Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

Значительно позже Бенци Дорон им рассказал: из-за активного участия в драке сестриц Ликуктус было решено "считать это дело не представляющим общественного интереса". Посему сочли за лучшее замять дело и только раскрутить часть этой истории в прессе, придав ей романтическую окраску, и этим ограничиться. Что и было проделано Офелией и тружениками агентства "OFEL-INFO" в лучшем виде.

***

Прошла неделя, и неожиданно спохватился Тимми. Он прибежал в полицию и поднял крик: "Почему отпустили антистримеров? Кто вам разрешил? Кто отдал такое распоряжение?!!" – "Так ведь было указание считать это "дело не представляющим общественного интереса"! За них и приличный залог внесли…" – "Дело "не представляет общественного – общественного, тембели вы несчастные! – интереса"!

Сами эти фиолетовые для нас представляют совершенно определённый интерес!

Неужели неясно?" – "Успокойся, Тимми! Ты же сам знаешь, что сейчас, в свете наших планов, не время возбуждать страсти в среде меиричей. Тинэйджеры-хулиганы тут устроили настоящую демонстрацию! Нам оно нужно? Никуда они от нас не уйдут…

Повод их непременно найдёт – в другой раз… Считай, что они у нас почти что в руках", – подошёл к нему сзади и обнял за плечи его приятель полковник полиции.

Тимми с трудом успокоился, и полковник увёл его к себе в кабинет.

***

Далила вышла с противоположного входа в полицейский участок и попала прямо в объятья Офелии. "Ну, как ты? Выглядишь о-кей!" – "Кормили неважно", – оглядываясь по сторонам, проговорила Далила. – "Поехали ко мне, я тебя накормлю а ты всё мне расскажешь… Нам с тобой надо хорошенько поработать над материалом, чтобы снова не фашлануться… Ты ж понимаешь, как твой правильно построенный рассказ может повлиять на твою судьбу! – деловито и озабоченно проговорила Офелия, сделав ударение на словах "правильно построенный". – Заодно решим, что дальше с тобой делать… Дело-то обернулось не так просто, как нам бы хотелось.

Твой русский акцент сыграл свою роль, ты уж извини… Нам очень важно, просто необходимо, было отмазать сестричек… Только не спрашивай, почему! Вообще об их участии решено ни слова не говорить… Зря ты к ним обратилась…" – "Но они же знали эту девицу…" – "Ну, и что!.. Ты, детка, не всё знаешь… Осторожней надо быть!" Приветливо помахивая рукой пришедшим её встречать "самоваричам", Далила с гордым видом уселась в машину толстого лысого увальня Тима (сразу видно – крупный босс!), который отвёз её в уютную маленькую квартиру Офелии, а сам ушёл по своим делам, о чём-то пошептавшись с подругой.

Спустя полтора часа в салоне напротив Офелии появилась ярко, умело накрашеная Далила, она устроилась в глубоком мягком кресле и принялась с изысканной жадностью поглощать поданный ей завтрак. Офелия сочувственно поглядела на Далилу и заговорила: "Дорогая Далила, ты ещё недостаточно знакома моим зрителям. А мне хотелось бы представить тебя. Расскажи немного о себе"? – и она положила на низенький столик свой универсальный репортёрский цакцакон.

"Я буду говорить по-английски? Так я буду чувствовать себя свободней…" – "Ну…

Не совсем хорошо, но… Ладно… Зрители тебя поймут… Я переведу…" – "Почти два года назад, – заговорила Далила таким тоном, будто давала интервью, – по программе… – а впрочем, не столь уж важно, по какой… – мы прибыли в Арцену.

