Владычица Жемчужины - Эрик Ластбадер

Высыпав из мешочка немного сухой смеси, молодая женщина аккуратно наложила ее прямо на рану, а потом перевязала тканью туники и насыпала сверху иголки. Затем она села на корточки и стала ждать. Маретэн очень устала и проголодалась. Облокотившись на ствол сосны-марра, она закрыла глаза. На секунду, только на секунду…

Услышав какой-то шорох, девушка проснулась и схватила ионный пистолет. Перед ней стояла Майя. Ухмыляясь, она победоносно показала недавно убитого квода. Услышав слабый стон, Маретэн посмотрела на Бассе. Он был бледнее призрака и дрожал мелкой дрожью.

Художница вскрикнула, увидев, как ее друг бьется в судорогах. Майя тут же бросила квода и подбежала к Бассе.

— Что случилось? — спросила она, задыхаясь.

Маретэн подробно описала ей случившееся.

— Ах, Майя, что же я наделала! Не знаю, что это за травы, и Бассе стало еще хуже!

Ровно в полночь флот-адмирал Ардус Пнин вернулся на свою виллу после долгого утомительного дня, проведенного с внуком Миирлином. Чтобы прийти в себя после бесконечных вопросов, которые задавал ему неугомонный ребенок, адмирал решил пройтись по саду. Это был кундалианский сад, и, тем не менее, получив эту виллу во владение, Пнин отказался его выкорчевать. Окруженный со всех сторон стенами сад стал центром виллы, ее сердцем. Он был разбит по правилам — четыре ряда деревьев, посаженных под прямым углом друг к другу, разделяли сад на секторы. Их пересекали зеленые порфировые дорожки, по одной из которых сейчас и шагал Пнин. Он шел, низко опустив голову и сцепив руки за спиной.

Это был высокий старый кхагггун, перенесший много ранений и пресытившийся войной и смертью, хотя ни за что не признавшийся бы в этом даже себе. Вот уже несколько лет его мучил один и тот же кошмар — адмиралу снилось, что он лежит на кровати, очень высокой, похожей на гору, сложенной из черепов своих врагов. Черепа были идеально чистыми, бело-желтыми, как свечное сало, и гладкими, как морская галька. Флот-адмиралу хотелось встать с жуткой кровати, но тут черепа начинали скрежетать острыми зубами, впиваясь в тело, раздирая его на части.

Проснувшись, флот-адмирал с трудом верил, что находится на своей отлично защищенной вилле. Уже много лет все происходило по одному и тому же сценарию — он вставал и, не одевшись, подходил к окну. В эти минуты Пнин вспоминал бесчисленные битвы, в которых ему приходилось участвовать, лица врагов, раны, смерть. Его учили быть максимально эффективной машиной смерти, и он, по сути, ею и стал. Хотя, конечно, машине смерти не снятся сны, в которых ее раздирают на части. Машину не мучают ни вопросы, ни сомнения.

С недавнего времени адмирал не находил утешения даже в объятиях чувственной лооорм. О какой эрекции может идти речь, когда во сне тебя раздирают на части! Утешить его могла лишь дочь Лейти. Она была оружейницей и считалась великолепным мастером. Большинство его друзей понятия не имели о том, где находятся их дочери, а уж об их делах не знали тем более. Но Пнин внимательно следил за достижениями дочери и тайком от жены и самой Лейти организовывал ей стажировки у лучших оружейников Кундалы. Теперь у нее была собственная мастерская, и верховное командование охотно заказывало ей оружие и доспехи. Впрочем, флот-адмирал не помнил, когда последний раз видел дочь.

«Наверное, я старею, — думал Пнин, прогуливаясь между рядами деревьев. Молодая листва шелестела на легком южном ветерке. — Если честно, я готов отойти в сторону, и пусть Иин Меннус делает все, что хочет». Однако просто так отойти в сторону флот-адмирал не мог. К тому же он совершенно не доверял Меннусу. Кхагггунская армия недаром славилась строгой дисциплиной. Кхагггунов учили беспрекословно выполнять приказы, быть частью команды, винтиком в огромном колесе, которое продолжало вращаться, несмотря на трудности и препятствия. Сколько помнил Пнин, кхагггуны чувствовали себя неловко, когда жесткие условия, к которым они привыкли, как-то изменялись. Именно ограничения придавали им чувство уверенности и гарантировали, что любую миссию они смогут выполнить с максимальной эффективностью. Другими словами, кхагггуны были рождены для окопов. Это был их мир. Каким бы серым и ограниченным он ни казался представителям других каст, кхагггунам он подходил идеально.

За последнее время в верховном командовании было слишком много переворотов. Первый звезд-адмирал Киннний Морка заключил политическую, а следовательно, крайне подозрительную сделку с регентом, в результате которой кхагггунов обещали причислить к касте избранных. Теперь Иин Меннус, свежеиспеченный звезд-адмирал, проводил чистки, избавляясь от личных врагов. Насколько знал Пнин, кхагггуны были уже достаточно испорчены сомнительной политической игрой и личными вендеттами. Ответственность за это плачевное положение он целиком и полностью возлагал на семью Стогггулов. Беспорядок начался с того дня, когда они убили Элевсина Ашеру и его сына. Как гэргоны могли санкционировать нечто подобное, Пнин понять отказывался. И кто поймет истинные мотивы Стогггулов? Пнин казался себе последним бастионом старой гвардии, последним адмиралом в раздираемой амбициями и интригами касте.

— Какие тяжелые шаги, — мягко проговорил знакомый голос. — От чудесных порфировых плит скоро останется одно воспоминание.

Флот-адмирал Пнин остановился, его зоркие глаза впились в белую мраморную скамеечку под двумя самыми большими деревьями.

— Поговори со мной, Ардус, — сказал сидящий на скамейке. — Ночь такая лунная, мне нужна компания.

Пнин сошел с дорожки в глубокую тень деревьев, куда не мог проникнуть свет фотонных фонарей, и устроился рядом с высоким молодым баскиром.

— Ты в порядке, Сорннн? Хочешь выпить?

— Глупый вопрос, учитывая характер наших отношений.

— У тебя странный голос. Что-то случилось?

— Женщина, которую я любил, умерла.

Пнин опустил голову.

— Искренне сочувствую. Могу я чем-нибудь помочь? Не знаю, что и сказать в такой ситуации.

— Спасибо, ничего не нужно.

Пнин переплел пальцы.

— Как быстро летит время, Сорннн. Смерть близких заставляет нас иначе относиться к жизни. Мне только что пришло в голову, что мы встречаемся таким образом уже почти год.

— Кхагггун и баскир встречаются тайно, как юные любовники!

— К черту касты! — рассмеялся Пнин. — Иногда мне кажется, что строй-генерал Виэрррент знал, что мы подружимся, когда знакомил нас.

— Виэрррента лучше забыть, раз он был замешан в неудавшемся заговоре против регента.

— Виэрррент очень хорошо относился к тебе, Сорннн. Его сердца были чисты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});