Разум Вселенной - Александр Студитский

Юрий встал. Машинально наклонился над микроскопом.

— Что тут у тебя? — спросил он небрежно.

— Так, пустяки, все то же, — сказал Ярослав, поспешно подходя к микроскопу и выключая осветитель. — Ничего интересного.

Юрий в недоумении посмотрел на Ярослава.

— Секрет?

— Какой тут может быть секрет! — Ярослав рассердился. — Говорю тебе, ничего особенного, обычные культуры, которые ты видел тысячу раз.

Юрий ничего не сказал. Замешательство Ярослава красноречиво говорило о том, что он во власти каких-то новых замыслов, которые так часто отвлекали его от настоящей работы. Но расспрашивать не хотелось. Юрий сухо простился с товарищем и пошел домой.

Глава четвертая

Еще одно испытание

Вечер после вручения дипломов выдался теплый и ясный. В аллеях Ботанического сада, на главной университетской аллее, на склонах Ленинских гор, на гранитных ступеньках памятника Ленину — всюду виднелись группки молодежи.

Студенты кафедры космической биологии собрались на высоком бугре за старинной церковью над крутыми склонами Ленинских гор. Торжественная процедура вручения дипломов, речи декана и любимых профессоров вызвали приподнятое, праздничное настроение. Думали о своем будущем. Говорили о том, что осталось позади, — о годах, проведенных на кафедре, о людях, которые их учили, о том, что выпало на долю каждого за время учебы.

— Вот, братцы, и вышли мы в жизнь! — сказал Ярослав мечтательно. — «Была пора, мы в мир вступали!» — патетически процитировал он. Его голова лежала на коленях у Тони, которая делала вид, что это ее нисколько не волнует.

— Пора довольно беспокойная! — меланхолически произнес Вадим Балясин. — За один последний год совершилось столько событий, что предшествующему поколению хватило бы на всю жизнь.

— Скажи, друг, спасибо, что на долю нашего поколения не выпало войны, которую вынесли предшествующие поколения! — отозвался кто-то.

— А взрывы в Колорадо — это, по-твоему, пустяки? — проворчал Балясин, обиженно моргая белыми ресницами.

У Юрия замерло сердце. Да, это мы знаем. Год прошел — и двое их товарищей стали жертвами атомной катастрофы. Но все же они возвращаются в строй. Значит, есть надежда, что люди Земли, даже пострадав от лучевого бедствия, выживут.

— Во всяком случае, — сказал он с напряжением, — нашему поколению предстоит борьба с последствиями катастрофы... Какие они будут — кто знает? И во всяком случае, ответственность за них будем нести мы.

— Кто это мы? — спросил Балясин.

— Мы — биологи, — неохотно ответил Юрий. Он почувствовал на себе внимательный взгляд Майи, и ему стало неловко за свои рассуждения, словно он специально перед ней старался показаться умнее и ученее, чем был на самом деле. Он откинулся на спину, закинув руки за голову. В темнеющем небе перед его глазами зажигались звезды и чуть-чуть начинала светиться широкая полоса Млечного Пути.

— Трудно поверить, что там, на какой-нибудь звезде, есть жизнь! — сказала Майя.

— Еще труднее представить себе, какая она! — задумчиво отозвалась Алла Гречихина. — Совсем, совсем счастливая... Или как на Земле — с войнами, бедствиями, катастрофами, страданиями...

— А разве жизнь без страданий возможна? — тихо спросила Майя.

— Друзья, Луна всходит! — вдруг воскликнула Алла.

Все повернули головы влево. Над силуэтами зданий показалась ярко-желтая макушка луны, заливающей небо матовым сиянием.

— А что слышно о высадке на Луну? — спросила Тоня.

— Для посадочной площадки сброшены все необходимые материалы, — ответил Ярослав. — Теперь надо ждать сообщения об отправке нашей экспедиции. Говорят, высадят большую группу.

— Счастливцы! — с грустью сказала Майя.

Домой, в общежитие, возвращались поздно. Юрий провожал Майю. Она шла, опустив голову.

— Сядем? — предложила она, когда они поравнялись с огромной полукруглой скамейкой, расположенной между бюстами Тимирязева и Дарвина, под могучими зарослями цветущей сирени.

Край скамейки, на которой они сели, был в тени. Юрий с трудом различал лицо девушки.

— Я хотела бы спросить твоего совета, — начала Майя.

— Если я смогу... — ответил Юрий в замешательстве.

— Раз я у тебя спрашиваю, значит, сможешь...

— Я слушаю...

— Мне предлагают поехать в Мексику... С отрядом по противолучевой защите.

— В Мексику? — удивился Юрий. — Кто же это тебе предлагает?

— Ну, допустим, не предлагают, а я сама пошла в комитет и предложила... Я все эти годы работала по лучевому поражению крови... Думаю, что смогу быть полезной... Хотя бы в качестве лаборанта-гематолога...

«Без подвига нет и счастья», — опять пронеслось в голове Юрия. Он с изумлением смотрел на Майю.

— Не знаю, что тебе и сказать, — произнес он, наконец, чувствуя, что не может преодолеть овладевшее им смущение. — Ты это серьезно?

— Да, очень.

— Ну, если ты находишь, что это... Словом, что же можно возразить... Если это твердое решение...

Майя молча слушала его бессвязное бормотание, не поднимая головы.

— Значит, так тому и быть, — сказала она совсем тихо и встала. Юрий тоже поднялся. Она остановила его.

— Я одна... Спокойной ночи.

Юрий с огорчением смотрел ей вслед, он прекрасно понимал, что именно его слова были для Майи решающими, но что он мог сказать этой девушке, к которой не чувствовал ничего, кроме самой простой товарищеской привязанности?

Раздался шум — это возвращались студенты. Обрывки разговоров, смех, пение мешали ему сосредоточиться, привести в порядок свои мысли.

«Да, без подвига, должно быть, действительно нет счастья...» — думал он, медленно идя по аллее.

— Юра! — услышал он за собой знакомый голос, от звука которого радостно-тоскливо сжалось его сердце. Он оглянулся.

Зоя шла по аллее в сопровождении Штейна. В ярком свете люминесцентных ламп ее лицо сияло такой радостью, что Юрий невольно улыбнулся, хотя присутствие Штейна совсем не располагало к веселью. Впрочем, Герман Романович не счел необходимым провожать Зою дальше. Он вежливо простился с ней, кивнул Юрию и скрылся в боковой аллее.

— Поздравляю тебя, — сказала Зоя, протянув Юрию руку.

— Спасибо. — Юрий сжал ее тонкие прохладные пальцы.

— Ты доволен? — спросила она тоном, в котором звучала уверенность в его утвердительном ответе.

— Ну, конечно.

— И тому, что будешь работать у Всеволода Александровича? Я так рада за тебя! Какое это интересное и важное направление! Мне рассказывал Герман Романович о новой тематике кафедры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});