Нам порекомендовали поселиться в Эрании на берегу тёплого моря… Ведь в России мало кто из нашей группы жил рядом с тёплым морем. Я приехала из российской столицы Москвы, где окончила Московский университет. Словом, нас, группу молодых людей, отобрали для участия в программе, которую я условно назову… э-э-э… "Самовар"…" Офелия понимающе кивнула, Далила, словно не заметив этого, продолжала: "Так, кстати, называется открытый как раз к прибытию нашей группы прекрасный клуб, где мы и жили, и учились, и проводили свободное время. А когда пришло время, получили документ о прохождении гиюра – и вот… Ты, дорогая Офелия, наверно, помнишь, как помогла мне найти работу на 16-м канале, где я веду музыкальную программу. За что я и мои друзья тебе очень благодарны! Ныне я не только веду упомянутую программу, но и встречаюсь с народом, беру интервью, попутно изучая различные стороны жизни Арцены. Это желание поближе узнать, чем живёт религиозный сектор Арцены, привело к печальному эпизоду…" Офелия снова понимающе кивнула: "Расскажи мне, милая, об этом печальном эпизоде. Очень не хотелось бы бередить нанесённые тебе моральные раны, но ты же сильная, справишься – во имя истины!" – и снова Офелия изобразила глубочайшее понимание.

Она приготовила себе и Далиле кофе, включила цакцакон и приготовилась внимательно слушать. Далила, получив столь благодарную слушательницу, принялась рассказывать.

***

Офелия ласково спросила: "С чего всё началось?" – "Да в общем-то ни с чего… я даже толком не поняла, чего они от меня хотят! – Далила вскинула голову, горделиво и кокетливо повела плечами. – Мы с моим другом Вулием Зейфером вечером в субботу зашли в кафе "Шоко-Мамтоко", необычайно популярное в молодёжной среде Меирии. Надо сказать, что когда мы там поселились, в это кафе невозможно было зайти. Постоянный жуткий грохот, по голове непрерывно били звуки наркотического шофара". Офелия загадочно пожала плечами, и на лице её мелькнула странная ухмылка. Она подумала: "Похоже, она понятия не имеет, что такое шофар. Поэтому "для убедительности и образности" сморозила эту чушь… Ну, да ладно! Пипл схавает…" Далила меж тем продолжала: "Звуковую атмосферу этого заведения когда-то насквозь пронизывали пронзительные звуки так называемой хасидской музыки. Но в последнее время там стало гораздо приятней. Оказалось, в этом посёлке выросла и очень достойная молодёжь. Эти ребята не без успеха стараются взять дело музыкальной культуры в свои руки, настойчиво приобщая ровесников если не к силонокуллу, то к продвинутым ансамблям и группам исполнителей. Таким, как "Петек Лаван", "Шук Пишпишим", "Шавшевет"… Это именно они потребовали от хозяина меирийского филиала "Шоко-Мамтоко" прекратить отравлять посетителей агрессивными звуками шофара. Благодаря их настойчивости хозяин кафе сменил репертуар исполняемых его музыкальным аппаратом записей, приблизив его, насколько возможно, к современным стандартам. Это привлекло в кафе более продвинутую и современную молодёжь, к их компании мы в тот вечер и подсели за столик. Должна отметить: очень приятные ребята, вежливые, открытые, доброжелательные, культурные, не отягощённые замшелыми принципами!" – "О! Рассказ о них мы с тобой дадим в одной из наших совместных передач! Отлично сказано!" – воскликнула Офелия, едва успев нажать на паузу. Далила продолжала: "Неожиданно до меня донёсся глумливый и грубый женский смех. Я повернула голову и увидела двух парней, которые какое-то время работали уборщиками у нас в "Самоваре", пока их оттуда не изгнали за неподобающее поведение по отношению к нашим девушкам. Один из них, к сожалению и стыду, мой бывший соотечественник, работая у нас, подстрекал наших ребят против курса, который мы изучали в "Самоваре", за что и был изгнан с позором". – "Это, я понимаю, религиозные парни?" – "Конечно! Религиозные, ещё какие! Со всеми известными атрибутами их показной религиозности: глубокие кипы фиолетового цвета, неопрятные нитки так называемых цицит по бокам…" – "А вы, в смысле – ваши мужчины… так не одеваются, конечно? Ну, после гиюра, я хочу сказать…" – "Конечно, нет! Нам нет надобности в этом маскараде напоказ. Мы живём с Б-гом в душе, а не в одежде!" – гордо заявила Далила. – "Хорошо… – помолчав, обронила Офелия, поощрительно кивая Далиле. Та, чуть поигрывая бровями, поджала губы и продолжила:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});