Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица - Павел Асс

— Встретил одного бородатого в переулке, дал хороший курс! — рассказывал Айсман, выкладывая на стол тяжелый сверток с упаковками русских рублей. — Я все пересчитал, не волнуйся…

— Минус десять тысяч долларов, — прошепелявил Плейшнер. Теперь все траты профессор записывал в записную книжку. «Веду бухгалтерию», — объяснял он.

— Минус не надо, этот урод захотел меня «кинуть», подсунул «куклу», — Айсман с удовольствием употреблял новые для него слова. — Я его догнал, дал в рыло, отобрал и «деревянные», и «капусту».

Вскоре Айсман обменял по еще более выгодному курсу сразу полчемодана валюты, и партнеры задумались, что теперь делать дальше. В принципе, оставалось только следить за профессором Плейшнером, который работал в поте лица, официально регистрируя фирму «ШРУ». Именно так Штирлиц решил назвать свою шпионскую фирму, вспомнив однажды, как беззубый Плейшнер сравнил его с ЦРУ. Название Исаеву понравилось. Во-первых, звучит красиво, как и должно звучать приличное разведывательное управление, во-вторых, начинается на букву «Ш», как фамилия Штирлица и слово «штандартенфюрер».

В свободное время профессор Плейшнер занимался спортом, чтобы держать себя в форме. В основном, он ходил на лыжах, которые ему подарил пастор Шлаг. Витая в облаках бухгалтерии, профессор даже не замечал, что на улице стоит весна и снег давно уже стаял.

Через две недели умный Плейшнер, раздавая во все стороны взятки, зарегистрировал фирму ШРУ и снял в доме на улице Никольской, что возле самого ГУМа и Красной площади, целый этаж под офис новой секретной службы. Для Штирлица наняли красивую секретаршу по имени Светлана, и работа началась!

ГЛАВА 8. ГЛАВНЫЙ АНАЛИТИК ЧАСТНОГО АГЕНСТВА ШРУ

Однажды, когда на улице светило солнце и чирикали птички, на этаже агентства ШРУ появился человек в костюме хорошего покроя. Он шел по коридору, заложив руки за спину, и вслух читал таблички. Чернокожий мужчина нес за ним объемный черный кожаный чемодан.

Возле двери с табличкой «Босс», человек остановился и вежливо постучал.

— Занято! — донеслось из-за двери.

— Здравствуй, Штирлиц, — сказал вошедший, открывая дверь.

— Мюллер? — не поверил своим глазам русский разведчик.

Они обнялись.

— Какие судьбами?

— Приехал специально к тебе, — ответил Мюллер.

— Ты классно выглядишь! — восхитился Штирлиц. — Прямо как в сорок пятом!

— Это «вторая молодость», — сообщил Мюллер.

— Как! И ты?

— Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.

— Что это он так раздобрился?

— Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.

— Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!

— За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».

Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей — и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.

— Ну, ладно, — согласился Штирлиц. — Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?

— Сначала работа, — мягко ответил Мюллер. — Пойдем, присмотрим для меня кабинет.

Они вышли в коридор.

— Сколько у тебя комнат?

— Шесть, — ответил Штирлиц.

Мюллер заглянул в одну из дверей.

— Это туалет, — сообщил он с упреком и направился дальше. — Во! Здесь я и буду!

Штирлиц подошел к другу детства.

— А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…

— Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна — моя.

— Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.

— Света! — позвал Штирлиц.

Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.

— Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня — вон в тот угол, три мягких кресла — здесь, сейф поставим у окна, камин…

— Сейф? — переспросил Штирлиц.

— Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?

— Есть, — ответил Штирлиц. — Тебе сколько?

— Сколько не жалко.

Штирлиц достал две упаковки рублей.

— Это будет авансом, — пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. — Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.

— Под фамилией «Мюллер»? — спросил Штирлиц. — Тебя все будут принимать за еврея.

Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.

— А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.

Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.

— Мюллер, а что ты будешь делать?

— Работать в твоем ШРУ.

— А что ты будешь делать в моем ШРУ?

— Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.

— А я?

— А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?

— Ладно, договорились, — согласился Штирлиц. — Ты как был, так и остался канцелярской крысой.

Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.

— Котом. Канцелярский кот — это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, — сказал Мюллер, кивая на негра.

Глаза негра были как у давешнего бегемота — маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.

— Тоже гражданин Израиля? — поинтересовался Штирлиц.

— Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, — Мюллер перешел на нравоучительный тон. — Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…

— Хорошо, — ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.

— Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.

Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.

Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.

Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.

— Прости меня, Штирлиц!

— Прощаю!

Борман радостно осклабился.

— Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным. А если я буду тебе полезным, я тебе пригожусь!

— Ладно, — сказал добрый Штирлиц. — У нас в здании есть классный подвал, поставим раскладушку, будешь там жить.

— Спасибо, Штирлиц! А секретаршу мне найдешь?

— И ты туда же! — возмутился руководитель ШРУ. — Не успел начать работать, уже секретаршу ему подавай. Ты теперь не партайгеноссе, ты разжалован до рядового эсэсовца! Дослужись сначала хотя бы до штандартенфюрера!

Борман покорно согласился.

— Где мой подвал? — спросил он, поднимая чемодан.