Необычайное путешествие - Вера Кузнецова

— Я задохнусь так, — протестовал Вася.

— Успокойся, не задохнешься, — засмеялся Тулегенов. В эту подушку вмонтирована кислородная маска. Ложа вниз лицом, ты легче перенесешь ускорение полета. Сейчас я тебя еще накрою крышкой, и ты будешь, как кукла в футляре. Через две-три минуты я тебя освобожу. Ну! Не боишься?

— Нет, — ответил Вася уже спокойно. — Дветри минуты я уж как-нибудь переживу.

— Футляр-то для тебя слишком просторен, не рассчитан на твой рост, — ворчал Тулегенов. — Придется подкачать воздуха в подушки, а то ты будешь болтаться, как горошина в стручке.

Это было последнее, что слышал мальчик. Он очутился в полной тишине и темноте. Затем он почувствовал, что футляр охватывает его тело все плотнее и плотнее. Стало чуточку страшно, хотя никакой неловкости Вася не ощущал.

Прошло несколько мгновений, и вдруг в тишину ворвался страшный грохот. Казалось, что над самым ухом стреляют сразу из нескольких пушек. Затем мальчик почувствовал тяжесть, как будто ему на спину взвалили тяжелый груз. Наконец, он ощутил ряд резких толчков, смягченных подушками футляра. К горлу подступила тошнота.

— Противный Шурка! Не предупредил, что будет так трудно отрываться от Земли, — подумал Вася. — Впрочем, я ведь все равно бы полетел.

Постепенно чувство тяжести, а вместе с ним и дурноты, начало проходить, но голова все еще неприятно кружилась. Поэтому, когда крышка футляра, в котором он был заключен, открылась, Вася медлил подниматься.

— Ты что? Плохо себя чувствуешь? — встревожился Тулегенов. Мальчик приподнял голову. Около него стояли и Шурик и Владимир Михайлович. Васе стало неловко при мысли, что Шурик оказался выносливее, и поэтому он поспешил ответить, что чувствует себя совсем хорошо. В доказательство он сделал резкое движение, чтобы подняться с кресла и неожиданно взлетел под самый потолок кабины.

Медведь и Тулегенов рассмеялись.

— Мы не успели предупредить тебя, Вася, что наш ракетоплан уже вышел из сферы земного притяжения. Теперь двигатель выключен, мы летим по инерции, и поэтому наши тела невесомы. Сейчас мы поможем тебе спуститься.

Владимир Михайлович взял Шурика и без малейшего усилия поднял его высоко над головой. Шурик протянул к Васе руки.

— Держись за меня и спускайся вниз, — предложил он деловито. — Да смотри, не дергай, а то я и папа тоже окажемся под потолком. Я уже летал с ним, знаю.

Цепляясь за руки, а потом и за ноги Шурика, Вася вниз головой опустился к своему креслу.

— Пристегни себя ремнями на всякий случай, — посоветовал Тулегенов, — а то забудешься и опять улетишь.

— Давай сядем в одно кресло, — предложил Шурик, — мы будем тихонько разговаривать вдвоем. А то я знаю, они с папой сейчас будут что-нибудь записывать и высчитывать и скажут нам, чтобы мы не мешали.

Владимир Михайлович рассмеялся и, кивнув головой детям, достал свою записную книжку. Шурик, примостившись в широком кресле рядом с Васей, аккуратно застегнул мягкий ремень, препятствовавший вылету седока, и таинственно зашептал:

— Ты очень испугался, когда тебя придавило? Я, брат, в первый раз тоже испугался. Главное, было непонятно, почему тяжело. А это потому, что ракетоплан сперва вылетает с небольшой скоростью, а потом она все увеличивается, пока не дойдет до девяти с половиной километров в секунду. Когда летишь с такой скоростью, то через три-четыре минуты притяжение Земли уже не действует, а это самое главное — поскорее от него избавиться. Можно выключить двигатель и лететь по инерции. Правда, жутко, когда двигатель так ревет? Я в первый раз даже испугался, что оглохну. Ну, теперь все в порядке. Мы уже дошли до той высоты, на которой двигается вокруг Земли Космическая станция. Она даже не двигается, а прямо-таки носится со скоростью семи тысяч семисот пятидесяти двух метров в секунду. Сейчас папа определяет, где она находится, а потом мы будем се догонять.

— Зачем же она так быстро двигается? — опросил Вася, невольно признавая превосходство Шурика в этих новых для него вопросах.

— Иначе нельзя. Если станция будет лететь медленнее хоть на пятьдесят метров в секунду, она может свалиться на Землю. Вы по физике проходили центробежную силу?

— Это про то, почему вода из ведра не выливается, если его быстро вращать вокруг себя на веревке? Разумеется, проходили.

