Не жизнь, а роман! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Единственное за что его можно было уважать, что он старался вдолбить воинам, чтобы они берегли людей, по землям которых пойдут.

Алиенора Аквитанская. Саркофаг. Картина более позднего времени. И актриса играющая роль Алиеноры в возрасте "Лев зимой"

Однако это напутствие было как насмешка и заставляло лишь скрежетать зубами, хотя отец Жюль не был ни в чём виноват.

Все ожидали, что армия пойдёт коротким путём через Италию, а далее кораблями, но в последний год церковь активизировалась, провела мощную рекламную компанию и германцы изъявили желание присоединиться к французскому походу. Все надеялись поживиться, но все прикрывались святыми идеями, и Людовик не смог отказать собрату королю Конраду в деле во имя Христа, а может, побоялся.

Бертран говорил, что Людовик собрал приличную армию, с которой вполне успешно можно было бы воевать, а ещё к ним по пути наверняка присоединился бы сицилийский король и торговый флот, да и норманнские корабли, точно не отказались бы от поживы, а это немалая сила, но союз с германцами всё поменял.

Кате политика была без разницы. Возможно, Берту, как жителю юга, роднее и понятнее итальянские города, а Париж ближе к германцам, и кто знает, что они там думают, какие государственные интересы соблюдают. Решили идти длинным путём по суше, повторяя маршрут первого удачного крестового похода - пусть идут. Венгрии, Болгарии, Сербии и другим странам на пути армии крестоносцев можно только посочувствовать.

Бертран с воинами уходил летом, разрывая свои договоры с соседями по охране их земель. Торговлю останавливать было нельзя, а воинов теперь хватало только для охраны собственного замка. Положение получалось тяжёлое, но была надежда, что все соседи одинаково обескровлены в плане военной силы и нападать на замки некому.

- Дурацкий поход, - глотая слёзы, бросила Катя, ёжась от давящей тишины.

- Все считают, что он будет успешен, - вздохнул Леон.

Ему хотелось уйти с отцом, посмотреть на другие земли, вдохнуть воздуха святой земли.

Софи с любопытством стреляла глазками в его сторону, надеясь на неожиданное внимание. Она уже несколько месяцев проживала в замке и всего лишь пару раз общалась с женихом. Он всё время занят, а когда дома, то занята она.

Леон, заметив ищущий взгляд Софи, задорно подмигнул ей.

- Мои дорогие дамы, а не сыграть ли нам в шахматы?

- У меня голова не варит, - отказалась Катерина.

- Ты мне проиграешь, - буркнула Люси.

- Я бы с удовольствием, - робко обозначила свой интерес Софи.

Весь остаток дня Леон посвятил женщинам. Ему тоже необходима была поддержка, ощущение дома и любви. Отец не давал ему покоя, гоняя целыми днями. Катрин действовала более деликатно, но тоже находила пасынку занятия, лишь бы он не пересекался с её воспитанницами, среди которых была теперь Софи. Он обижался, открыто говорил, что не обесчестит никого из девушек, на что мачеха только хмыкала и просила его посмотреться в отражение.

Перед Леоном сложно было устоять девичьим душам. Он окреп, возмужал, черты лица потеряли нежность, но обрели отцово обаяние и, хотя юноша не догнал отца в росте, он всё же был высоким в сравнении с другими. Ему уже исполнилось девятнадцать, но выглядел он постарше, впрочем, как и все, кроме Катерины. Она по-прежнему ничего общего не имела с юностью, но её возраст словно бы застыл в понятии «молодая дама» и, ухаживая за собою, она собиралась оставаться в этом статусе ещё как минимум лет десять.

Из-за того, что многие мужчины покинули пределы Франции, жизнь не остановилась, и летняя пора диктовала свои условия.

Из-за разорванных договоров по охране соседей у Леона появилось свободное время, и неожиданно для всех он увлёкся живописью. Люси учила его подготавливать основу для рисования, разводить краски, давала первые уроки, но, видно, не зря он потянулся к этому искусству: у парня оказался врождённый талант. Тогда к занятиям подключилась Катерина. Не то чтобы она умела рисовать, но она видела немало картин и её подсказки очень помогали создавать Леону необычайно интересные работы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все видели, что помимо оружия, коней, соколов, ему хотелось нарисовать Софи, которая расцветала на глазах у всех, но приличия не позволяли ему уделять ей всё своё внимание, тогда он рисовал Люси, Катрин, даже Анэт, и лишь тайком его папка с рисунками заполнялась набросками Софи.

