Вскрытые вены Латинской Америки - Эдуардо Галеано

Нефтяная лихорадка в этих краях началась много лет назад. В 1917 г. в Венесуэле уже кое-где качали нефть, по нефтяных вышек почти не было видно среди огромных старых латифундий, пространных и никем не заселенных земельных участков, целинных земель, на которых «асиендадо» повышали производительность труда, подхлестывая пеонов бичами или просто закапывая их живыми по пояс в землю. Но в конце 1922 г. вдруг словно взорвалась скважина «Ла-Роса», которая стала давать по 100 тыс. баррелей нефти за день; после этого началось нефтяное сумасшествие. На берегах озера Маракайбо появились странные машины и люди в пробковых шлемах, здесь застучали буры и заскрипели вороты; к озеру стали стекаться окрестные крестьяне; разбив свои времянки из досок и металлических банок из-под нефти посреди горючей почвы, они стали предлагать свой труд нефтедобытчикам. Непривычный говор пришельцев из Оклахомы и Техаса впервые зазвучал на венесуэльских равнинах и в сельве. Он проник в самые укромные уголки страны. В мгновение ока возникло около сотни компаний по добыче нефти. Королем, правившим бал на этом буйстве раздачи концессий, был тогдашний диктатор Хуан Висенте Гомес, скотовод с подножья Лид, стоявший у кормила власти в этой стране целых 27 лет — с 1908 по 1935 г., — беспрерывно заделывая детей и занимаясь бизнесом. Поток «черного золота» лился как буйная река, а Гомес щедро доставал из кармана /341/ нефтяные акции, наделяя ими друзей, родственников и приближенных, не обходя и врачей, лечивших его предстательную железу, и генералов, обеспечивавших его личную безопасность, и поэтов, распевавших гимны в его честь, и архиепископа, охотно дававшего диктатору специальное разрешение на то, чтобы тот мог обжираться мясом даже по страстным пятницам. Великие державы награждали Гомеса все новыми орденами, которые тот радостно вешал себе на грудь, — автомобили, заполнившие во всем мире шоссейные дороги, следовало вволю поить бензином. Фавориты диктатора также раздавали налево и направо концессии компаниям «Шелл», «Стандард ойл» и «Галф», злоупотребление служебным положением и коррупция вели к тому, что началась невиданная до этого спекуляция, недра страны истощались прямо на глазах. Индейские общины согнали с принадлежавших им земель, многие крестьянские семьи — кто по-хорошему, а кто и по-плохому — были лишены своей жалкой собственности. Закон о нефти Венесуэлы от 1922 г. составлялся представителями трех корпораций Соединенных Штатов. Нефтяные поля были окружены колючей проволокой. За проволокой всем распоряжалась собственная полиция. Вход на эти охраняемые участки был запрещен всем, у кого не было соответствующих документов, выданных нефтяными компаниями, запрещалось далее проезжать по дорогам, по которым нефть вывозили в порты на экспорт. А потом, в 1935 г., Гомес скончался, и тогда рабочие-нефтяники перерезали колючую проволоку, окружавшую их поселки, и объявили всеобщую забастовку.

Падение правительства Ромуло Гальегоса в 1948 г. положило конец реформистскому циклу, начатому в стране тремя годами раньше. Захватившие власть военные быстро сократили до минимума участие венесуэльского государства в прибылях, получаемых от добычи нефти филиалами картеля. Налоги на его предприятия были снижены, и уже в 1954 г. прибыли «Стандард ойл» увеличились на 300 млн. долл. В 1953 г. один из представителей деловых кругов Соединенных Штатов, оказавшийся в Каракасе, заявил во всеуслышание: «Здесь — полная свобода делать с деньгами, что тебе заблагорассудится; с моей точки зрения, такая свобода гораздо более важна, чем любые так называемые политические и гражданские свободы, вместе взятые»[55]. Когда в 1958 г. был свергнут диктатор Маркос Перес Хименес, Венесуэла представляла собой огромный нефтеприиск, застроенный тюрьмами и камерами пыток, все импортировавший из Соединенных Штатов: автомобили и холодильники, сгущенное молоко, яйца, овощи, законы и декреты. Доходы самой большой из рокфеллеровских компаний, «Креоле», в 1957 г. составили по декларации сумму, почти вдвое превышающую ее капиталовложения в стране. Правительственная революционная хунта, созданная после свержения Переса Хименеса, увеличила с 25 до 45% налоги на прибыли крупнейших фирм. В качестве ответных репрессивных мер картель спровоцировал резкое падение цен на венесуэльскую нефть на мировом рынке; именно тогда и началось массовое сокращение рабочих. Цены на нефть, добытую в Венесуэле, упали так низко, что, хотя налоги на добычу были увеличены, а экспорт заметно возрос, в 1958 г. государство получило от нее на 60 млн. долл. меньше, чем в предыдущем году.

