Харбин. Книга 1. Путь - Евгений Анташкевич

Это были Слободчиковы, их ближние соседи: в коляске под тентом сидела Анна Александровна, а на козлах рядом с кучером сидел и правил Володя, с которым Сашик по-соседски дружил уже не одно лето.

Анна Александровна наклонилась через бортик коляски, подозвала Сашика к себе, хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Боже мой, Сашик, как ты вырос, прямо уже юноша! – Потом она спросила, не ударила ли его лошадь, и испытующе заглянула в глаза, а Володя, высокий, стройный и даже красивый, если бы не большие оттопыренные уши, юноша, во всё лицо улыбнулся Сашику, протянул ему руку:

– Ну что? Твой прошлогодний гербарий не осыпался?

– Нет! – сказал ещё не пришедший в себя Сашик и тоже улыбнулся во всё лицо.

– Вот и мы приехали, вечером пойдешь купаться?

– Я к тебе зайду, – ответил Сашик, посмотрел на Анну Александровну и добавил: – Если позволите!

Анна Александровна, успокоенная тем, что Сашик не пострадал, улыбнулась и согласно кивнула; Володя махнул кнутом, и лошадь пошла. Сашик пропустил мимо себя коляску и две следовавшие за ней телеги с чемоданами и другой поклажей и неожиданно понял, что задачу с Кузьмой Ильичом он решил.

Он побежал домой, обогнал телеги и коляску, махнул Володе рукой и скрылся в густых кустах, обступавших тропинку к его дому.

Он бежал и уже весело думал о том, что ему удалось решить задачу со стариком: «Конечно, раз Слободчиковы приехали, значит, я отпрошусь у деда на ночь. Расскажу всё Володе, а он меня не выдаст!»

Слободчиковы начали здесь снимать дачу несколько лет назад одновременно с Адельбергами и располагались неподалёку. Володин папа – Александр Яковлевич, известный в Харбине адвокат, сначала арендовал дом, а потом выкупил его и построил рядом ещё один, каменный. Анна Ксаверьевна зимой в городе иногда посещала теософский кружок Анны Александровны, женщины строгой, но доброй. Александр Яковлевич при необходимости вникал в дела Беженского комитета и был на короткой ноге с Александром Петровичем. У них было много общих знакомых, в том числе семья профессора Устрялова, которая тоже здесь стала снимать дачу. Они были людьми одного круга, дворяне, Слободчиковы ещё и именитыми самарскими помещиками, а Устряловы – калужскими. С Володей, который был старше на два года, Сашик дружил уже третье лето, тот знал всю округу Маоэршаня, лес, сопки и речку, хорошо знал звёздное небо, изучил всех бабочек и жуков, которые водились в округе, делал гербарии, чему научил и Сашика, и называл это красивым серьёзным словом «энтомология». Сашику было интересно с Володей, а ещё тот играл на фортепьяно и сочинял стихи.

– Ты что так запыхался, внучек?

– Дед! – Сашик действительно с трудом переводил дыхание. – Как ты себя чувствуешь?

– Достойно! Без жалоб! – улыбнулся Кузьма Ильич. – А ты откуда такой радостный?

Сашик перевёл дыхание и огляделся на широкой веранде, где в тени под навесом в кресле-качалке отца сидел Тельнов. На дощатых стенах уже висели красивые кашпо с ниспадающими вьющимися цветами; и когда только мама успела их повесить. Кстати, поливать эти цветы было его задачей. В углу, около деревянной балюстрады, стоял круглый, накрытый белой скатертью стол с большой керосиновой лампой в середине, накрытой шарообразным полупрозрачным плафоном оранжевого стекла. Сашику захотелось есть, но он отложил это до объяснения со стариком, он только не знал, с чего начать.

– По-моему, у тебя есть какая-то забота, внучек? – опередил его старик.

– Откуда ты знаешь? – удивился Сашик.

– Да! Похоже, ты хочешь мне что-то сказать!

– Да нет! Я только хотел поесть. – Сашик мялся, он всегда чувствовал себя неловко, когда надо было врать.

– Как ты проводил маму с папой?

Сашик пожал плечами.

– А какие новости насобирал, пока шёл домой?

«Вот это – да!» – ещё раз удивился Сашик; ему очень хотелось рассказать правду, но это означало бы провалить всё дело, потому что старик, для того чтобы не ослушаться родителей, придумает что-нибудь такое, что Сашик будет вынужден сам отказаться от своей затеи.

– Слободчиковы приехали!

– Ты их видел?

– Да, Володя чуть не наехал на меня лошадью! На дороге!

– Как это?

– Да он пошутил!

– Хороши шутки! – удивился Тельнов.

– Ничего, дед, не переживай, он просто видел, как я стоял посередине дороги и задумался, и потихоньку подъехал, а лошадь остановил прямо у моего уха. – Сашик рассказывал об этом происшествии, и у него горели глаза. – Ну и смеху было, только Анна Александровна его поругала!