Одну из его наиболее удачных миниатюр со своим портретом Катерина заказала оформить в виде медальона с застёжкой позади, усыпанного драгоценными камнями. Она думала надеть его на какое-нибудь торжество, но украшение получилось слишком крупным и тяжёлым, но в этой работе был дух будущей современности, словно бы миниатюра случайно переместилась в прошлое из рук авангардиста. Мало красок, уверенные штрихи и чётко узнаваемая Катрин, с интересом смотрящая на того, кто держит в руках её портрет.

Люси эта миниатюра не нравилась. Леон извинялся и пытался объяснить, что он так чувствует мачеху. Он видит её внешность, но не может охватить внутренний мир, потому что тот всегда разный и непредсказуемый. Катя улыбалась и понимающе кивала, выделяя именно этот портрет из всех других.

Ничего удивительного. С Бертраном она одна, с Люси - другая, с Леоном - третья, а есть ещё Софи, кружевницы, служанки, работники, воины... не забудем добавить хорошую погоду с приятными новостями - и сеньора порхает по замку, раздаривая всем чудесное настроение, а если всё плохо, то впору сказать, что в замке живёт монстр, так что где уж молодому мужчине угадать, что за женщина его мачеха!

К осени все привыкли жить немного по-новому. Дидье наладил охрану замка с новым составом воинов, распределил время для коротких объездов собственных земель. Леон стал уделять больше времени хозяйству и вникал в те ремесла, которыми жил замок.

Луция предоставляла ему записи, и он учился по ним, делая пометки, когда что -то не совпадало на практике.

У Софи тоже было дел невпроворот. Ей следовало ухаживать за собственным крохотным садиком, парой животных, отрабатывать несколько часов на кухне и отдыхать, вышивая или плетя кружева. Катерина с Люси старались разнообразить обязанности девушки, чтобы она не сидела на одном месте и постоянно училась. Помимо хозяйствования она изучала языки, богословие, риторику, географию, математику и медицину.

Новостей от Бертрана никаких не было. Осенью по городам разнёсся слух, что крестовый поход устроили не только на святые земли, но и в земли славян. Часть орденов крестоносцев решили, что им пригодятся территории еретиков и понесли своё знамя туда. Народ был в восторге, и все ждали какого -то чуда. Люди болтали о божьем благословении, о достатке, который упадёт с неба, о лучшей жизни...

Катя морщилась от таких речей. Она попала сюда в плохой год, но вот последующие были для всех очень даже плодотворными. Заметно увеличилось количество торговцев, ожили ремесленники, во многих семьях появились коровы, породистые овцы... ещё бы лет десять спокойной жизни - и выросло бы новое поколение здоровых, крепких людей.

Леон не понимал, что не нравится мачехе, что её настораживает, пока не закончились ярмарки, и люди не засели по домам с кое-какими деньгами.

Любители лёгкой поживы появлялись из ниоткуда, разоряли дома и скрывались. Ловить их было некому. А вскоре по дорогам начали привозить первых раненных из крестового похода. Это чудо, что кому-то из воинов посчастливилось добраться до дому. Большая часть покалеченных сгинула в дороге от ран или от ножей местных жителей, мстящих за недавнее продвижение «мирного» войска.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Замёрзшего и бессознательного Рутгера воины привезли уже умирать. Все были ранены, всем требовалась помощь и их рассказы о начале похода вводили слушателей в ступор. Те воины, что добрались до дома, пострадали ещё по пути от мечей и стрел защищающихся феодалов-еретиков, тех стран, где пролегала дорога для армии.

Более того, расползались слухи, что обиженный сицилийский король заключил союз с Египтом и из возможного союзника стал врагом, а нормандские корабли, рассчитывавшие подзаработать на перевозке армии крестоносцев через море, не получив желаемого, начали грабить всех и вся, впрочем, от потомков викингов другого было сложно ожидать.