Земля - Перл С. Бак

всем умирать с голоду?

А дядя засмеялся и сказал равнодушно:

– Тебе покровительствует небо. И не таких богатых, как ты, вешали на обгорелой балке их дома.

Услышав это, Ван Лун облился холодным потом и отдал дяде серебро без единого слова.

И хотя весь дом обходился без мяса, эти трое ели мясо, и хотя сам Ван Лун редко видел табак, его дядя не выпускал трубки изо рта.

Старший сын Ван Луна был всецело поглощен своей женитьбой и едва замечал, что делается вокруг. Он ревниво оберегал свою жену от взглядов двоюродного брата отца, так что они с ним были уже не друзья, а враги. Сын Ван Луна выпускал жену из комнаты только по вечерам, когда двоюродный брат уходил со двора вместе с отцом. Но когда он увидел, что эти трое вертят его отцом как хотят, он вспылил, потому что был горячего нрава, и сказал:

– Странно, что ты заботишься об этих трех тиграх больше, чем о родном сыне и о его жене, матери твоих внуков. Если так, то нам лучше обзавестись своим домом.

Тогда Ван Лун откровенно сказал ему то, чего до сих пор не говорил никому:

– Я ненавижу всех троих, и если бы я только знал как, я бы отделался от них. Но мой дядя – вожак шайки грабителей, и пока я кормлю его и нянчусь с ним, мы в безопасности, но нам нельзя ссориться с ними.

Услышав это, старший сын остолбенел, вытаращив глаза, но, поразмыслив об этом некоторое время, он рассердился еще больше, чем прежде, и сказал:

– А если столкнуть их всех в воду как-нибудь ночью? Чин столкнет тетку: она толстая, рыхлая и беспомощная, я – твоего двоюродного брата, который постоянно заглядывается на мою жену, а ты – своего дядю.

Но Ван Лун не мог пойти на убийство, он не мог убить родных, даже если ненавидел их, и сказал:

– Нет, даже если бы я и мог столкнуть брата моего отца в воду, все же я не стал бы этого делать, потому что другие бандиты узнали бы об этом. А пока он жив, мы в безопасности, когда же он умрет, то нам придется дрожать за свою жизнь, как дрожат в наше время все, у кого хоть что-нибудь есть.

Оба они замолчали, напряженно обдумывая, что им делать, и молодой человек понял, что отец его прав, что убийство не выход из положения, а нужно искать другой. Наконец Ван Лун сказал в раздумье:

– Если бы можно было найти способ держать их здесь, только обезвредив и укротив, как бы это было хорошо! Но таких чудес не бывает.

Тогда молодой человек хлопнул в ладоши и закричал:

– Ну, ты мне подсказал, что делать! Купим для них опиума и еще опиума, и пусть курят, сколько хотят, как делают богачи! Я снова подружусь с двоюродным братом и заманю его в чайный дом в городе, где можно курить, и мы купим опиума для дяди и его жены.

Но Ван Лун сомневался, потому что эта мысль не ему первому пришла в голову.

– Это будет стоить очень дорого, – сказал он медленно, – ведь опиум дорог, как нефрит.

– Ну, содержать их стоит дороже нефрита, – возразил молодой человек, – да, кроме того, нам приходится терпеть их высокомерие, а жене моей – дерзкие взгляды брата.

Но Ван Лун согласился не сразу, потому что это было нелегко сделать и обошлось бы в добрый мешок серебра.

Очень может быть, что они никогда этого не сделали бы и все осталось бы по-прежнему до тех пор, пока не спала бы вода, если бы не произошло одно событие.

Дело было в том, что сын дяди Ван Луна стал заглядываться на вторую дочь Ван Луна, которая была ему близкая родственница и по крови все равно что сестра. Вторая дочь Ван Луна была очень хорошенькая девочка, похожая на среднего сына, который стал купцом, только маленькая и легкая, и кожа у нее была не такая желтая, как у брата. Кожа у нее была светлая и бледная, словно миндаль в цвету, и у нее были тонкие красные губы, маленький нос и маленькие ножки.

Двоюродный брат поймал ее однажды вечером, когда она шла одна по двору из кухни. Он грубо схватил ее за грудь, и она взвизгнула. Ван Лун выбежал и ударил его по голове, но он не выпускал ее, словно пес, вцепившийся в кусок украденного мяса, так что Ван Луну пришлось вырывать дочь силой.

Тогда двоюродный брат хрипло засмеялся и сказал:

– Это только шутка. Разве она мне не племянница? Что плохого брат может сделать сестре?

Но глаза его похотливо блестели.

Ван Лун выбранился шепотом, потянув девушку к себе, и отослал ее в комнату.

В тот же вечер Ван Лун рассказал сыну, что случилось, и молодой человек задумался и сказал:

– Нужно отослать ее в город, в дом жениха. Даже если купец Лиу скажет, что год слишком плохой для свадьбы, мы все же должны отослать ее. Разве мы можем уберечь ее, когда у нас в доме живет этот тигр?

Ван Лун так и сделал. На следующий день он пошел в город в дом купца и сказал:

– Моей дочери уже тринадцать лет, она уже не ребенок и созрела для брака.

Но Лиу сказал нерешительно:

– У меня слишком мало прибыли в этом году, чтобы заводить еще семью в моем доме.

Ван Луну было стыдно сказать: «Мне нужно ее уберечь от двоюродного брата», – и он сказал только:

– Я не могу взять на себя заботу о девушке, потому что мать ее умерла, а она хороша собой и уже в таком возрасте, что может забеременеть; а мой дом велик и полон народу, и я не могу следить за ней все время. Так как она войдет в твою семью, то пусть она охраняется у тебя, а замуж ты ее отдашь раньше или позже, как тебе вздумается.

Тогда купец, человек снисходительный и любезный, отвечал:

– Что же, если это так, то присылай девушку, я поговорю с матерью моего сына, – пусть она приедет и живет в безопасности здесь во дворах вместе со свекровью, а после уборки урожая или около этого времени можно будет устроить свадьбу.

Так дело было улажено, и Ван Лун был очень доволен и пошел домой. На обратном пути к городским воротам, где Чин дожидался его с лодкой, Ван Лун проходил мимо лавки, где продавался табак и опиум, и он зашел в нее купить себе резаного табаку, потому что он курил кальян по вечерам, и когда продавец положил табак на весы, он нехотя спросил:

– А почем вы продаете опиум, если он у вас есть?

Продавец ответил:

– Сейчас не разрешается продавать его открыто с прилавка, и мы не продаем. Но если у тебя есть серебро и ты хочешь купить опиума, то его отпускают в задней комнате, по серебряной монете за унцию.

Ван Лун не стал долго раздумывать и сказал торопливо:

– Я возьму шесть унций.

Глава XXVIII

Отослав вторую дочь и избавившись от заботы о ней, Ван Лун сказал однажды дяде:

– Так как ты брат моего отца, то вот тебе кое-что получше табаку. – И он открыл банку с опиумом, вязким и сладко пахнущим.

Дядя Ван Луна взял банку, понюхал и, засмеявшись от удовольствия, сказал:

– Я курил его и раньше, но не часто, потому что он очень дорог. Но я его люблю.

И Ван Лун ответил ему с притворным равнодушием:

– Я купил как-то раз немного для отца, когда он одряхлел и не мог спать по