Дремучий случай - Татьяна Солодкова

Так вот она какая, женщина, обрушившая проклятие на весь город.

— Красивая, — сказал я.

Женщина действительно была красива, и очень молода. Во сколько лет она родила Диму? В восемнадцать, в девятнадцать? Как странно, если у нее у самой так рано появился ребенок, то почему она запретила Диме жениться в восемнадцать лет, аргументируя это тем, что он еще слишком молод?

Или потому что сама обожглась?

— А где твой отец? — автоматически спросил, пролистывая фотографии.

Никого подходящего под это определение я не находил. На всех детских Диминых фото присутствовала его мать и бабушка с дедушкой, другие дети с детского сада, но ни на одном не было мужчины, годящегося ему в отцы.

— Они развелись с мамой, когда мне было десять год. Он уехал за границу. Мы почти не общаемся, так, открытки по праздникам.

Значит, я оказался прав. Обжегшись на молоке, люди часто дуют на воду.

Я пролистал еще несколько листов.

Мать Березина действительно была очень красивой женщиной, и очень несчастной. Сын был ее отрадой, ее утешением. Она так страстно любила его и оберегала, что сама не заметила, как взяла контроль над его жизнью и чуть было окончательно ее не испортила. Какова же была сила ее любви, что, вырвавшись на волю, она соткала настоящее проклятие, накрывшее собой целый город?

— Она просто любила меня, — в тон моим мыслям сказал Дима. — Сейчас мне очень стыдно перед ней. Стоило мне тогда настоять, жениться на Лене, мама бы со временем приняла это и поняла. И сейчас ее душа была бы в раю, а не рассеялась в прах.

— Самобичевание по моей части, — напомнил я.

— Да чего уж тут, — вздохнул он, — бичеваться уже поздно. Я просто делаю выводы.

Я хмыкнул. Дима был прав, и мне было нечего ему возразить.

Я закрыл альбом, потом как-нибудь досмотрю, сейчас были дела поважнее.

— Вот какая штука, — начал я издалека. — Ко мне сегодня приходил Илья.

— Демон Илья? — уточнил Березин.

— Да, демон Илья. Они ведь наблюдают проклятие. Я, конечно, не совсем понял, что это значит, но Илья сказал, что при твоем ранении материя проклятия истончилась.

Дима нахмурился.

— То есть?

Я развел руками:

— Понятия не имею. Илья предположил, что это был твой эмоциональный всплеск.

— То есть если это повторить, проклятие спадет?

— Ну я тоже так понял. Теперь они продолжают изучать материю проклятия, чтобы узнать истинную причину случившегося.

Дима сильнее откинулся на подушки, его пальцы беззвучно барабанили по одеялу.

— Логично, — пробормотал он.

— Что логично? — не понял я, мне не понравился его тон.

— А то, — он, наконец, расслабил руку, — что проклятие моей матери завязано на мне. Не будет меня, не будет и проклятия.

— Ты это… — у меня даже пропал дар речи от таких выводов. — Прекрати! Илья ничего подобного не говорил. Он думал про твое эмоциональное состояние.

— А что, если моя кровь растворяет проклятие?

Дима смотрел на меня в упор, и мне стало не по себе. Определенная логика в его словах была. Но убить Березина, чтобы проверить верность его теории — не наш случай.

— Твоя мама же не специально создавала проклятие, она же не варила зелье на крови и тому подобное. Так что версия Ильи более правдоподобна.

— Возможно, — Дима пожал плечами, — будь уверен, умирать мне пока точно не хочется.

— Ну надо же, — съязвил я, — а то я уж было подумал, что тебе понравилось.

— И не надейся!

Дима кинул в меня подушкой, я успел увернуться в последний момент, вскочив на ноги.

— Лежачего не бьют! — заявил он, когда я уже хотел запустить ему 'снарядом' в ответ.

— Дремучий твой случай, — проворчал я, но кидать все же не стал. — Детство, я смотрю, так и играет в одном месте.

— Иногда полезно, а то со скуки умрешь.

Я скорчил недовольную гримасу.

— Да ну тебя… Вон смотри фотоальбом упал, все фотографии повылетали, — я опустился на колени на палас и принялся собирать снимки. — Черт! Они еще и все поперепутались! — не переставал возмущаться я.

И вдруг замер.

Меня словно ледяной водой обдало. Быть такого не может!

Мне показалось, что мое сердце провалилось не то что к ногам, а куда под них, сквозь половицы до первого этажа.

Моя рука, держащая фотографию, непроизвольно затряслась.

На снимке была девушка с волнистыми светлыми волосами в летнем платье. Волосы и подол платья развевались на ветру. Она смеялась.

— Ты чего там затих? — спросил Березин. Из его лежачего положения ему не было видно, что я делаю. — Интересное фото нашел?

Я напомнил себе, что нужно дышать.

— Д-да… да так, — я еле справился с голосом. — Кто это?

Я поднял руку с фотографией, не вставая с пола, чтобы Дима не увидел выражения моего лица.

— Где ты ее нашел? — в голосе Березина сквозило удивление. — Я думал, она не в альбоме.

— Нет, здесь…

'Скажи, что это твоя одноклассница, соседка, знакомая, — мысленно молил я, — скажи, что она тебе кто угодно, но только не…'

— Это и есть Лена… — '… Только не твоя Лена!' — Та самая, которую я бросил из-за своей трусости много лет назад.

— Ух! — я выпустил воздух через сжатые зубы.

— Ром, да что с тобой? — Дима почуял неладное. — Вставай уже с пола.

Я крепко зажмурился, затем открыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и встал, положил альбом на одеяло.

— Вот, я все собрал. Вставишь сам фотографии? Я ведь не знаю, в каком они были порядке.

— Хорошо, все равно делать нечего, — кажется, Дима все же поверил. — Давай альбом, найду место для Лениного фото. Она все же была частью моей жизни. Хорошо, что снимок сохранился, — он вставил фотографию в свободное место. — Красивая, правда?

— Красивая, — согласился я. Я всегда считал свою маму красавицей. В юности она была еще красивее. — Дим, ты доделывай, я пойду, хочу выспаться, устал я.

Березин окинул меня оценивающим взглядом.

— Ну да, ты стал каким-то зеленым. Отдыхай, конечно. Оксану позовешь?

— Угу, — отозвался я, закрывая за собой дверь.

В голове все шумело.

Этого просто не могло быть, не имело право быть.

— Оксана! Дима зовет! — крикнул я из прихожей, а потом закрылся в своей комнате.

Было холодно. Странно, когда мы пришли, мне казалось, что в квартире очень тепло.

Я повернул ручку обогревателя до упора на максимальную температуру. Меня трясло.

Я сполз спиной по двери и уселся прямо на пол. Закрыл лицо руками.

Перед моими глазами проплывали фрагменты моей жизни, на которые в свое время я не обратил ни малейшего внимания. Словно в кино-детективе, когда в конце выясняется, кто убийца, показывают нарезку из кадров, в которых были даны намеки на то, кто преступник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});