом не зная? Просто по ошибке или из–за того, из–за чего мы отстаиваем в деле нового пророчества соединение экстаза, т. е. исступления, с благодатью? 5. Ибо человек, пребывающий в духе, особенно когда созерцает славу Бога или когда через него говорит Бог, неизбежно лишается чувства, а именно затемняется божественной силой. Хотя об этом у нас имеется спор с психиками,[1408] легко, однако, доказать исступление Петра. Ибо как он мог бы узнать Моисея и Илию [, если он не пребывал в духе?][1409] — ведь не было у <еврейского> народа ни образов их, ни статуй, ни подобий, так как это запрещал Закон, — если он не узрел их в духе? И, таким образом, то, что он сказал, когда, надо думать,[1410] пребывал в духе, а не в чувстве, он не мог знать. 6. Впрочем, если он не знал[1411] как заблуждающийся, потому что считал Христа принадлежащим им <т. е. Моисею и Илии>, то, стало быть, делается уже очевидным, что и выше Петр, спрошенный Христом, кем они считают Его, сказал о принадлежащем Творцу: Ты — Христос,[1412] — поскольку, если тогда он признал бы Его принадлежащим другому богу, здесь также не ошибся бы. А если здесь ошибся потому, что ошибся и выше, то, следовательно, тебе следует признать, что никакое новое божество не было к тому дню открыто Христом и что Петр не ошибался на тот момент, так как Христос не открыл к тому времени ничего подобного, и Его не следует пока рассматривать принадлежащим какому–либо иному богу, нежели Творцу, весь устав Которого Он выразил и здесь. 7. Он берет в свидетели предстоящего видения и гласа троих из учеников.[1413] И это принадлежит Творцу: При трех, — говорит, — свидетелях устоит всякое слово.[1414] Он удаляется на гору. Узнаю вид местности. Ведь Творец и прежний народ посвящал видением и Своим гласом у горы.[1415] Следовало, чтобы на том возвышении и Новый Завет получил подтверждение, на каком был составлен Ветхий, под тем же окружающим <гору> облаком,[1416] относительно которого никто не сомневался, что оно собралось из принадлежащего Творцу воздуха, — разве только <Христос Маркиона > ни низвел и облака свои,[1417] — ибо и сам он прорубил себе путь через небо Творца. 8. Или он точно так же воспользовался и облачностью Творца, взяв ее в долг? Итак, теперь облако тоже не было безмолвным, но <раздался> привычный глас с неба, и <был дан> Новый Завет Отца о Сыне, к Которому[1418] во втором псалме <Отец глаголет>: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя[1419] — о Котором и через Исаию <сказано>: Кто боится Бога? Пусть услышит глас Его Сына.[1420] 9. Итак, уже представляя Его, — Сей есть Сын Мой? — Он, конечно, подразумевает[1421]: «КоторогоЯ обещал». Ведь если Он некогда обещал и позднее говорит: Сей есть, — то <право> пользоваться гласом представляющего при указании на обещанное принадлежит Тому, Кто некогда обещал, а не тому, которому можно было бы ответить: «А кто ты сам, говорящий: Сей есть Сын Мой, — о Котором ты дал знать прежде не в большей степени, чем открыл о самом себе, кем ты был раньше?» Его, — стало быть, — слушайте.[1422] 10. Кого, если не Того, о Котором[1423] Он объявил с самого начала, что Его следует слушать, назвав Его пророком, ибо народ должен был рассматривать Его и как пророка? Пророка, — говорит Моисей, — воздвигнет вам Бог из сыновей ваших (речь идет о <Его> происхождении по плоти); как меня, слушайте Его.[1424] У всякого же, кто Его не послушает, исторгнется душа из народа его[1425] Так и Исаия: Кто среди вас боится <Бога>?[1426] Пусть слушается гласа Сына Его[1427] — гласа, который Сам Отец готовился рекомендовать: ибо Подкрепляет, — говорит <о Нем Исаия>, — слова Сына Своего,[1428] — а именно речением: Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте.[1429] 11. Итак, если право быть слушаемым перешло от Моисея и Илии ко Христу, оно перешло не как от одного Бога к другому Христу, но от Творца к Его Христу в соответствии с отступлением Ветхого и наступлением Нового Завета: Не посол, — говорит Исаия, — не вестник, но Сам Господь спасет их[1430] — уже лично проповедуя и исполняя Закон и пророков.[1431] 12. Итак, Отец вручил Сыну новых учеников, прежде показав рядом с Ним Моисея и Илию в знаменательном сиянии, и, таким образом, отпустив обоих, как бы уже достигших предела в служении и прославлении, дабы ради Маркиона получил подтверждение тот факт, что у Христа существует общность сияния с Моисеем и Илией. Да и весь образ этого видения мы обнаруживаем также у Аввакума, где Дух иногда <говорит> от лица апостолов: Господи, я услышал звук Твой и убоялся,‘ — какой иной, как не от того небесного гласа: Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте?[1432] Я рассмотрел дела Твои <и> был поражен,[1433] — в какой момент в большей степени, чем тогда, когда Петр, увидев сияние Его, не знал, что говорил? — Среди двух живых созданий Ты будешь узнан[1434] — среди Моисея и Илии, которых и Захария видел в образе двух олив и двух оливковых ветвей.[1435]13. Ведь они есть те, о которых ему было сказано: Два сына изобилия предстоят Господу всей земли.[1436] И вновь тот же Аввакум: Покрыла небеса сила[1437] — конечно, тем облаком,[1438] и: блистание Его будет как свет,[1439] — конечно, тот, которым засияли даже Его одежды.[1440] И если мы вспомним обетование, данное Моисею, то оно окажется исполнившимся <именно> здесь. 14. Ибо когда Моисей пожелал узреть облик Господа, говоря: Если я обрел милость пред Тобою, яви мне Себя, дабы я отчетливо увидел Тебя,[1441] — желая узреть тот облик, в котором Ему предстояло вести жизнь человека, о чем Моисей знал, будучи пророком, впрочем, лице Бога, как Моисей уже слышал, ни один человек не узрит, оставшись живым.[1442] — И это слово, — говорит <Бог>, — которое ты сказал, Я сделаю для тебя.[1443]15. И вновь Моисей: Покажи мне славу Твою.[1444] И Господь, как и ранее, <говорит> о грядущем: Я выступлю славой Моей? — и то, что идет далее. И в самом конце: И тогда увидишь последующее Мое? не поясницу, не икры, но ту славу, которую <Моисей> желал увидеть, предназначенную для откровения в последующие времена, в которой Бог обещал Ему явить Себя лицом к лицу, говоря также Аарону: И если будет среди вас пророк, в видении Я буду узнан им и в видении буду говорить ему, не как Моисею; уста к устам буду говорить ему в явном образе, — конечно, <в явном образе > человека, который намеревался принять на Себя, — не в загадке? 16. Ибо даже если Маркион пожелал, чтобы Моисей был явлен не беседующим с Господом,[1445] но стоящим <рядом с Ним>, однако, и стоящий уста к устам, он (Моисей) стоял и лицом к лицу, — с Ним[1446] — говорит, — не «в стороне от Него»,[1447] — в славе[1448] Его, тем более в поле зрения. Осиянный этой славой он не иначе отошел от Христа, чем обычно отходил от Творца, точно так же поражая глаза сынов Израилевых,[1449] как и теперь — <глаза> ослепленного Маркиона, который не разглядел, что он воздвиг против себя также и этот аргумент.