Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Я вам ход покажу, — плаксиво проговорил младшенький сынок Лилит, понимая, что встал на путь измены. Что-то заскрежетало за стеной, и вдруг прямо напротив меня между широкими ребрами чудища образовалась щель. Не веря своему счастью, я выбралась наружу и, не сдержавшись, поинтересовалась у ребенка:

— Сказки про Кощея читал?

Магии кивнул. Большеглазый, с дурацким светлячком на нитке, он был такой милый, что я погладила его по голове.

— Знаешь, как он смеется, когда его на волю выпускают? — спросила я и, не дожидаясь ответа, изобразила хохот Маргобана.

Великий черный маг Ландольф — хозяин Замка Теней, носитель многих ужасных тайн и сокровенных знаний — изо всех сил спешил домой, гонимый недобрыми предчувствиями. Обычно, уходя на поиски силы или чудесных вещей, он всегда оставлял десяток-другой могучих заклинаний, способных защитить семью от нападения небольшой армии и всего Конклава магов, мнивших себя по своей высокомерной глупости великими. В крайнем случае его сын Рокмир всегда мог магическим образом отыскать его в любой дали и глуши.

Но теперь, несмотря на отсутствие тревожных посланий, Ландольф чувствовал острую тревогу и потому спешил, проклиная свою привычку везде полагаться только на свои ноги. Ужасней всего было то, что бесконечные попытки докричаться до сына ни к чему не приводили, отчего волнение все усиливалось, а опасения крепли. Зная, что предчувствия, какими бы они ни казались поначалу пустыми, не раз спасали ему жизнь и что, возможно, каждая секунда промедления грозит опасностью его семье, Ландольф пошел на рискованный шаг: отдавшись на волю своей темной половины души, обернулся тем зверем, которого люди отчего-то называли черным волком. Хотя случалось, что и драконы, увидев его, в страхе улепетывали. День и ночь он скакал по горам и лесам, перепрыгивая мелкие озера за один скок, а моря за три.

И все равно опоздал. Проклятые маги Конклава нашли-таки его замок и осадили. Упав темной тенью на пути армии, идущей на штурм замка, он в гневе зарычал и стукнул лапой по земле, отчего все вокруг сотряслось и поднялась буря, опрокинувшая магов. Но тут со всех сторон налетела на него нечисть и стала рвать, клевать и терзать. Упав на спину, он принялся бить их лапами, а собравшись с силами, устроил им огненный дождь, от которого враги в ужасе разбежались.

— Пошли прочь! — зарычал он страшным голосом. — Не одолеть вам меня, не взять вам моего замка!

Но тут земля содрогнулась еще того пуще, и весь замок его рухнул, до единого камушка. Осталась лишь малая башенка, в которую набилась дворня и его семья. Не веря собственным глазам, Ландольф оглянулся, ибо не знал силы, способной сокрушить его заклятия. С удивлением он обнаружил позади себя лишь рыжую девчонку, которая ходила вокруг башни, уперев руки в боки, и приговаривала:

— Щас я вам покажу козью морду!

Вас когда-нибудь держали взаперти? Пять дней? На хлебе и воде? В бездействии и неизвестности? Вот и не осуждайте меня! Да, я напугала ребенка. Да, потом мне было стыдно. Но в тот миг мною владело лишь одно желание — отомстить Лилит. Вспомнив все, что делали в такие мгновения сказочные Аэроновы злодеи, я ухватила Магни за шиворот и начала подниматься по узкому лазу, громко оповещая мачеху о том, что вот она я вся, злобная и мстительная, поднимаюсь. Я шипела, скрипела зубами и сыпала проклятиями.

— Вот я сейчас поднимусь! Вот я сейчас всем покажу!

Магии, обмирая от страха, вис у меня на руке, с плачем умоляя ничего плохого не делать. Я уговаривала его вести себя как мужчина, пойти и где-нибудь спрятаться, не мешать старшей сестре развлекаться.

— Не съем же я твою мать! — прокричала я ему, стряхивая его руку уже во дворе.

— Ее нельзя есть! Она ядовитая! — еще громче заревел Магни.

— Вот, — подняла я палец, — в самую точку! А, кстати, где моя лошадка? Сивка-Бурка? Красивый такой?

— Его напоили сонным зельем и на конюшне заперли, — выдал секрет мой младший братик.

— Хозяйственная ты наша, — процедила я. — Все в дом, все под себя гребет! Вот курица! — Я расправила плечи и осмотрела замок глазами дикого завоевателя-степняка, которому, кроме бескрайнего простора впереди и синего неба над головой, в общем-то ничего и не нужно.

— Нет, ну в самом деле… — Я размяла пальцы, глядя, как передо мной пытаются забаррикадировать дверь в небольшую башенку, на вершине которой кошкой шипела и плевалась Лилит. — Не грабить же я вас собираюсь. Что ж вы туда сундуки-то тащите?

