Мой друг тролль (сборник) - Александр Мазин

– Да вот, хотим жребий бросить: кому из нас тобой поужинать! – ответили тролли.

Первое, что ощутила Лейка, когда пришла в себя, – боль. Болело все, особенно спина. Полное ощущение, что под лопатку воткнули стальной стержень.

Лейка шевельнулась – боль усилилась, вдобавок в нос ей попало что-то, заставив расчихаться. Пыль. Самая обыкновенная пыль. А боль в спине – это потому что в спину упиралась острая пружина, пробившая ветхую обивку дивана, на котором лежала Лейка.

Господи, где она? Куда попала?

Лейка села. Заболело сразу во многих местах, но не очень сильно. Примерно как если бы она упала с велосипеда. Еще побаливала голова, но тоже вполне терпимо. А вот место было совершенно незнакомое. Какой-то бомжатник. Диван, которому лет триста. Табуретка. На табуретке лампа. Керосиновая, надо же! А стекло настолько мутное, что свет почти не проходит.

«Как я сюда попала?» – подумала Лейка. Неужели она вчера настолько напилась?

Что напилась, это точно. Она облизнула пересохшие губы: хотелось пить. И писать.

«Представляю, в каком я виде!» – подумала Лейка.

Нет, все-таки куда это ее занесло? И что было до этого?

Лейка быстренько себя ощупала… Похоже, ее беспомощным состоянием никто не воспользовался. Это радует. Еще похоже, что ее поколотили. Ребра болят. И на затылке шишка… Двигаться не хотелось. Хотелось снова лечь. Еще больше хотелось домой. Но сильнее всего – в туалет.

С тяжким вздохом Лейка встала, взяла лампу и отправилась на поиски туалета.

Поиски успехом не увенчались. Лейка минут десять бродила по каким-то помещениям, спотыкаясь о пыльный хлам, цепляясь за трубы, стукаясь обо все подряд и бормоча ругательства. Пару раз она натыкалась на лестницы, ведущие вверх и заканчивающиеся дверьми. Запертыми.

Судя по всему, это был какой-то подвал.

Когда терпение Лейки истощилось, она просто присела в уголке за парой толстых, обмотанных стеклотканью труб. Потом побродила еще немного и наткнулась на кран, из которого сочилась струйка воды. Лейкины родители явно не одобрили бы ее поступка. Дома Лейка пила только родниковую воду, которую по графику (оплачено на год вперед) привозили в больших пластиковых бочках. Но сейчас Лейке так хотелось пить, что она наплевала на токсины и инфекции и утолила жажду экологически грязной жидкостью из водопровода. Ею же и умылась.

Удовлетворив наиболее насущные потребности, Лейка задумалась. Ей было страшновато. Она не знала, кто и зачем запер ее в подвале. Но поскольку ничего особо ужасного с ней не сделали, не связали, а даже поставили лампу (кошмар что было бы, очнись Лейка в полной темноте), значит, можно и нужно отнестись к ситуации оптимистически. Допустим, как к чьей-нибудь шутке. Тот же Сережка вполне был способен запереть ее в подвале: у него мозгов – как раз на такие приколы.

В кармане у Лейки нашелся почти полный пакетик миндальных орешков. Она съела их, запивая неочищенной водой.

«Причин для паники нет», – сказала она сама себе. В крайнем случае можно найти какую-нибудь железяку и колотить ею изнутри в запертые двери. Кто-то наверняка услышит. Но сначала следует поискать, нет ли где выхода.

«Надо обследовать это место систематически», – решила Лейка. И приступила к делу.

Выхода она не нашла. Зато отыскала помещение, где очнулась. Точно, бомжатник. И запах соответствующий.

Лейка присела на табурет… И вдруг услышала странные звуки. Как будто где-то тихонько подвывала собака.

Колебалась Лейка недолго. Любопытство пересилило страх. С куском ржавой трубы (какое ни есть, а оружие) в одной руке и лампой в другой Лейка двинулась на звук и через минуту увидела человека.

И собаку. Насколько Лейка могла разглядеть в довольно скудном свете лампы, человек неподвижно лежал на спине на каком-то длинном ящике, а собака устроилась за ним, положив довольно-таки большую и страшную морду человеку на живот.

При появлении Кати собака приподняла голову и издала негромкое рычание.

– Спокойно, песик, спокойно… – проговорила Лейка, попятившись.

Пес рыкнул громче. Оскалился.

– Спокойно, хорошая собачка, не надо злиться… – пробормотала Лейка, продолжая отступать и крепче стискивая обрезок трубы. – Я уже ухожу, уже ухожу… Ой!

Обрезок трубы выпал из Лейкиной руки. И лампа тоже. Но не разбилась – просто потухла. В подвале стало совсем темно. Но за мгновение до этого Лейка успела увидеть, как «собака» медленно поднимается… на задние лапы, и еще – понять, что это никакая не собака!

