Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых - Алексей Слаповский

Он уходит, открывается занавес, или появляется свет на сцене, и что мы видим и слышим? Ничего хорошего мы не видим и не слышим, потому что – похороны. Рыдания, причитания. Плач:

И куда же ты собрался-то?

И на кого ж ты нас кинул-то?

Побыл бы дома, порадовался!

Что ж ты так рано соскучился?

На кого, родимый, обиделся?

Причитает плакальщица, остальные молча и задумчиво следуют за гробом. Маша и Яша идут плечом к плечу, скорбят.

Опускают гроб. Закапывают.

И тут же – кромешная темень.

Нарочито зловещие голоса:

– Занято все, занято, занято!

– Покажись, покажись, покажись!

– Уходи, уходи, уходи!

– Занято, занято, занято!

Ночной мерцающий откуда-то свет, Покойник садится на могиле, озирается.

ПОКОЙНИК. Кто тут?

ГОЛОС. Занято, занято, занято!

ПОКОЙНИК (достает деньги, потряхивает на ладони). А я это место купил!

Бросает деньги, какие-то тени мечутся, поднимают деньги и скрываются.

Появляются еще три покойника: Самолишенец, Актер и Блудница.

БЛУДНИЦА (кокетливо). Здравствуй, новенький! Молоденький, сладенький!

ПОКОЙНИК. Вы кто?

АКТЕР. Живем мы тут. То есть находимся. Это я по привычке говорю – живем. Мы там, за оградкой прикопаны. Нам тут нельзя. Я актер, а этот – самоубийца, самолишенец, значит, а она – блудница.

БЛУДНИЦА. А ты со мной спал? Другие дурь несут, а он подхватывает! Блудница! А если я мужчин люблю, так это мое личное дело!

ПОКОЙНИК (озирается). А остальные покойники куда делись?

САМОЛИШЕНЕЦ. Они старые все, им ничего не надо! Деньги похватали и по ямкам опять.

ПОКОЙНИК. Зачем им деньги?

САМОЛИШЕНЕЦ. Привычка. Уже и жизнь не нужна, а деньги давай. Ну? И как ты сюда попал?

ПОКОЙНИК. Знамо дело – помер.

Троица смеется.

ПОКОЙНИК. Чего вы?

САМОЛИШЕНЕЦ. Глупые ты вещи говоришь. Не помер бы – не попал бы сюда! От какой причины и по какому поводу помер, вот чего спрашивают!

ПОКОЙНИК (озирается). Как-то мне томно. Нехорошо. Будто я уже мертвый, но еще будто живой.

БЛУДНИЦА. Это у всех спервоначалу бывает. Потом привыкнешь.

АКТЕР. Ты рассказывай, рассказывай давай. Вроде не старый, отчего перекинулся-то?

ПОКОЙНИК. Сердце лопнуло.

Пауза.

АКТЕР. И все?

ПОКОЙНИК. А что?

АКТЕР. Кто ж так рассказывает! Мы тут по два, по три года свежего покойника ждем, кладбище, сам видишь, маленькое. Ты не жадничай, рассказывай, как следует! И не со смерти начинай, а с самого начала.

ПОКОЙНИК. То есть вам жизнь свою рассказать?

САМОЛИШЕНЕЦ. А чего бы и нет? Время у нас тут – девать некуда.

ПОКОЙНИК. Что ж. Значит, было дело, женился я.

АКТЕР. Э, э, э! Кто так рассказывает! Женился он! Это как? Не родился, а уже женился? Я ж тебе говорю: сначала! И покрасивее! Вроде того: в некотором царстве, в некотором государстве, дальше по тексту и без купюр. Понял?

ПОКОЙНИК. Что ж, могу и так. (Усаживается поудобней.) В некотором царстве, в некотором государстве живало-бывало два купца: один богата богатина, Яшнев прозванье, другой не столь важноватенький, фамилия – Коришнев.

Появляются Яшнев и Коришнев. В современных костюмах с добавлением какой-нибудь архаичной детали – смазных сапог, например. Или картузов.

ПОКОЙНИК. Однако же были они по детству друзья и имели меж собой душевную связь: именины друг у друга справляют, подарки дарят, а жены ихние целуются – прямо как сестры!

Выходят жены, Дарья Яшнева и Авдотья Коришнева. Обнимаются. Одеты стильно, Коришнева, пожалуй, даже не отстает от Яшневой. И тоже что-то старинное – чепец, шаль и т. п.

ПОКОЙНИК. И были у них дети, у Яшнева – Машенька, а у Коришнева – Яшенька.

САМОЛИШЕНЕЦ. Это, стало быть, ты?

ПОКОЙНИК. Да нет, не я.

На сцену выбегают детишки Яша и Маша. Она в розовом платьице, он в черном костюмчике. Бегают друг за дружкой, смеются. Вдруг музыка, и они начинают танцевать, будто на конкурсе детского танца. Супруги Яшневы и Коришневы хлопают в ладоши.

Выкатывается изобильный стол, появляются гости в нарядных одеждах.

Яшнев поднимает бокал и возглашает, обращаясь к Коришневу.

ЯШНЕВ. А что, друг мой милый Сергей Коришнев, у тебя, видишь ли, сын Яков, а у меня, видишь ли, дочка Мария, она же Машенька! Давай, раз такое интересное дело, их обручим! Обратно же, для нашего бизнеса будет выгода, мы с тобой, знаешь ли, холдинг замутим из совместного капитала!

