Сэндсторм - Лоренс Гоф

– Если вы считаете, что я собираюсь овладеть вами, то можете не беспокоиться: в мои намерения это не входит. – Он повернулся спиной, чтобы Дженнифер не заметила его взгляда, вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Ручка била металлической – алюминиевый цилиндр длиной около пяти дюймов с острым, как стилет, пером. Дженнифер приложила руку к горлу, нащупала пульс. Если она покончит с собой, Мустафа расправится с Синтией. А если подпишет признание – отправит на смерть Чарли.

Глава 33

Военная база Сабха

Мустафа боялся высоты, поэтому перелет из Триполи в Сабху доставил ему, как обычно, немало неприятных переживаний. Неудивительно, что он пребывал в дурном настроении.

Мустафа отодвинул стальной кружок и заглянул в «глазок», затем приподнялся на цыпочки, чтобы увидеть камеру целиком.

В той горел свет, но поскольку на Чарли была одежда белого цвета, Мустафа заметил его отнюдь не сразу и на какое-то мгновение испугался, что Макфи сбежал. Но нет, вот он, голубчик – сидит в дальнем углу, глаза зажмурены. Мустафа повернулся к вооруженному до зубов охраннику.

– Он что-нибудь просил?

– Нет, ничего.

– А рот-то хоть раскрывал?

– Нет.

– Чем он занимался?

– Ничем. Просидел так всю ночь. – Охранник поправил ремень автомата. – Прикончить бы его – и все дела. – Мустафа усмехнулся. Охранник был родом из Эль-Халиджа, гористой местности поблизости от границы с Египтом. Тамошние жители славились своим мужеством в сражении и склонностью к философскому взгляду на мир.

– Он спал?

– Совсем чуть-чуть. Я не спускаю с него глаз, проверяю каждые пять минут. Стоит мне открыть дверь, как он открывает глаза.

– И ничего не говорит, ни о чем не просит?

– Может, он хочет умереть.

– Отопри. – Охранник набрал на встроенной в стену рядом с дверью клавиатуре свой шестизначный код и буквенно-цифровой пароль. Прозвучал сигнал, что-то щелкнуло, и засовы на двери вышли из пазов. Охранник распахнул дверь.

Чарли не пошевелился. Мустафа прибавил:

– Закрой дверь и смотри в оба.

Охранник кивнул, хотя, должно быть, полагал в душе, что Мустафа чрезмерно осторожничает, ведет себя, как старуха, а не как агент Мухабарата, ливийской тайной полиции.

Впрочем, лицо охранника сохраняло бесстрастное выражение.

Мустафа переступил порог камеры. Чарли открыл глаза и уставился на вошедшего из-под руки, на которой лежала его голова. При ближайшем рассмотрении Мустафа убедился, что рубашка Макфи вовсе не столь белоснежна, как ему показалось сначала. На груди и на воротничке виднелись бурые пятна, манжеты и участки под мышками покрылись серыми разводами грязи и пота. Мустафа шагнул вперед и одним-единственным шагом преодолел чуть ли не половину крошечной камеры. Дверь за спиной захлопнулась, засовы с лязгом вернулись на прежние места. Мустафа опустился на колени, сморщил нос, уловив запах давно не мытого тела.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептал он. – Хочешь поесть? – Охранник ничуть не преувеличивал: Чарли с тем же успехом мог сойти за мертвеца. Мустафа оскалил зубы и укусил американца за мочку уха – настолько сильно, что из ранки выступила кровь. Чарли закричал от боли, попытался вырваться; но деваться ему было некуда, ибо он сидел в углу.

Мустафа не разжимал зубов. Струйка крови потекла по шее Чарли, пленник забарабанил пятками по цементному полу.

Мустафа облизнулся, проглотил попавшую на язык теплую, солоноватую кровь.

– Ну как, пришел в себя? – Чарли кивнул. – Отвечай!

– Да, да! – воскликнул американец хриплым голосом, в котором слышались истерические нотки.

– Ты не желаешь пообщаться со своими приятелями, Мунго Мартином и Хьюби Свитсом? – Мустафа похлопал Чарли по щеке. – Предупреждаю сразу, им в последние три дня пришлось несладко. Правда, они оказались крепкими орешками, но время поджимает, и мы решили, что наше маленькое представление пора заканчивать. – Чарли вжался в стену. Мустафа положил руку ему на плечо. – Расскажи мне о Дженнифер. Ты любишь ее? Если да, тогда ты должен поговорить с ней. Объяснить ситуацию. Она знает, что стоит ей подписать признание, как мы расстреляем тебя и твоих дружков. Однако она никак не поймет, хотя я уже устал объяснять, что ты умрешь в любом случае. Все дело в том, какой смертью – мучительной или не слишком. Поэтому, Чарли, ты просто обязан убедить ее, что она может избавить вас от мучений. Через три дня состоится пресс-конференция. Это будет ваша последняя возможность во всем признаться. Да, я хочу кое-что тебе показать. Возможно, тогда ты сделаешься посговорчивей, – Мустафа сочувственно улыбнулся. – Кстати, как твои ноги? По-моему, тебя били, так? Ты можешь ходить?

