Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

Поднимаясь, она застонала: все тело затекло и ныло. Заглянув в одну из щелей между бамбуковыми стеблями, Лилиа увидела весьма неприятное зрелище: на просторной площадке внутри лагеря шла тренировка воинов. Разделившись на два отряда, они сражались затупленными копьями и легкими дубинками. Поодаль, пристально наблюдая за тренировкой, стоял Лопака в облачении военачальника, то есть в плетеной юбке и высоком головном уборе. Обе детали наряда были богато украшены перьями, раковинами и полудрагоценными камнями.

Только теперь Лилиа в полной мере осознала достоверность сведений, полученных от Моке. Лопака не просто набирал людей, он и обучал их на совесть! Схватка во всем походила на настоящую, и ее участники дрались с самым серьезным видом, с полной самоотдачей, словно от исхода сражения зависела жизнь. Внимание Лилиа привлекли два воина. Один из них сделал ложный выпад, но не нанес удар, а отвел дубинку. Второй, воспользовавшись этим, обрушил на него дубинку. Удар не был сильным, и все же первый воин рухнул к ногам противника.

Лопака, тотчас поспешив к этой паре, выразил упавшему воину недовольство за то, что тот отнесся к поединку несерьезно.

Оставив свой наблюдательный пост, Лилиа уселась, прислонившись к стене, и погрузилась размышления. Она вспомнила Моке, которого удар дубинки сбросил в море и, должно быть, убил на месте, поскольку пришелся по шейным позвонкам. Девушка понимала, что Лопака не пощадит никого на своем пути к власти. Как же остановить его?

После только что увиденного это казалось Лилиа невозможным. Она ничуть не сомневалась, что ее ждет смерть, но неужто та же участь постигнет всех, кто осмелится встать на пути этого человека?

За плетеной дверью мелькнула тень и раздались какие-то звуки. Лилиа тотчас вскочила и забилась в угол. Однако ничего страшного не случилось, просто в щель кто-то пропихнул еду: два спелых плода манго и половинку кокосового ореха. Дверь закрылась, потом приоткрылась снова, и в хижине появился глиняный кувшин с водой. Со вчерашнего утра во рту у Лилиа не было ни крошки.

Девушка бросилась к фруктам. Воду, чистую и свежую, видимо, только что зачерпнули в ручье, а манго только что сорвали. Утолив голод, Лилиа снова ощутила усталость, улеглась прямо на землю и тут же заснула.

Проснувшись, девушка села у стены, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. На закате в лагере запылали костры, и скоро над поляной поплыл запах жареного мяса. Вскоре дверь шалаша снова приоткрылась, и в нее пропихнули миску, где оказалось, конечно, не мясо, а пои, основное блюдо островитян. Наевшись, Лилиа посмотрела в щель. Обитатели лагеря сидели за трапезой.

Девушка заметила, что Лопака ходит от костра к костру, наблюдая за тем, как ведут себя воины. Видимо, он считал веселье недопустимым, поэтому все ели сосредоточенно и мрачно.

Все костры погасили до того, как опустилась полная тьма. Это явно делалось в целях безопасности лагеря. Лопака предпринимал все меры предосторожности. Удрученно покачав головой, Лилиа улеглась и вскоре опять уснула.

На другое утро дверь в шалаш открылась полностью. Девушка насторожилась, готовая ко всему. Вошел высокий, крупный молодой человек. В руках у него был кувшин с водой и деревянное блюдо, на котором была еда, в том числе вареная рыба.

– Кавика! – воскликнула девушка, узнав его.

– Приветствую тебя, Лилиа, – смущенно проговорил молодой человек и почтительно подал ей блюдо.

Девушка, не приняв угощение, с удивлением смотрела на юношу. Кавику, старшего сына лучшего рыбака Хана, она знала с детства.

– Что ты делаешь в лагере Лопаки? Ты что же, повернулся спиной к тем, кто тебя вырастил, кто знал тебя и любил?

– Лопака тоже когда-то был жителем Хана.

– Лопака был изгнан из деревни и проклят за то, что рвался к власти, на которую не имеет права. Мы все постарались забыть, что когда-то жили бок о бок с ним. А ты? Почему ты здесь, Кавика?

– Потому что я воин! – Темные глаза юноши сверкнули. – Мирная жизнь скучна, от нее тупеешь и обрастаешь жиром, а Лопака не дает нам скучать. Он говорит, что воинам не пристало тратить силы на охоту и рыбную ловлю, поскольку есть занятия куда более важные. Когда-то воины Хана могли гордиться собой, и эти времена вернутся, если мы пойдем за Лопакой. Он будет королем, а мы – его армией!

Лилиа сплюнула на земляной пол хижины.

– Вот что я думаю о Лопаке и его планах! Когда он будет убивать женщин и детей Хана, в том числе твоих родных, неужели ты последуешь его примеру, Кавиха?

– Он обещал пальцем не трогать женщин и детей, и я ему верю! Лопака будет убивать только в сражении и пощадит тех воинов, которые сложат перед ним оружие.

– Если женщинам нечего бояться, почему же он держит меня взаперти?

– Ты не просто женщина, Лилиа, ты – из рода вождей. Лопака сказал, что ты собираешься сплотить воинов Хана для защиты. Это приведет к кровавой битве, и многие погибнут. Именно поэтому он решил пока устранить тебя с дороги, но как только Хана покорится ему, ты сразу получишь свободу.

– Так вот как он объяснил свой поступок! Это ложь, Кавика! Он сам вчера сказал, что убьет меня.

– Ты хочешь восстановить меня против Лопаки. Прошу тебя, оставь это. Лопака говорил мне, что ты именно так себя и поведешь. Я уважаю тебя так же, как уважал твою мать Акаки, даже когда она правила Хана, но против своего военачальника я не пойду. Возьми же еду и позволь мне уйти.

Так как Лилиа не взяла блюдо, он поставил его на землю, вышел и запер дверь. Со вздохом разочарования девушка принялась за еду.

Весь остальной день она была предоставлена самой себе и провела его так же, как предыдущий, размышляя и наблюдая за воинами. Надежда на то, что вечером Кавика появится снова и с ним удастся поговорить, исчезла, когда кто-то другой пропихнул в приоткрытую дверь пои на ужин.

В эту ночь Лилиа долго не могла заснуть. Земля острова отдавала тепло долгое время после того, как солнце переставало согревать ее, но она была жесткой и совсем непохожей на мягкую постель Монрой-Холла.

Задремав ненадолго, Лилиа внезапно проснулась и сначала не могла сообразить, где она и что с ней. Потом вспомнила и тут же услышала звук, разбудивший ее. Было еще совсем темно, и свет луны просачивался сквозь щели в стенах. От двери доносился шорох – кто-то пытался отпереть ее. Очевидно, это удалось, так как дверь начала медленно отворяться. Похолодев от страха, Лилиа тихо поднялась на ноги и прижалась к стене. В хижину кто-то проскользнул.

Она сразу догадалась, что этот человек, одетый в белое, не островитянин. Именно так был одет Эйза Радд в тот день, когда Лилиа снова увидела его рядом с Лопакой. Лунный свет отразился от морского кортика, который он держал в руке.