Китай. Искусство есть палочками - Полли Эванс

Я спросила девушку, не знает ли она, где можно нанять проводника. Она ответила, что ее знакомая водит туристов, и тут же позвонила. Мы договорились встретиться на следующий вечер в восемь часов, и если дело сладится, то уже утром отправиться в джунгли.

Едва я вернулась в отель, а это было в двенадцать минут десятого, зазвонил телефон, но, когда я подняла трубку, мне никто не ответил. Все вернулось на круги своя. Я с грустью посмотрела на кровать. Радость от перспективы улечься под одеяло, свернуться калачиком и сладко уснуть несколько омрачилась при мысли о том, сколько китайских мужчин платили за то, чтобы их ублажали на этой самой постели. В ванной рядом с гелями, шампунями для волос и шапочками для душа я заметила две квадратные коробочки, на которых было написано: «Антисептические безразмерные трусы с встроенным кондомом». На коробочке довольный мужик демонстрировал чудо-трусы, гордо тыкая членом в камеру. На коробочке стояла цена — тридцать юаней.

Среди моих знакомых есть пара мужчин, гардероб которых без подобного аксессуара не полон, поэтому я сунула коробочки в рюкзак. Я честно собиралась заплатить за них, предвкушая диалог с сотрудниками отеля, когда я буду освобождать номер.

— Вы что-нибудь брали из мини-бара? — спросит меня девушка за стойкой регистрации.

— Нет, — честно отвечу я, — но я прихватила две пары антисептических безразмерных трусов.

Однако, к моему огорчению, когда настала пора уезжать, я напрочь забыла о трусах и, получается, невольно украла их.

С женщиной-проводником я встречалась только в восемь вечера, так что впереди был еще целый день. В одном из туристических кафе я взяла напрокат велик и отправилась исследовать деревушки неподалеку от Цзинхуна, свернув с шоссе на узенькую колею, и вскоре блочные дома уступили место хижинам на красных кирпичных сваях с покатыми крышами. Я крутила педали довольно долго, пока не выехала к шаткому бамбуковому мостику через Меконг. У въезда на мост сидели трое представителей национальности дай и требовали один юань. Ха-ха, мост с платным проездом, только в стиле Сишуанбаньна.

Я прошла по мостику пешком, толкая велосипед, решив, что если поеду, то дело может закончиться незапланированным купанием в Меконге, слишком уж ненадежными показались мне кривые перекладины. На другом берегу начиналась равнина. Местные жители засеяли тут каждый пригодный для земледелия клочок земли. Здесь росли огурцы, помидоры и еще какие-то зеленые штуки, которые я не смогла идентифицировать. Все строго параллельно и перпендикулярно на ровных прямоугольных грядках. Вдали холмы отливали розовым и голубым цветом. Утром было пасмурно, но сейчас облака рассеялись, и солнце припекало через туман. Костлявые курицы в ужасе закудахтали и бросились наутек от моего велика, смешно задирая длинные тощие лапы.

Дальше дорога шла в горку среди пышной и буйной растительности. Листья бананового дерева достигали двух-трех метров в длину, а за ними скрывались огромные гроздья неспелых зеленовато-желтых плодов. Тут же рос огромный куст пуансетии, которую за форму цветов называют иногда рождественской звездой. Любители экзотики разводят такие тропические цветы у себя дома на подоконнике, но здесь, в дикой природе, пуансетия вымахала просто гигантская, высотой с дом. А чуть дальше безмятежно покачивались на спокойной глади ирригационного пруда водяные лилии, розовые лепестки которых устремились прямо в небо.

Я ехала примерно часа три. Этот Китай отличался от всего, что я уже успела увидеть. То и дело я проезжала мимо стаек ребятишек, возившихся в грязи, а один раз мне попалась женщина, ведущая стадо буйволов. Маленький теленок встал как вкопанный, выкатил свои огромные глаза, а потом припустил вслед за матерью на непослушных длинных ножках.

Боже, подумала я, неужели даже буйволы видят, что я выгляжу как-то странно?

Интересно, что и здесь, в джунглях, шло строительство дорог. Ближе к повороту на Цзинхун тропа расширялась. Раз в несколько минут появлялся грузовик, нагруженный красной глиной, и уносился вниз по холму, поднимая облака пыли, Новая дорога свяжет эти холмы и блестящий бетонный мост через Меконг, но вот куда она пойдет дальше? Такое впечатление, что никуда. Джунгли и все. Тупик.

Может быть, китайцы просто убивают таким образом время. Сидят на корточках, попивают чай и беседуют:

— Старина Ли, ты что делаешь на следующей неделе?

— Я-то? Да ничего.

— А не хочешь поучаствовать в строительстве дороги?

— Ух ты! Хорошая идея. Я люблю строить дороги. А где, кстати?

— Да какая разница, просто построим дорогу в джунглях посреди банановых деревьев.

— Заметано, старик!

Обратно я ехала другим путем, и мне попались три храма народа дай. Буддизм, который исповедуют дай, отличается от того, что распространен в остальном Китае. На севере большинство китайцев предпочитают махаяну, а дай, как бирманцы, тайцы, лаосцы и камбоджийцы, среди которых больше всего кхмеров — тхераваду, что в переводе означает «учение старцев». Основное различие между двумя ветвями буддизма заключается в том, что приверженцы тхеравады ставят во главу угла монашескую жизнь, считая, что есть один-единственный путь к просветлению. В странах, где популярна тхеравада, в монастырях обычно имеются школы для мальчиков, которые в итоге часть детства проводят в монастыре. Сторонники махаяны, или так называемой «великой колесницы», считают, что все люди связаны, и ставят коллективное спасение выше индивидуального просветления. В махаяне важную роль играют бодхисатвы, существа, достигшие просветления, но отказавшиеся от нирваны, чтобы вести к просветлению остальных. Тибетский буддизм является мистической ветвью махаяны.

Я остановилась у первого храма. Яркие здания с высокими крышами, расписанные золотой и красной краской, отличались от буддийских храмов в других частях Китая. Местные Будды, сияющие золотом, с огромными выпуклыми лбами, были совершенно не похожи на кругленьких Будд севера. Я обошла храм, быстренько пробежалась по сувенирным лавкам, а затем присела в тени большого дерева выпить колы. Мимо меня прошел монах в длинном оранжевом одеянии.

Два следующих храма оказались более древними и потрепанными. У ворот одного молодой монах болтал с кем-то по сотовому телефону, а рядом с входом во второй несколько монахов играли в карты и радовались при этом как дети. Я прошла внутрь и посмотрела на выцветшие фрески на стенах, рассказывающие о нелегком пути к просветлению в эпоху до появления мобильников.