– Не знаю.

– Коляску сюда! – крикнул Мустафа, повернувшись к двери.

Весело насвистывая, он покатил Чарли по коридору, завез в лифт, который доставил их на тот уровень, где помещался госпиталь. Одна из втулок явно нуждалась в смазке: при каждом повороте колесо издавало пронзительный визг. Чарли смотрел в пол, однако поднял голову, когда перед коляской с шипением разошлись створки двери. Мустафа втолкнул коляску в операционную, развернул; колесо снова взвизгнуло.

Два стола из шести были сдвинуты чуть ли не вплотную друг к другу. На ближайшем лежал привязанный ремнями Свитс, с соседнего глядел Мунго. Рядом со Свитсом, спиной к Чарли, стоял доктор Асфар.

– Начнем с левого запястья, – сказал Мустафа. – Доктор Асфар постепенно вырежет из тела твоего дружка все артерии. Разумеется, он не станет их вытаскивать, просто, так сказать, выведет на поверхность. – На глазах Чарли скальпель вонзился в руку Свитса. – Мы применяем местный наркоз, – продолжал Мустафа. – Мне говорили, что, когда его действие заканчивается, боль становится непереносимой. На первых порах сложностей не предвидится, поскольку вены расположены близко к коже. Но когда мы дойдем до груди…

Асфар наклонился над Свитсом, сделал надрез на правой руке Хьюби, от локтя до кисти, вонзил в рану инструмент, похожий на вязальный крючок, потянул, и из надреза этаким громадным червяком вдруг вылезла артерия. Стенки кровеносного сосуда отливали багровым; он тускло поблескивал в свете лампы. Асфар вытер кровь и принялся накладывать шов. Артерия пульсировала в такт ударам сердца.

– Завтра под нож пойдет второй, – сообщил Мустафа. – Как по-твоему, сколько потребуется времени, чтобы выпотрошить их полностью? – Он усмехнулся. – Есть над чем подумать, верно?

Чарли отвезли обратно в камеру, где его ожидала Дженнифер. Она была одета в белую блузку и длинную белую юбку, от нее исходил слабый аромат роз. Когда она увидела коляску, ее глаза расширились.

– Пять минут, – бросил Мустафа и вышел, оставив дверь чуть приоткрытой.

– Чарли! – воскликнула Дженнифер, становясь на колени рядом с коляской. – Господи, что они с тобой сделали?!

– Все не так плохо, как кажется. – Чарли привлек Дженнифер к себе и хрипло зашептал ей на ухо: – Ливийцы собираются устроить еще одну пресс-конференцию. Хьюби и Мунго должны убедить Мустафу, что готовы сотрудничать. Это наш единственный шанс оказаться вместе.

– Я попрошу Мустафу, чтобы мне разрешили повидать их, – проговорила Дженнифер.

Чарли выкрикнул что-то невразумительное, схватил женщину за плечи, оцарапал грязными ногтями ее кожу. Дверь распахнулась, и в камеру ворвался Мустафа.

* * *

Два дня спустя Мустафа явился в камеру в сопровождении четверки солдат. Чарли вывели наружу, вытолкали на ярко освещенный солнцем двор, подогнали к невысокому травянистому бугру и усадили на деревянный табурет. Парикмахер в мундире остриг его волосы, побрил безопасной бритвой, после чего Чарли отвели в соседнюю казарму и отправили в душевую, где он получил в свое распоряжение кусок мыла, щеточку для ногтей и два полотенца. Мустафа дал ему пять минут, по истечении которых выключил воду и игриво шлепнул Чарли полотенцем по заду.

– Хватит, ты уже чистый. Вытирайся и одевайся.

Грязную одежду куда-то забрали, а Чарли выдали накрахмаленную белую рубашку, брюки из плотного черного материала и черный пиджак с узкими лацканами. Интересно, мелькнула у него шальная мысль, это что, излюбленный наряд террористов? Пиджак оказался туговат в плечах, зато брюки были в поясе на несколько размеров больше, чем следовало; впрочем, к ним прилагался ремень из полупрозрачного зеленого пластика. Мустафа обошел вокруг Чарли, осмотрел его с ног до головы, остановился, торжественно поправил воротничок рубашки и потрепал по щеке.

– Посмотри мне в глаза. – Чарли поднял голову, моргнул и отвернулся. – Замечательно! Если ты повторишь свое движение перед камерами, я тебя расцелую!

Вернувшись в камеру, Чарли получил первую за много дней порцию еды – крохотную тарелочку риса с овощной подливкой. Он принялся есть, стараясь не торопиться, чтобы избежать несварения желудка. Вскоре после полуночи его отвели в импровизированный конференц-зал в подвале здания.