Желания кошачьих принцессу (не) волнуют - Ольга Грон

должен был вам помочь, – смело глядя в глаза императору, заявил Сайтерс.

– Откуда ты узнал, что кристаллы памяти покажут полное совпадение?

– У меня сразу появилось подозрение из-за поразительного сходства. Перед балом я решил тайно взять у девушки анализ и передал в лабораторию. Сабирн подтвердил идентичность ДНК.

– Ты сделал это без моего разрешения?! – Кассий Торкват сжал пальцы в кулаки так, что они побелели, но из кресла не поднялся. – Ты должен был согласовать любое исследование, касающееся моей дочери, со мной!

– Мы разговаривали об этом, и вы решили ничего не выяснять, – напомнил ему Тензо, оставаясь внешне предельно спокойным, хотя внутри кипел.

– Но все равно сделал по-своему!

– Я хочу узнать правду, только и всего. Исчезновение Лавинии не связано с грядущей свадьбой, это чей-то заговор, направленный против вас. А ваша безопасность – моя непосредственная работа.

– Тут ты прав… Но почему потом не сказал, когда узнал? Сабирн ведь не сегодня сделал сравнительный анализ ДНК?

– Нет, не сегодня. Я собирался сообщить вам о совпадении позже, когда прояснятся остальные детали. Но кто-то решил воспользоваться отсутствием Лавинии, чтобы окончательно рассорить вас с Сенатом и королем Элларии, причем пустил слухи повторно, заранее удостоверившись, что свидетелей будет много. И это, скорее всего, ее похитители. Все связано. Пришлось действовать быстро, импровизировать. Но вы ведь мне поверили.

– Разве у меня оставался выход? К тому же, ты выглядел очень уверено.

– Потому что заранее знал результат, который покажут кристаллы.

– Теперь я это понял, – выдохнул Кассий и устало откинулся на спинку кресла. – Вот только другого не понимаю. Если у Лавинии и этой… Мэри… идентичная ДНК, то девушка мне родная? Как это возможно? У меня никогда не было другой дочери, кроме Лав.

– Может, покойная императрица скрывала от вас, что носит близнецов?

– Нет, я не раз присутствовал на ее обследованиях во время беременности, своими глазами видел, что ребенок один. Я бы точно знал!

– Значит, кто-то из девушек – полный клон второй, – сообщил Тензо теорию начальника лаборатории.

– Ты хочешь сказать, Мэри – клон Лавинии.

– Я сказал именно то, что и хотел сказать, Ваше Величество. Я не могу с уверенностью говорить, кто из них чей клон, но это факт, который подтвердил и Сабирн.

– Я уволю этого умника сегодня же!

– Не стоит, Касс. Он верен вам, хоть и подчиняется сперва мне. А вот если вы его уволите, информацией могут завладеть другие. Я сегодня же пересмотрю все видеозаписи вместе с паралингвистом, что занимается кинесикой. Думаю, что предатель скрывался в зале, по реакции, жестам, мимике мы его и вычислим. Кто-то наверняка очень сильно удивился, что принцесса оказалась настоящей. И мы узнаем, кто именно.

– Она не может являться моей дочерью! – все не мог прийти в себя Кассий. – Дочь космического пирата, оборванка, которой даже манеры поведения в обществе недоступны для понимания! Хотя она умеет играть на публику.

В этот момент Тензо почувствовал обиду за Мэри, с которой общался уже не первый день. Кажется, эта невероятная девушка могла выучить все что угодно, у нее обнаружилось много талантов. Просто она не хотела даже вникать, делая им назло за то, что вынудили играть принцессу. Тензо заметил это давно. Он не считал ее оборванкой или проходимкой, несмотря на ее «заслуги», просто ей не повезло расти в нормальной семье – вот и все.

Она – лучшее, что было в его жизни, за последние годы так точно. Ему не хотелось подставлять Мэри. И дело состояло даже не в отражении ее эмоций или привязке. Он действительно чувствовал к ней нечто большее, чем просто желание, скорее особую симпатию, когда хотелось думать о ней, делать для нее все возможное, лишь бы она отвечала взаимностью…

Но это лишь варгово отражение эмоций, которые он сам ей навязал. Как только они расстанутся – все пройдет, нужно лишь время, чтобы чувства улеглись, стали прежними.

– Вы не можете быть в этом уверены наверняка, – возразил Кассию Тензо, вернувшись в реальность.

– Не нужно учить меня жить! Я и так отлично знаю, кто моя настоящая дочь! – поднялся Кассий с места, не выдержав. – Вопрос, кто создал клона, когда и зачем?

Тензо нервно оскалился. Почему-то сейчас, когда он смотрел на рассерженного Торквата, ему и самому не хотелось, чтобы Мэри оказалась его родной дочерью. Пожалуй, этот альтерранский аристократ сам не заслуживал того, чтобы у него была такая дочь, как Мэри. Смелая, отчаянная, готовая на все ради справедливости. Совсем не такая, как ее копия. Но и промолчать уже не выходило. Император должен знать правду!

– Мои подчиненные почти отследили весь путь побега Лавинии, пришлось проверять данные всех городских камер, и мы установили направление полета мини-мобиля, снабженного отражающим полем. В тот день были помехи, поэтому камеры дворца не зафиксировали похитителей. Лавинии помогли уйти из дворца. Точнее, приказали выйти, а потом забрали на крыше дворца. Она ушла не сама! Мы с Мэри узнали, что у Лавинии были проблемы на ментальном уровне, кто-то мог ей приказывать. Лавиния сама искала защиту у Дарриса, дар которого не позволял пользоваться слабостью принцессы другим. Она рассказывала Даррису об одном случае, о котором вам наверняка известно. Мэри смогла вывести принца Элларии на откровенный разговор, и он в этом признался…

При личные записи Лавинии Тензо предпочел не вспоминать. Сейчас они не имели никакого значения, как и опыты Феликса, что привели к неприятностям.

– Мэри, Мэри! Не хочу о ней даже слышать! Найди мою родную дочь немедленно – иначе станешь первым кандидатом на увольнение! – прикрикнул на него император. – Это только твоя оплошность!

– Разве?! Если бы вы раньше рассказали про особенность вашей дочери, проблем можно было бы избежать! – прорычал Сайтерс. – Вы не доверились мне сразу, замедлив тем самым поиски! А потом, когда я нашел похожую девушку, вынудили меня использовать ее в качестве замены!

«Лучше бы я ничего не доказывал в зале! И плевать на то, как бы ты выкручивался из неприятной ситуации», – мысленно добавил Тензо.

Но при этом понимал, что делал все вовсе не из-за самого Торквата, а ради империи, на верность которой присягал много лет назад. Теперь,