— Ну вот, здесь то же самое получается. Ты — это Земля, веревка, на которую ты привязываешь ведро, — это притяжение Земли. При скорости, с которой движется Космическая станция, ее центробежная сила равна силе притяжения Земли. Понимаешь? Равна. Поэтому она не может ни упасть на Землю, ни улететь в пространство. Так и крутится вокруг Земли, как ведро с водой на веревке вокруг тебя.

— А все-таки неприятно, когда ракетоплан прибавляет скорость, — сказал Вася. — Я думал, что меня совсем сплющит.

— Ты скажи спасибо, что папа сконструировал ступенчатую ракету, — обиженно ответил Шурик. — В прежних ракетах на тебя навалилась бы тяжесть и десять раз больше. Ни один человек этого не мог бы выдержать.

— Что это за ступенчатая ракета?

— Она состоит не из одной, а из многих частей — ступеней. Каждая ступень имеет свой двигатель, все менее и менее мощный. Каждая ступень, как только израсходует свое топливо, автоматически отваливается от ракетоплана, и включается другая. От этого сила инерции возрастает не так быстро, потому что ведь следующий двигатель слабее! А главное, наш ракетоплан работает на ядерном топливе.

— Ну и что же?

— Так у ядерного горючего очень большая скорость истечения газов!

— Ну и…

— Ракета ведь отчего летит? Оттого, что у нее из сопла истекают газы. А чем быстрее они истекают, и, значит, быстрей летит ракета, тем меньше понадобится брать топлива в полет. Тут интересно что? Если ракета меньше загружена топливом, будет меньше разница в весе между тем, сколько она весила в начале полета и сколько будет весить в конце. Это значит, что разница в весе всех, кто находится в ракетоплане, будет гораздо меньше чувствоваться. То есть, меньшая тяжесть на тебя «навалится» при ускорении.

— Значит, это я сам потяжелел, а не кто-нибудь на меня навалился, когда я лежал в футляре, — догадался Вася.

— А ты что? Разве думал, что тебя кто-нибудь придушить хотел?

— Да я вообще ничего не мог понять. А что? В вашем классе все так хорошо знают физику, как ты?

— С удовольствием бы тебе соврал, да папа говорит, что это «дешевка». Многие знают физику лучше, чем я, но про ракетопланы я знаю больше, чем другие ребята, потому что когда папа чертит или делает модели ракетопланов, я всегда у него спрашиваю, что к чему. Кое-что я не понимаю, но папа так хорошо объясняет, что все-таки что-нибудь в голове останется. А физика у нас у всех самый любимый предмет. Иногда даже не поймешь: учимся мы, работаем или играем.

— Как это так?

— Да ведь мы по ней занимаемся практически. Двигатели внутреннего сгорания, например, изучаем на детской железной дороге. И так все. У нас есть детские электростанции, гелиостанции, радиостанции, заводы-автоматы. На них мы работаем под руководством учителей-инструкторов после того, как изучим теорию. А кто плохо ее усвоит, того к игре, то есть к работе на этих станциях, не допускают. Это для нас самая большая неприятность. А когда на этих станциях поработаешь, тогда все законы физики на всю жизнь запомнишь. Ну, мы с тобой говорим, говорим, а скоро уже и конец пути. Хочешь посмотреть на Землю?

— Конечно, хочу.

— Тогда пойдем к иллюминатору. Только надо идти осторожно. Держись за поручни у стены, а то опять на потолке очутишься.

— Куда? — окликнул их Владимир Михайлович. — Ложитесь быстрее в кресла. Сейчас мы опять включим двигатель и прибавим скорость, чтоб догнать Космическую станцию.

Вася и Шурик послушно расположились в креслах. На этот раз их не заключили в футляр, а только предложили надеть наушники. Все же Вася пожалел, что и на этот раз не лег в футляр, когда раздался рев двигателей. Опять он испытал противное чувство тяжести, когда казалось, что все тело налито свинцом. На этот раз оно, правда, было гораздо меньше, чем при отлете с Земли.

— Догнали! Вот она, голубушка, — торжествующе сказал Тулегенов, не отрывавший глаз от экрана на пульте управления.

— Сейчас папа сбавит скорость, и опять будет легко, — ободряюще оказал Шурик. — Держись! Мы уже причаливаем к станции…

Космическая станция состояла из ракет, скрепленных автосцепками. Ракеты сообщались между собой через соединяющие их воздухонепроницаемые тамбуры. Солнце освещало кабины через большие иллюминаторы из особого стекла, не пропускающего ультрафиолетовых лучей. Впрочем, к услугам жителей станции всегда был свет люминесцентных ламп, ничем не отличавшийся от естественного солнечного освещения.