КОРИШНЕВ (тоже встает с бокалом). Нет моих таких красивых слов, друг мой Вася Яшнев, чтобы выразить свою признательность за такие твои, без базара говорю, душевные слова! Выражаю свое согласие на обручение, а насчет холдинга погодим, у меня капитал хоть маленький, да свой, я уж как-нибудь сам обернусь!

ЯШНЕВ. Уважаю за гордость, друг мой Сергей Коришнев, а насчет маленького не горюй – денежка к денежке липнет, достигнешь еще моего благосоизмерения, если, конечно, конъюнктура не подведет!

И тут все замирают. А покойники, сидящие в углу, высвечиваются бледным светом, и Самолишенец комментирует.

САМОЛИШЕНЕЦ. Это он спьяну предложил.

ПОКОЙНИК. Не спьяну, а по чистому велению души.

САМОЛИШЕНЕЦ. Какое еще веление? Он что, бизнеса не понимает? Это к большой денежке денежка прилипает, а от маленькой отскакивает, да еще ее и прихватывает! Дело известное, сам в живую пору купцом был. (Оживляется.) Вот помню, приволок я из далекой страны Китая четыре воздушных обоза мелкого товару…

АКТЕР. Да постой ты со своим товаром! Дай рассказать человеку!

Самолишенец обиженно отворачивается.

ПОКОЙНИК. Ну, так. Выпили за это дело, да и разошлись. Яшнев все больше богатеет (Самолишенец кивает головой и поднимает палец: «А я что сказал?»), открыл банку, инвестиция за инвестицией к нему так и прут, впору лишнее отгребать. А Коришнев, такое, значит, дело, поиздержался. Да и как? – дельце-то маленькое, а казенных людишек много, и каждому свой кусок требуется. Коришнев, к примеру, пирожки печет, а Авдотья продает.

Авдотья выходит с плетеной корзиной.

ПОКОЙНИК. Не успеет выйти – городовой мимо идет, как не дать пирожка городовому? Один она ему даст, а второй он сам возьмет, какой городовой одним пирожком сыт будет?

Проходит Городовой, происходит то, о чем повествует Покойник.

ПОКОЙНИК. А там, глядишь, инспектора пойдут – и тебе пожарный, и тебе санитарный, и тебе налоговый, а то и вовсе неизвестно кто, документов не предъявляет, но взгляд такой нехороший, что лучше ему уж дать, чем не дать.

Проходят Пожарник в каске, Городовой в милицейской фуражке, Санитар в белой шапочке и Неизвестно кто с нехорошим взглядом. И все нагло берут пирожки.

Авдотья печально глядит в пустую корзинку.

ПОКОЙНИК. И остался наш Коришнев на нуле. Хотел на цареву службу устроиться, но Яшнев об этом узнает, достает свою дорогую красивую мобилу и говорит Коришневу.

ЯШНЕВ. Обижаешь ты меня, дорогой мой друг, Сергей Коришнев. Иль ты не знаешь, что у меня банк собственный? Приходи, я тебе отсыплю кредита без всякого процента.

КОРИШНЕВ. Благодарствую, друг мой, Вася Яшнев. Кредит возьму, но, как все, с процентом! Не могу я твоей совестью пользоваться, у меня своя есть!

ПОКОЙНИК. И взял Коришнев кредит, и начал сызнова свое дело. Однако, как ни старался, а опять обнулился. Опять хотел на нищенскую цареву службу податься, но тут Яшнев берет свою дорогую красивую мобилу и опять ему звонит:

ЯШНЕВ. Сызнова обижаешь ты меня, друг мой, Сергей Коришнев! Ну, обнулился, с кем не бывает? Возьми у меня еще кредита, все у тебя поправится!

Самолишенец нервно вскакивает.

САМОЛИШЕНЕЦ. Не верю! Да где это видано! Человек кредит не вернул, а ему новый дают! Или, может, у этого Яшнева банк не свой был, а казенный?

ПОКОЙНИК. Свой.

САМОЛИШЕНЕЦ. Тогда – бред! Сказки!

ПОКОЙНИК. Но он же друг его был.

САМОЛИШЕНЕЦ. А хоть брат! Сроду такого не слыхал! Брешешь!

АКТЕР (Самолишенцу). Хоть и сомнительно, но ты, Евгений, тоже совесть имей! Покойники не брешут!

БЛУДНИЦА. Ну, это кто как. Ты и покойный брешешь!

АКТЕР. Я не брешу, а фантазирую! Я актер! И не мешайте человеку!

Коришнев говорит с Авдотьей.

КОРИШНЕВ. Что с тобой, Авдотьюшка? Неужто опять пуста? Я ж тебе пирогов вдвое больше напек, чтобы было и дать, и продать.

АВДОТЬЮШКА. Твоя правда. Всем дала, как обычно, глядь – поп идет, дай, говорит, на церковь, но только добровольно. Как на церковь не дать? Дала. Добровольно, само собой. Потом глядь: человек со значком идет. Ты, говорит, торгуешь в свой карман, а мы, говорит, вместе с моей партией по названию Общая Россия, будущее строим! Совестно мне стало. Я тоже будущего хочу. Ну и дала на Общую Россию. В общем, муж мой Сергей, когда городовой явился, у меня ничего не осталось. Он говорит: раз не пирожками и не деньгами, давай мне другой натурой. Я, конечно, послала его куда подальше, но засела обида в моем сердце. Горит она и болит. Я, наверно, не выдержу, помру.