В следующий миг Лейка пронзительно завизжала…

Она визжала, наверное, минуту, зажмурившись, не переводя дыхания…

Потом судорожно вдохнула и завизжала снова…

А потом вспыхнул огонек – и Лейка увидела, что чудовище с собачьей головой… Нет, не с собачьей! Не бывает у собак таких страшных морд!.. Что это чудовище еще ужасней, чем показалось Лейке.

И оно поставило на пол непонятно как зажженную лампу, нависло над сидящей на полу Лейкой и зарычало глухо и страшно…

Лейка зажмурилась и снова завизжала. Еще громче прежнего.

Ее не разорвали на куски.

И она не очнулась на койке психиатрической больницы.

Когда Лейка открыла глаза, то обнаружила, что лежит, свернувшись калачиком, на бетонном полу, метрах в двух от нее стоит керосиновая лампа, а за лампой сидит на корточках воплотившийся кошмар голливудских ужастиков, при этом острые колени «кошмара» торчат вперед, передние лапы упираются в пол, спина изгибается горбом, а заросшая шерстью морда (или лицо?) лежит на коленях.

Чудовище рыкнуло еще раз. В сознании Лейки что-то переключилось (до этого момента она просто не могла осознать, что в этом страшном рыке может быть смысл), и она поняла. Чудовище разговаривало. Более того, оно обращалось к Лейке. И – совершенно невозможно! – оно обращалось к ней по-шведски!

Это было настолько невозможно, что Лейка вдруг приняла все происходящее как должное.

И села. И перестала бояться. Нет, не перестала, просто страх превзошел какой-то предел, после которого сознание перестало его воспринимать.

«Не бойся, маленький человек!» – вот что прорычало чудовище.

– Кто ты? – тоже по-шведски проговорила Лейка. Она не очень надеялась, что чудовище поймет. Оно и не поняло. Прорычало что-то невразумительное, но требовательное.

Волосатая лапа с длинными толстыми пальцами на удивление бережно дотронулась до щеки Лейки. Лейка не отшатнулась. Она бы не успела. Движения существа были невероятно быстрыми. Дотронулось и в следующий миг отпрыгнуло назад, оказавшись рядом с лежащим человеком, тронуло его лапой, затем сделало такое движение, словно вспарывало лежащему грудь и вырывало внутренности. И поманило Лейку: иди сюда!

Лейка отчаянно замотала головой. Потом, напряженно подыскивая подходящие шведские слова, выдавила:

– Я не кушать человек.

Чудовище рыкнуло, выразив непонимание.

– Я не кушать человек! – повторила Лейка, дополняя слова жестами. – Не кушать его! Нет!

Чудовище замерло. Затем распахнуло пасть во всю ширину и издало кашляющий рев.

«Сожрет, – совсем отрешенно подумала Лейка. – Этого сожрет и меня за компанию. Господи, я в тебя не верю, но сделай так, чтобы это был сон!»

Чудовище подпрыгнуло метра на два, ударившись спиной о трубы на потолке. Трубы задрожали и загудели. Пол тоже задрожал: чудовище колотило по нему ручищами, рычало и подвывало.

Потом наконец умолкло и, явно передразнивая Катю, замотало здоровенной башкой.

– Нет! – отчетливо повторило оно. – Нет, человек! Ты – человек. Он – не человек… (дальше Лейка не поняла). – Ты его кушать – нет! Ты его – жить!

И снова – приглашающий жест.

Лейка колебалась. Ей ужасно не хотелось приближаться к трупу. Но ее очумевшее от потрясений сознание подсказывало, что труп – это намного менее опасно, чем болтающая по-шведски помесь гориллы, леопарда и паука.

«Надо делать то, что он хочет», – подумала Лейка.

Она встала.

Чудовище заворчало. Кажется, одобрительно.

Лейка набралась храбрости и двинулась к лежащему.

Это был очень длинный путь. Лейка о многом успела подумать. В частности о том, что лежащий – не обязательно труп. Может быть, это живой человек, но без сознания.

Наконец путь в двадцать коротких шагов был пройден и Лейка оказалась рядом с лежащим.

И что дальше?

Она посмотрела на монстра (на лежащего она старалась не смотреть совсем). Монстр рыкнул, полыхнул глазами, ухватил Лейку за руку и прижал ее ладонь к животу лежащего. Живот был совершенно холодным и очень твердым. В памяти Лейки всплыли слова: «трупное окоченение». Еще она подумала: «Сейчас меня стошнит!»…И тут нос ее уловил очень знакомый запах – запах сена и нагретого солнцем камня. И она наконец посмотрела вниз, на лежащего. Это был Карлссон.