Псион - Джоан Виндж

И я вспомнил, что Дир говорил о людях как о недоразвитых гидранах… Я видел, что их надежда тает.

— (Они, наконец, поняли, что те люди-псионы использовали Дар во зло, стремясь причинить боль другим. Но если им удастся осуществить свой план, что станет с теми пришельцами, которые сейчас держат оскверненное место?)

Вопрос показался мне необычным.

— (Трудно сказать.) — Очевидно, Рубай должен оставить в живых персонал шахты, чтобы получить то, что ему нужно. Я подумал о каторжниках — их участь не изменится, кто бы ни победил.

— (Они осознают, что никто не выиграл бы от осуществления этого плана.) — Я оглядел круг бледных лиц, понимая, что отнял у них последнюю надежду: то, что придавало смысл их жизни, было разрушено, потому что они не могли понять некоторые поступки людей. Их вера в Посланника-спасителя была уничтожена. Жаль, что именно мне пришлось открыть им печальную истину.

— (Но они поняли, что лучше знать правду, и что, наконец, они стали мудрее.) — Круг их мыслей стал сужаться вокруг меня. Пусть я не обещанный предками Посланник, все же именно я открыл им глаза.

Я посмотрел на свои руки. И затем, понимая, что едва ли что-то потеряю от попытки, я показал, как Зибелинг и Джули работают против Рубая, стараясь помешать его планам.

Гидраны спросили:

— (Зачем я помогаю тем, кто хочет спасти то место, где я был рабом?)

Я попытался захлопнуть свое сознание.

— (Потому что есть та, ради кого делается все это), — ответили они на свой вопрос, и я понял, что они уже знают обо всем, что произошло между Джули, мной и остальными.

— (Да. Дело в этом человеке.) — На мгновение я ощутил идущее из глубины веков раздражение против тех, кто разгадал самые интимные твои секреты. Но лишь на мгновение. — (Вы видите, что сейчас не помешает любая помощь…)

В моей голове наступила тишина. Наконец, они ответили, что им нужно обдумать то, что они узнали.

— (Я отлично понимаю вас. Вы ничего не должны Федерации и нам.) — Ничего, кроме отмщения, однако я прекрасно знал, что гидраны на это не способны. Я чувствовал себя опустошенным, надежда угасла, ноги дрожали — я не представлял: сколько времени заняло наше общение. Гидраны дали понять, что говорить больше не о чем, разве что о потерях, а это не соответствует данному месту. По их телам пробежало мерцание. Невидимые нити, связывавшие мое сознание с ними, стали таять — гидраны скоро переместятся в свой подземный мир…

— (Подождите! Еще одно!) — Они вернулись. — (Вы видели все, что есть в моей памяти… Я слышал, что человек никогда ничего не забывает, но я не могу вспомнить… Мне нужно знать одну вещь — то, что произошло давно… Я хочу узнать о своих родителях и о том, почему…)

Они знали ответ, но не торопились открывать его…

— (Потому что им было известно, что в мозгу пришельцев предусмотрено забывание определенных вещей — для предохранения от перегрузок разума, одинокого, хрупкого и ранимого. Я обладал свойствами пришельцев и поэтому должен забывать, отсекать все опасное. Лучше не касаться некоторых вещей…)

— (Они обещают не предпринимать никаких действий против нас. Что бы мы ни решили, они не будут препятствовать — ради меня. Но я видел истину: у них не осталось выбора. Они должны обсудить свои дальнейшие действия.)

Я кивнул, мои кулаки сжались. Они начали постепенно и мягко выталкивать меня из своего энергетического поля, но мое сознание не хотело уходить, не хотело терять с ними контакт, облегчавший мою ношу. Родословная связывала меня с моим народом. Моим народом…

Я все равно потерял его. Гидраны были мне чужими. Я ощутил это, когда они исчезли как легкое дуновение. Навсегда потеряв свой народ, я вынужден был оставаться человеком. То же самое, что остаться сиротой, — сейчас я ненавидел это.

Я спустился с холмов, ощущая в себе такой холод, как будто умер вместе с Диром. Вскоре передо мной предстали огни города и вдалеке — затерянная в степной равнине контрольная башня шахты. Каким отвратительным был этот предпортовый городишко, напоминающий старый шрам на зеленых холмах. Людям свойственно уничтожать все, к чему они прикасаются. Однако у меня тоже не было выбора, кроме как доиграть до конца эту заведомо проигрышную партию в Последний шанс с Рубаем. Пусть никто не верит мне и неоткуда ждать помощи, а Зибелинг думает, что я примитивное насекомое и грязный полукровка… Пусть Джули по-прежнему любит его. У меня в жизни никогда не было настоящего выбора, так же как и настоящей юности…

Глава 16

Кто-то раздраженно тряс меня, будил, впившись пальцами в плечо. Я медленно выкарабкивался из черной пропасти мертвого сна, пробираясь через картины Старого города — вечные спутники моего пробуждения — и через пласты времени.

Очнувшись, я ожидал увидеть Джули или Зибелинга. Однако это была Гэлисс. Я вспомнил о вчерашнем дне и проснулся окончательно.

Гэлисс выделялась на фоне солнечного света, но лицо оставалось в тени. Я приложил руку к глазам, но и без этого мог бы угадать, какое у нее выражение лица. Я загнал свои воспоминания в укромный уголок и спешно привел мысли в порядок. Только бы не подумать об этом сейчас, только не сейчас…

— Вставай, — сказала она, отдернув от меня руку, как от чего-то отвратительного.

Я нахмурился:

— А вам не все равно, сплю я или нет? Это лучшее занятие, которое я смог придумать.

— Сядь и слушай.

Я медленно сел и зевнул, так что челюсти хрустнули.

— (Я весь внимание).

Она сказала железным голосом:

— Рубай объявил тебе, что от тебя требуется. Ты доказал, что справишься с этой задачей, а также свою верность ему. — Но не ей! — Пора приступать к работе.

Какой-то миг я соображал, что это означает для меня: назад в шахты.

— Как, уже? Прямо сейчас? — Мои пальцы машинально нашли шрам на ребрах. — Не слишком ли быстро?

— А чего ты ожидал? — отрезала она.

Я нахмурился.

— Несколько вопросов, если позволите. Где сейчас сам Рубай?

— Не твое дело. Ты придешь в порт, тебя возьмут и отправят в шахты. В нужный момент ты войдешь в контакт с Рубаем. Вот и все твои обязанности — и все, что тебе положено знать.

— Ну, как скажете. — Я пожал плечами. — Последний вопрос: дадите ли вы мне время, чтобы натянуть штаны?

Она вышла из комнаты.

Мы шли по улице к зданию порта рядом, но не вместе: я шел, а Гэлисс наблюдала, чтобы я не сбежал. Чистый полуденный воздух был свеж и спокоен; меня охватила легкая дрожь, но причиной тому был не холод. Остановившись напротив входа в терминал порта из сверкающего стекла, я последний раз посмотрел на открывающиеся ландшафты. Ослепительно зеленые холмы; и небо над ними, затянутое паутинкой… Интересно, удастся ли мне увидеть все это когда-нибудь еще…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});