Цвет убегающей собаки - Ричард Гуинн

Попрошайка заморгал, явно меня не узнавая. Странно, но показалось, что это дает мне некоторое преимущество. Тон у меня сделался торжествующим и отчасти мстительным.

— Помнится, ты сказал, что знаешь меня. Ты меня знаешь. И не в библейском смысле. — Не самая удачная шутка, надо признать. — А вот теперь, — продолжал я, заметив, что мои слова неожиданно произвели на него сильное психологическое воздействие, — я знаю, кто ты, зато ты понятия не имеешь, кто я. Верно?

Пожиратель огня кивнул, растерянно и мрачно. Быть может, ожидал кульминации эпизода, после которой я, если повезет, продолжу свой путь, а он отправится в ближайшую лавку купить вина на заработанное. Но ему не повезло: непонятно почему, но эта случайная встреча пробудила к действию остатки моего дремлющего сознания. Пожиратель огня показался мне еще одним звеном, неким требующим разгадки шифром в поисках Истины.

Я немного освежил его память.

— Гранада, года три или около того назад. Нынешняя весна, Барселона, точное название площади забыл. Ты — словно символ вечного возвращения. Но чьего? Твоего? Моего? Кто знает? Сейчас для меня главное, что твое предсказание, сделанное в тот майский вечер, подтвердилось. Ты нюхом почуял мою вымечтанную тягу к этой девушке. А я, в свою очередь, уловил в твоем скверном дыхании и парах бензина в придачу обещание ее ласк. В тот раз ты меня достал, приятель, хотя и сам этого не помнишь. А сейчас — я тебя. Баш на баш. Беда в том, что ищущий, как правило, не отдает себе отчета в действиях. И общение не очень получается, как на твой взгляд?

Попрошайка с усилием поднялся на ноги, намереваясь, возможно, удрать, положив тем самым конец этой безумной тираде. Но теперь, когда добыча оказалась в моих руках, я не был склонен так легко дать ей уйти.

— Ну что, синьор нюхала, где же твоя собачья маска? И куда это ты собрался? Что касается меня, я только начинаю. Давай возобновим былую дружбу. Поговорим о старых временах. С призраками удалось встретиться? Или забоялся? И поэтому бросил свое ремесло, иначе бы, наверное, по-прежнему изображал дракона?

Я толкнул его в грудь — пусть еще посидит. Толкнул не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы сбить с ног. В результате он не столько сел, сколько плюхнулся на спину и теперь, лежа поперек двух ступенек, смотрел на меня из этого довольно унизительного положения.

— Извини, амиго. Я не хотел сделать тебе больно. Но уходить рано. Мы с тобой еще не закончили. Есть кое-какие делишки, требующие нашего общего участия. Знаешь, я и сам нынче не в лучшей форме. И чтобы кое в чем убедиться, хотел попросить тебя об одной услуге.

— Вино, — выдохнул попрошайка.

Это было пока единственное произнесенное им слово. Что ж, хотя бы внятная попытка общения.

— Ладно, вино так вино. Давай договоримся так. Я покупаю тебе вино, ну и поесть, если ты, конечно, уверен, что тебя тут же не вырвет. Но перед этим я бы хотел посмотреть на твою грудь. На твои замечательные сиськи. Сиськи дракона. — Я потянулся к верхней пуговице его куртки.

Попрошайка перехватил мою руку, злобно посмотрел на меня и, неожиданно обнажив в улыбке гнилые и обломанные зубы, расстегнул куртку и рубашку. Моему взгляду предстала грудь, на которой были изображены два дракона — зеленый и красный.

— Ну что, доволен? — по-английски он говорил с трудом, словно раскапывая дно огромного озера в поисках останков давно потерпевшего крушение судна под названием «Язык». — Я готов пригласить тебя с собой под знак дракона. Самый красивый на свете. Я человек-фок, фокусник. Ты ведь сам так сказал, мое подобие, брат мой.

Застегиваясь, он настороженно посматривал в обе стороны улицы.

— Ну, теперь-то наконец мы можем выпить, amigo mio? — Он протянул руку в варежке, чтобы я помог ему подняться.

— Только выпить? Или все же еще и поесть?

