Криоожог - Лоис Буджолд

– Ваша первоочередная задача – вернуть себе физическое здоровье, – вмешался Ворон-сенсей, обеспокоенный ее внезапными терзаниями. – Нормальную психологическую выносливость вы восстановите чуть позже. На это потребуется две или четыре недели, но никак не пара дней. Дайте себе время.

– Время – мне всегда его не хватало. – Она стиснула руками виски. – И еще это жуткое существо!

Форлынкин откашлялся.

– Я не уверен, что лорд Аудитор подумал об этом, когда принимал животное в подарок. Как бы то ни было, пока его можно держать на заднем дворе консульства вместе с прочими питомцами Джина. Они никому там не мешают, даже придают нашему двору живой вид. Он все равно пустует.

Мама скрестила руки на груди, вздохнула и усмехнулась. Тревога Джина улеглась.

– Похоже, такой здоровенной она просто кажется, когда смотришь вблизи. – Однако взгляд у нее при этих словах остановился не на сфинксе, а на ее подросших детях.

Раз ночью в консульство никто возвращаться не собирался, Форлынкин дал Джину поговорить по своему комму с лейтенантом Йоханнесом и объяснить тому, как позаботиться о животных до завтра, пока не приедет Джин. Новую работу по дому лейтенант воспринял без капли сарказма в голосе, так что пока все шло нормально.

Майлз-сан и Роик, едва пришли, повели Лейбера-сенсея в другое место поговорить. Когда через какое-то время они вернулись, то тащили в руках стопку коробок с едой из кафе Аяко. Майлз-сан пояснил, что эта роскошь досталась им благодаря любезности мисс Карин, которая разузнала, где взять еду, как ее сюда доставить, и заплатила за нее.

В конце концов, они устроили в послеоперационном отделении нечто вроде пикника. Ворон-сенсей даже отнес одну коробку маме Джина и после медицинского осмотра отдернул занавески в ее боксе, так что получилось, словно они ужинали все вместе. Когда мама поела, она стала выглядеть лучше: и спину держала не так устало, и на лице у нее появился румянец. Впрочем, рис карри Аяко удавался всегда.

Было забавно смотреть, как здоровенный Роик сидит на полу, скрестив ноги, а Мина учит его есть палочками. Майлз-сан с палочками управлялся неплохо для инопланетника; он заявил, что практиковался на корабле, пока летел сюда, и еще несколько раз в прошлом. Когда выяснилось, что он бывал на самой Старой Земле, целых два раза, Мина вытянула из него целый рассказ. Правда, он в основном рассказывал про вторую поездку, про свою жену и сады, множество всяких разных садов. А про свое первое путешествие на Землю сказал только, что был там по делам и все время провел в одном городе. И еще обмолвился, что именно там в первый раз встретился со своим братом. Последнее показалось Джину ужасно странным, а консул Форлынкин при упоминании об этом задумчиво прикусил губу, но наводящих вопросов задавать не стал, а сам Майлз-сан в подробности не вдавался. За ужином Джин подкармливал Нефертити по кусочку: пришлось все время залезать в файл с инструкциями, потому что одну человеческую пищу она есть могла, а другую – нет, по крайней мере, без печальных последствий для желудка. К несчастью, Ако пришла как раз в тот самый момент, когда сфинкс устроил в темном уголке большую неприятность. Ну, тут Джин сам был виноват, раз не обратил внимание, как она тихонько бормотала "Ка-а! Пи-и!", неутомимо кружа по комнате. Ако очень рассердилась и заставила Джина все убрать и вымыть, в принципе – вполне справедливо, но еще она сказала, что животному не разрешено оставаться здесь на ночь. Ворон-сенсей посмотрел на биологические отходы равнодушно, но в спор вступать не стал. Наконец, Джин пообещал ей, что Нефертити проведет ночь в его старом убежище на крыше. Мина тут же захотела пойти с ним и посмотреть.

Майлз-сан с Роиком уже ушли на встречу с лордом Марком и Сюзи-сан, поэтому консул Форлынкин, покосившись через стекло на обеспокоенную маму Джина, вызвался проводить детей наверх, донести переноску, и убедиться, что все хорошо. Мама благодарно ему улыбнулась, и Джин решил, что теперь все будет в порядке.

Спускаясь по лестнице, они встретили Бхавию, одну из подруг Ако. Та, запыхавшись, бежала им навстречу.

– Джин! Ако не видел? Танаке-сан она нужна на втором этаже… срочная криоподготовка. Одна бедная старушка свалилась прямо у нас в кафе. Говорят, просто упала, и все.

– Она наверху в послеоперационном отделении с моей мамой, – сообщил Джин, показывая пальцем. – И Ворон-сенсей тоже там.

Бхавия кивнула и убежала, махнув рукой на прощание.

Форлынкин развернулся, глядя ей вслед.

