Страна Дяди Сэма : Привет, Америка! - Билл Брайсон

Конечно же, это бывает, только когда я летаю со своей семьей. Когда я один, я не ем, не пью, не наклоняюсь завязать шнурки и никогда не сую ручку в рот. Я просто сижу очень-очень тихо, иногда подсовываю руки под седалище, чтобы не дать им неожиданно размахнуться и поозорничать с напитками. Это не так весело, зато, по крайней мере, уменьшает размер счетов из прачечной.

Кстати, я так и не получил свои бонусные мили. Они никогда мне не достаются. Я не смог найти карточку вовремя, и это сильно меня расстроило. Все — насколько я знаю — всегда будут летать на Бали первым классом на свои бонусные мили. Мне никогда не удавалось набрать ничего. Я покрываю, возможно, 100 000 миль в год, а набрал в двадцати трех авиакомпаниях всего 212 миль.

Это потому, что либо я забываю попросить бонусные мили во время регистрации, либо прошу, а авиакомпания их не добавляет, либо служащий у стойки регистрации извещает меня, что я не имею на них права. В январе во время регистрации на рейс в Австралию по делам уважаемого издания — полета, за который я ожидал получить около ста тысяч миллионов бонусных миль — служащая покачала головой, когда я протянул ей свою карту, и сказала, что мне ничего не положено.

— Почему?

— Билет выписан на имя «Б. Брайсон», а карточка — на «У. Брайсон».

Я объяснил ей тесную и стародавнюю связь имен «Билл» и «Уильям», но она этого не поняла.

Так что я не получил свои мили и все еще не летаю на Бали первым классом. Может быть, это даже к лучшему. Я не смог бы выдержать столько без еды.

Что делает англичанина англичанином

Похоже, в последнее время я был немного суров с моими земляками-американцами. Я обвинял их во лжи в рекламных целях, в незнании, надевают ли они свои трусы на колготки или наоборот, в неспособности оценить шутку, если вы не поместите ее в овечий мочевой пузырь и не обрушите им на голову. Все это правда, конечно же, но тем не менее немного жестко.

Так что я подумал, что, может быть, настал момент выделить в моих дорогих соотечественниках что-то хорошее. У меня есть на это своевременная причина, потому что сегодня мы отмечаем третью годовщину нашего переезда в Штаты.

Мне пришло в голову, что я никогда не объяснял, почему мы приняли такое решение, и вам, возможно, интересно, как мы отважились на переезд. Мне тоже.

То есть, если честно, я не помню, как или когда мы решили поменять страну. Могу только сказать, что мы жили в довольно отдаленной деревне в долине Йоркшира, и она была очень красива, а мне так нравилось болтать в пабах о том, чем я никогда не проникнусь («Стригли овец в Уинди-Пуп, и такая грязища в выгребной яме, что не продраться, не видал такой жижи со времен, как болтали о прежней стрижке, это, кстати, моя и Тетли работа, если подумываешь, кого нанять»), но когда дети выросли, а мне по работе все чаще приходилось уезжать, жить в уединенном месте стало для нас слишком неудобно.

Поэтому мы приняли решение переехать в какое-нибудь более городское и многолюдное место. А потом — и тут начинаются тайны, покрытые мраком, — каким-то образом простая идея эволюционировала в намерение поселиться на время в Америке.

Все, казалось, продвигалось очень быстро. Приехали какие-то люди и купили дом, я подписал кипу бумаг, пришли толпы грузчиков и унесли все наши вещи. Не буду притворяться, что не знаю, что там происходило, но отлично помню, как три года назад проснулся в незнакомом доме в Нью-Гэмпшире, выглянул в окно и подумал: «Боже мой, что я здесь делаю?»

Я вправду не хотел тут оказаться. Понимаете, я не имею ничего против Америки. Это прекрасная страна. Но все ощущалось некомфортно и было похоже на шаг в обратном направлении — будто переселение к родителям во взрослом возрасте. Пускай родители идеальные, и вообще милые люди, но вы просто не хотите с ними жить, и все. Ваша жизнь движется вперед. И то же самое я чувствовал в этой стране.

Пока я стоял и таращился в окно, пребывая в полнейшем смятении, с прогулки по округе — точнее, из разведки — вернулась моя жена.

— Здесь замечательно, — проворковала она. — Люди дружелюбные, погода великолепная, и можно повсюду ходить и не смотреть под ноги, чтобы не наступить на коровью лепешку.

— Все, о чем ты только могла мечтать, — мрачно заметил я.

— Точно, — искренне ответила она.