Последующие правительства не решились национализировать нефтяную промышленность, хотя и перестали с 1970 г. выдавать иностранным компаниям новые концессии на добычу «черного золота». Тем временем картель увеличил добычу на подконтрольных ему месторождениях Ближнего Востока и в Канаде, а в Венесуэле прекратил изыскания но обнаружению новых скважин, причем экспорт нефти, полученной из старых, был сведен до минимума. Таким образом, эффективность политики непредоставления новых концессий, проводимая принадлежащей государству «Венесуэльской нефтяной корпорацией» (КВП), была сведена на нет, тем более что эта организация не сумела принять в сложившихся условиях действенных мер. Корпорация ограничилась лишь тем, что кое-где бурила отдельные новые скважины, по-своему поняв напутствие, полученное от президента Ромуло Бетанкура: «Не превращаться в гигантское нефтяное предприятие, а быть посредником при предоставлении новых концессий в новых условиях». Хотя эта формула провозглашалась несколько раз, она так и не была реализована на практике.

Между тем начавшаяся было за два десятилетия до этого индустриализация страны также начала давать сбои: снова мы видим, что, как не раз показывала практика Латинской Америки, при подобных условиях нет и не может быть перспективы на серьезную индустриализацию, так как внутренний рынок, ограниченный бедностью /243/ большинства слоев населения, не способен питать далее весьма скромных пределов развитие обрабатывающей промышленности. С другой стороны, обещанная партией Демократическое действие (основанная в 1941 г. крупная буржуазно-реформистская пар¬тия Венесуэлы. Неоднократно находилась у власти. Объединяет представителей национальной буржуазии, средних городских и сельских слоев, часть рабочего класса и крестьянства. — Прим. ред.) аграрная реформа была осуществлена лишь наполовину и не выполнила обещания, которые давали ее создатели, когда реформа разрабатывалась. Венесуэла вынуждена покупать за границей, и главным образом в Соединенных Штатах, большую часть того, что она ест. Национальным блюдом в этой стране, например, является фасоль, однако привозят ее в огромных количествах из США в больших мешках, на которых горделиво красуется английское слово «beans».

Сальвадор Гармендиа, писатель, воссоздавший в своих произведениях эту своеобразную «культуру нефти», привнесенную на наш континент конкистадорами XX в., писал мне в письме где-то в середине 1969 г.: Приводилось тебе когда-нибудь видеть коромысло, которым качают сырую нефть? У него форма большой черной птицы, остроконечная голова ее денно и нощно тяжело подымается и опускается, не останавливаясь ни на секунду: это — единственный стервятник на земле, который не довольствуется только падалью. Что происходит после того, как мы услышим характерный чавкающий звук, возвещающий о том, что в трубу перестала поступать нефть? Кошмарная увертюра таких звуков уже зазвучала на берегах озера Маракайбо, где в свое время буквально за одну ночь вырастали фантастические поселки со своими кинематографами, супермаркетами, дансингами, человеческие муравейники, с вертепами, кишащими проститутками. Здесь деньги прямо на глазах теряли цену. Совсем недавно я снова проехался по этим поселкам: ощущение у меня было такое, будто сердце сдавила чья-то ледяная рука. Атмосфера забвения, смерти и ненужности здесь теперь перебивает запах нефти. Поселки наполовину опустели; дома, разъедаемые непогодой, разрушаются, превращаясь в развалины; улицы покрыты илом; магазины стоят с провалившимися крышами. Старый рабочий, бывший когда-то водолазом компании, теперь каждый день погружается под воду с газовой горелкой — он разрезает на дне старые трубы, продавая их как металлолом. Люди здесь начинают поговаривать о прошлом так, словно это было золотое время. Они живут мистическими воспоминаниями, словно лунатики, бредящие былым богатством, проигранным одним махом во время беспробудного угара, длившегося совсем недолго. /244/

Примечания

1. Е. Lieuwen. The United States and the Challenge to Security in Latin America. Ohio, 1966.

2. P. Courtney. Доклад, представленный на II Международный конгресс по накоплению и вкладу капиталов. Брюссель, 1959.

3. H. Мagdoff. La era del imperialismo. — “Monthly Review”, Santiago de Chile, febr. 1969.

4. Между тем правительство Мексики сумело вовремя установить, что запасы серы в стране, являющиеся одними из самых крупных в мире, находятся на грани истощения. Разрабатывавшие их «Тексас галф салфер компани» и «Пан-Америкэн салфер» пытались ввести правительство в заблуждение, уверяя, будто в месторождениях, отданных им в концессию, имеется в шесть раз больше запасов, чем на самом деле. В 1905 г. правительство Мексики ограничило продажу этого сырья за границу.