— Может, супа. Но сначала vino.

— Идет. Только мне нужно кое-что у тебя узнать, ясно?

— Заметано. Только не дави на меня, приятель. — Это он проговорил одним духом, словно привычную присказку.

— Слушай, где, черт побери, ты нахватался английского? «Заметано», «Не дави на меня, приятель», «Дорога в Катманду»…

У меня живот сводило от голода, так что первой задачей было — провести этого типа в бар так, чтобы нас тут же не попросили удалиться. Я быстро прошагал с ним в дальний конец зала, где расставлены столики для тех, кто заказывает еду. Так, пока все нормально. Если сядем, выгнать нас будет труднее. К счастью, Сантьяго начал считать меня завсегдатаем. К тому же он был сегодня в хорошем настроении и сам подошел принять заказ.

Пожирателю огня я заказал суп, а себе — стандартный набор из макарон, мяса и салата. Вино уже стояло на столе.

Пожиратель огня равнодушно осмотрел бар, опорожнил стакан вина и тут же вновь наполнил его. Второй тоже был выпит залпом. Третий он налил медленно и, зажимая стакан в ладонях и отхлебывая время от времени, заговорил:

— Сегодня в полночь тот же придурок явится, понимаешь? Наверху подсвечники, никакой крыши, никаких звезд. Поймай, если сможешь. Но это если только умеешь летать. А в другой раз другой придурок. Может быть. Он говорит со странным «Бла-бла-бла»… Но я… я люблю парижанок. Когда? Прошлой ночью. Нет, позапрошлой. Нет, позапозапрошлой. Все в трех экземплярах… Так он и сказал, все в трех экземплярах. Хочешь весело провести время? Нет, благодарю вас, добрый сэр. Я — Повелитель мороженого и решать буду сам. Хочешь, говорит, хочешь сыграть со мной. Даты, наверное, капризуля. Никуда. Сигар не надо. Вот это времечко. Вон там, наверху. Как птицы. Ласточки ночи. Теперь в Африку. Восходит солнце. Знаешь песни «Биттлз»? Всякий парень или девчонка, не то чтобы так уж летают, как ласточки, ныряют — да, благо Божье, я всего этого никогда не видел, только во сне. Выше дома с желтыми крестами. Теперь все.

Он замолчал, вытер рот, в очередной раз наполнил стакан. Принесли суп, следом за ним — мой заказ. Мне не хотелось прерывать поток его сознания, но вместе с тем неплохо бы побольше узнать о месте, где я нашел его.

— Расскажи поподробнее о доме с желтыми крестами.

— Побольше, побольше, побольше, — передразнил он, мотая головой, как Джон Траволта в фильме «Грязнуля».

Было что-то раздражающее в самом факте знакомства пожирателя огня с образцами поп-культуры, пусть даже старыми.

Он с чавканьем выхлебал полтарелки супа, макая в него хлеб и продолжая потягивать вино. Монолог возобновился:

— Дом с желтыми крестами. Дом кошмаров. Повсюду. Подстерегают. Движутся за закрытыми дверями. Silencio. До той ночи не видел ни разу. Не узнавал их шаги по звуку. Одного звали Francais, le responsible, главный. Глаза как бритвы. Мягкий голос. Так что же это такое? Кюре? Человек в рясе? На крыше. Звезды такие яркие. Как алмазы. Ха-ха. Но он не смеется, он делает знаки, он нагоняет на меня тоску. Я не хочу хлеба, только вино. Кровь Бога. Прячет. Я вижу вино. Хочу его. Плохая ночь. А ты кто? Спрашивает этот малый, этот самый, только на этот раз громче. Я? Бедный маленький принц. Принц Македонии. Посмотри на нос, на губы. У меня чистая кровь. Королевская. А потом ангел. Богом клянусь. Ангел там, наверху, среди труб. Я видел лицо Марии Магдалины. Почему я? Ответа нет. Никакого. Танец, медленный танец. Словно в трансе. Однажды я видел такое в Кони. Знаешь, где это? Не важно. Они разводят костер там, наверху, над кровлей. И что жгут? Не знаю. Ничего, все. Блестит, ревет, но про себя, негромко, медленно, как танцующая девушка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});