– Мы не должны чем-нибудь помочь?

Джин покачал головой.

– Не-а, такое постоянно случается. Ну, каждую неделю или типа того. Танака-сан знает, что делать.

Испытывая определенные сомнения, Форлынкин все же пошел по туннелям вслед за Джином.

– Здесь внизу у вас планировка очень запутанная, – заметил он.

– Ага. Туннели отходят от зданий в разные стороны и проходят под улицами. Одни спускаются вниз на четыре уровня, а другие – на пять-шесть. Приходится вроде как наизусть заучивать.

Джину не составило труда пройти привычным маршрутом, даже когда они вышли из освещенной зоны, и Форлынкин, чтобы освещать путь, достал из кармана куртки маленький фонарик. Мина, которая до этого места шла самостоятельно, в темноте предусмотрительно уцепилась за рукав его широкой накидки. Они поднялись на пять пролетов и вышли из башни теплообменника на крышу Джина. Для взрослого Форлынкин не слишком запыхался, хоть и тащил переноску.

В послеоперационной палате без окон Джин как-то потерял счет времени, но, похоже, сейчас был поздний вечер. В холодном влажном воздухе расплывался свет уличных фонарей, от которых все делалось забавного рыжего цвета. Городские шумы стихли, как обычно бывало только после полуночи. Обойдя башню, Джин обнаружил, что его брезентовый тент на месте, не провис, и его не сдернул ветер. Под навесом печально валялись остатки брошенных при переезде вещей: либо слишком ветхих, либо не нужных для животных, либо чересчур больших и неуклюжих, чтобы втиснуть их в фургон. Джин тогда снял с проволоки и упаковал свой фонарик, так что теперь тот бесполезно валялся в консульстве, но Форлынкин любезно подсветил ему своим, пока он показывал Мине, как тут жил, а Мина восхищалась и завидовала.

Когда они выпустили Нефертити из переноски, та не сразу привыкла к новому окружению. Она настороженно огляделась вокруг, полуприсев, и лишь потом на напружиненных лапах пошла осматриваться. Джин двинулся за нею, на ходу объясняя Форлынкину про печальную судьбу цыплят, еще не умеющих летать.

– Не знаю, что будет, если она переберется через бортик: то ли свалится, то ли спланирует вниз, как взрослые куры, то ли просто улетит прочь. – Плотные мускулы, которые Джин нащупал под золотистой шерстью, определить точный вариант развития событий не позволяли. – Может лучше привязать ее за лапу веревкой, как Майлза-сан?

– Хм? – непонимающе переспросил Форлынкин, и Джин рассказал ему, как обеспечивал Майлзу-сан безопасность на первую ночь. Тот хмыкнул снова, прикусил губу и сощурился. Но было не похоже, чтобы рассказ его рассердил.

Старый матрас Джина, набитый нарезанным пластиком, по-прежнему валялся у стены. Он может поспать здесь и присмотреть за своим новым питомцем. Не станет ли мама без него скучать? Но с ней же будет Мина… или Мина захочет остаться здесь с ним?

Когда Нефертити вытянулась во весь рост и поставила передние лапы на парапет, выглядывая из-за него, Джин поднялся на цыпочки, готовясь сразу ее схватить. Но сфинкс попятилась назад, не сделав самоубийственной попытки броситься за край. Потом она сходила в туалетный уголок Джина (Джин объяснил Форлынкину, что там надо смывать из ведерка) и использовала его по назначению. Джин не забыл сказать, какая она хорошая девочка, похвалив после того конфуза в уголке палаты. Сфинкс посмотрела на него, кажется, несколько недоверчиво. Она потянулась, похлопала крыльями, снова их сложила и пошла поглядеть с другой стороны крыши туда, где за старым зданием лежала узкая парковка.

Вдруг она напряглась и зарычала, уставившись вниз тем неподвижным взглядом хищника, каким Лаки смотрела на крыс, когда была молодой. Шерсть у нее на спине вздыбилась, крылья распростерлись и затрепетали со зловещим шелестящим звуком, кисточка на хвосте подергивалась.

– Опасность! – взвыла она. – Опасность!

– Что? – изумленно переспросил Форлынкин. Он подошел к сфинксу, вглядываясь в ту же сторону, Джин последовал за ним.

Мине не хватало роста, чтобы увидеть из-за парапета, что творится внизу. Девочка отступила на несколько шагов и спросила:

– Что она там увидела?

Джин не был уверен, есть ли у сфинкса ночное зрение. Он сам разглядел внизу фургон, припаркованный в самой темной части стоянки, и поблизости от него несколько фигур в черном. Один человек размахнулся чем-то вроде длинного молотка или биты, послышалось три-четыре глухих удара и приглушенный дребезг: стекло первого этажа разбилось и выпало из рамы внутрь, наверное, на ковер.