Рокмир пытался мне кричать что-то в ответ, размахивая моим мешком, но за общим гвалтом его слышно не было. Заметив, куда юркнул напуганный мной Магни, я решительно тряхнула головой:

— Ладно, надеюсь, что никто, кроме замковых тараканов, не пострадает, — и, удивленно глянув на небо, с которого хлестал огненный дождь, подивилась причудам здешней погоды. Потом поднапрягла воображение, чтобы не разрушить лишнего, с мстительным удовольствием слыша, как зашлась белугой Лилит, и разнесла замок по камушку, крича во всю глотку, чтобы нагнать еще больше жути:

— Щас я вам покажу козью морду!

Планы у меня были обширные — поотращивать всем обитателям бывшего замка рога на голове и свиные морды, но, случайно бросив взгляд на разрушенные ворота, я осеклась — на меня таращилась огромная черная зверюга с дракона величиной, с горящими огнем глазами и тремя рядами зубов.

— Голову оторву и ножки в узел позавязываю! — миролюбиво предупредила я, а зверушка, разинув пасть и прищурив пылающие огнем глазки, поинтересовалась:

— Любава?!

— Какая Любава?! — заорала я. — Мстява-разрушава!

Пока зверь озадаченно вертел головой, пытаясь понять, что такое я сказала, на замковую дорогу вылетел Индрик с Велием на спине. Велий, крикнув:

— Беги, Верелея! — швырнул в зверя знакомые мне драконовые бусы. Сеть схлопнулась на черном, тот забился, и, прежде чем я что-либо успела сделать, Велий подхватил меня и унес прочь, как какую-нибудь глупую сказочную принцессу.

— Пусти! Пусти! — кричала я, пытаясь вырваться из рук непрошеного спасителя.

— Держи ее, она, наверное, головой ударилась! — кричал Индрик.

— Сами вы головой ударенные! — орала я, колотя кулаками в грудь Велия. — Где ты был, подлец, когда был мне нужен? Дай я сама разберусь со своей семейкой!

Мимо нас проносились маги, спешащие положить беснующегося зверя на лопатки: Велиевы путы явно были ему что паутина для быка-трехлетки. Но, навалившись всем Конклавом, маги его все-таки спеленали.

— Жива, жива! — хохотал, не выпуская меня, Велий. Вокруг бесновались друзья и родственники. Визжала, подпрыгивая, мавка. Беззастенчиво используя Серого Волка как таран, пробивала ко мне дорогу Алия. Трубил, требуя пропустить к телу, Васька, на спине которого утирали слезы Горгония, Березина и Коровья Смерть. Карыч от избытка чувств тюкнул меня клювом в темя, овечка сунулась под колени, Зоря, не рассчитав разбега, ухнул на нас сверху, так что, счастливо избежав всех опасностей плена, я едва не погибла в объятиях родственников и друзей.

— Ох, и грязна же ты, подруга! — первым делом заявила Алия. Я попыталась возразить, что меня не розовыми маслами умащивали, только кто ж меня слушал? Они наперебой кричали, как им было плохо, как они за меня переживали, а на меня едва не шикали, когда я пыталась тоже высказаться, дескать, мы ей душу изливаем, а она со всякими глупостями. Спасибо теткам, сумевшим-таки меня вырвать из этого водоворота любви. О бане, конечно, речи не шло, но лохань с водой и отдельную палатку они мне предоставили, вышвырнув оттуда магов. Впрочем, те не очень-то и сопротивлялись, больше интересуясь гнусным семейством.

На горе еще шел вялый бой, Рокмир отстреливался молниями от наседающего Конклава, демонстрируя недюжинную мощь, но куда ему против всех-то. Радостная Алия, периодически врываясь в палатку, комментировала события:

— Сивку-Бурку нашли! Богатырский конь спит богатырским сном! Как еще конюшня от храпа не развалилась!

— Вы поосторожнее, там все-таки дети, а не только кикимора, моя мачеха.

— Ее мачеха! — донесся дружный вздох по ту сторону шелковой преграды.

— Эй! А ну брысь отсюда! — Я попыталась погрузиться в лохань по самую макушку. Алия выскочила наружу, я услышала звонкие шлепки и возмущенный разноголосый гвалт, а Лейя, жадно вцепившись в мою скользкую от мыла руку, повелела:

— Рассказывай!

Торопливо заканчивая помывку, пришлось рассказывать, косясь на шелковые стены, за которой стояла напряженная тишина. Охочая до таких историй мавка слушала меня с открытым ртом. Зная, что где-то она прячет свой дневничок, я представляла себе, как сегодня ночью она будет торопливо вписывать туда мою историю, орошая страницы слезами умиления, и наверняка все жутко переврет.

— Ты так и не поговорила с папой? — со слезами в голосе спросила Лейя, а тетки, расчесывающие мне мокрые волосы, замерли.