– Ну ничего? Ты не пострадал?

– Нет, дед, только споткнулся, а Володя, – он сказал это на одном дыхании, даже не готовясь, – пригласил меня сегодня к себе. Мы пойдём купаться и жечь костёр, и я у них переночую! Анна Александровна разрешила!

Дед немного помялся, но Сашик чувствовал, что он настроен миролюбиво. Для верности Кузьма Ильич произнёс:

– Надо бы, конечно, испросить разрешения у мамы, ну да где ж её сейчас… тем более если Анна Александровна уже разрешила, – сказал Тельнов и ухмыльнулся в усы.

Сашик понял, что деду нечего возразить, сказал спасибо, повернулся, пошёл в кухню к буфету и из-за спины услышал:

– Матушка сказала, что она уже наняла кухарку, но та придёт только завтра, а сегодня ты можешь покушать бутерброды, и там есть холодные фазаны, свежие огурцы и смородиновый морс.

Сашик достал из буфета еду, потом ушёл в свою комнату, сложил несколько бутербродов и затолкал в рюкзак. Чтобы не тревожить деда и не вызывать ненужных вопросов, он вылез через окно на задний двор, пролез в щель между досками забора, которую они с Володей сделали ещё в прошлом году, такая же щель была в заборе его дачи. До отхода поезда в Харбин оставалось ещё тридцать минут, за которые он должен успеть договориться со своим товарищем и добежать до станции. Ему всё быстро удалось, и через сорок минут Сашик уже сидел на деревянном сиденье душного вагона.

План был простой: приехать в Харбин, найти Гогу, переночевать дома, ключи у него были, и завтра утренним поездом, желательно самым ранним, вернуться в Маоэршань. Он знал, что дед встаёт рано, поэтому предусмотрительно оставил незакрытым окно, а про дыру в заборе никто не знает, Сашик был в этом уверен. Ещё была задача – в Харбине не столкнуться на вокзале с родителями, которые там пересаживались на дайренский поезд, но он знал, что они уедут через небольшой промежуток времени после прибытия из Маоэршаня и поэтому не пойдут домой, а будут ждать на вокзале в зале ожидания. Как проскочить с перрона и обойти зал ожидания, Сашик знал.

Харбин встретил его раскалённым асфальтом. Всего несколько дней, как он уехал с родителями из города, но за это время он уже успел привыкнуть к загородной прохладе, и когда вышел из прокуренного вагона в предчувствии вечерней свежести, то оказался в плотном горячем воздухе с запахом окалины от перегретых шпал и рельсов.

Он быстро, бегом, добежал до дому, бросил рюкзак и выскочил на улицу. Игорь Заболотный жил недалеко, рядом со старым русским кладбищем, на том же, что и Сашик, Большом проспекте, поэтому он решил, что нет никакого смысла ждать автобуса и быстрее будет добраться пешком. Когда он вышел на проспект, уже смеркалось, на проезжей части и тротуарах было пусто, харбинцы спрятались от жары в своих домах и садах, а многие, особенно из его зажиточного района, из Нового города, разъехались по загородным дачам; Сашик шёл и думал о том, застанет он Гогу дома или нет.

Гога был на один класс старше Сашика; он был небольшого роста, плотный и очень активный мальчик, многим интересовался, много знал, и с ним было интересно. Он сильно отличался от Володи Слободчикова, тот был спокойный, воспитанный и всё познавал из книг. Гога же был очень общительный; иногда Сашику с трудом удавалось понять, с кем только Гога не был знаком в городе: у него были друзья в железнодорожных мастерских и среди китайских торговцев и даже рикш; он знался со студентами Политехнического института и студентами-юристами, ходил на их собрания, даже на политические; он уже встречался с девушками, и для него не существовало расстояний, на свидание он мог пойти пешком даже в Старый Харбин. У Гоги была очень добрая мама, папа, который приехал в Маньчжурию из Благовещенска ещё в 1910 году работать на железной дороге, младший брат и старшая сестра.

Перед самым отъездом, когда Сашик виделся с Гогой в последний раз, тот рассказал, что за несколько дней до этого был на собрании харбинских мушкетёров и там познакомился с пришедшими на это собрание молодыми фашистами. Гога пытался рассказать подробности, о чем они говорили, но Сашик почти ничего не понял, кроме того, что мушкетёры и фашисты хотят освободить Россию от, как выразился Гога, «гнёта большевиков». Встреча была на бегу: Сашик хотел спросить, а как они хотят освободить Россию, но Гога уже куда-то торопился и обещал рассказать, когда они встретятся, и даже обещал познакомить. Сашик тоже хотел рассказать, как он ходил на городской ежегодный сбор харбинских бойскаутов в гимназию Достоевского, но не успел. Они договорились встретиться именно сегодня, поэтому он так стремился в Харбин и не предполагал, что мама… А папа? А папа всегда был на стороне мамы.