Она светилась от счастья тогда и счастлива сейчас, и я могу ее понять. В Америке огромное множество привлекательного. Она обладает очевидными достоинствами, которые отмечают все и всегда, — легкость и удобство жизни, доброжелательность окружающих, поразительное изобилие, опьяняющее ощущение, что почти любое желание или прихоть можно просто и почти мгновенно осуществить.

Моя беда в том, что я со всем этим вырос и меня не переполняет чувство новизны и удивления. Меня не приводит в восторг, к примеру, когда мне настоятельно желают хорошего дня.

— На самом деле им все равно, как у тебя пройдет день, — объяснял я жене. — Это всего лишь рефлекс.

— Я знаю, — отвечала она. — Но все равно мило.

И, конечно же, она права. Возможно, по сути своей,

это пустой жест, но мотивация-то правильная!

Прошло время, и я сам проникся многими здешними удобствами. Любитель халявы от рождения, я в восторге от всего того, что в Америке бесплатно, — бесплатная парковка, бесплатные спички, бесплатное доливание кофе и прохладительных напитков, бесплатные корзинки с конфетами у касс ресторанов и кафе. Купите обед в местном ресторане и получите бесплатный билет в кино. В нашем фотоателье у стены стоит стол, заставленный разными мелочами, которыми можно пользоваться бесплатно — баночки с клеем, липкая лента, перочинные ножики, коробочки с эластичными лентами и скрепками. За все это не нужно платить дополнительно или даже сначала сфотографироваться; это все к услугам любого, кто заглянет. В Йоркшире мы иногда заходили в булочную, где приходилось платить лишний пенс — целый пенс! — чтобы хлеб нарезали. Ну как тут не прийти в восторг?

Много хорошего можно сказать и об американском отношении к жизни, которое, в целом, отличается оптимизмом и которому не хватает отрицательных эмоций; эту черту я привык принимать здесь как должное, но в Британии мне время от времени напоминали, увы, что постоянно радоваться жизни невозможно. В последний раз, когда я прибыл в Хитроу, чиновник, который проверял мой паспорт, пригляделся ко мне и спросил, тот ли я «писатель с фотографии».

Я воодушевился; можете себе представить, меня узнали!

— Да, это я, — гордо ответил я.

— Переехал, чтобы денег загрести? — сказал он с презрением и отдал мой паспорт.

В Штатах такое встретишь не часто. В целом, люди здесь почти инстинктивно относятся к жизни положительно. Скажи вы американцу, что к Земле со скоростью 125 тысяч миль в час несется огромный астероид и что через двенадцать недель планета разлетится на маленькие кусочки, он ответит:

— Правда? Тогда лучше я запишусь на курсы средиземноморской кухни сейчас, а не в следующем году.

А скажи вы то же самое британцу, он ответит:

— Ну и подлость, да? А вы смотрели прогноз погоды на выходные?

Безусловно, неиссякаемый американский оптимизм может иногда выглядеть наивностью — сразу вспоминается убежденность почти всех американцев в том, что, если вы следите за уровнем холестерина, регулярно занимаетесь спортом и пьете воду из бутылок, вы будете жить вечно. Я не стану притворяться, что хочу провести остаток жизни таким образом, однако эта убежденность определенно имеет положительную сторону, которой приятно наслаждаться в течение жизни.

Как-то я спросил жену, готова ли она когда-нибудь вернуться в Англию.

— О да, — ответила она не задумываясь.

— На сколько?

— На денек.

Я кивнул и должен сказать, не впал в отчаяние, как непременно случилось бы прежде. Англия — неплохое местечко, но жена действительно права насчет одного. Приятно во время прогулки не высматривать коровьи лепешки.

А теперь — и я говорю это искренне — отличного дня.

Жизнь и приключения Человека-молнии

(отрывок)

В своей автобиографии Билл Брайсон, один из самых остроумных авторов нашего времени, вспоминает детство, проведенное в Де-Мойне, штат Айова, и все беды и невзгоды взросления в Америке 1950-х годов. Де-Мойн служит фоном золотого века, в котором было все, включая дихлордифенилтрихлорэтан, сигареты и радиоактивные осадки. Но эта история не только о детстве Брайсона, но и о том, что почты забыто, — о непорочной Америке. Прошлое — неизведанные дали. Тогда все было иначе…

Глава 1

Родной город

Спрингфилд, штат Иллинойс (консультативный комитет по административным вопросам). Вчера сенат штата Иллинойс распустил комиссию по экономической эффективности «по соображениям экономии и эффективности».