Монах - Евгений Щепетнов

— Умеешь ты, Федька, настроение испортить.

Андрей выпрямился на скамье и встряхнулся как собака, поймал себя на этом сходстве с животным и, еще больше испортив себе настроение, подумал: «И правда, хрень какая-то получается — чем больше стараюсь помочь людям, тем больше они страдают! Ну почему так? Надеюсь, хоть Аграфа последует моему совету и свалит в город из этой чертовой деревни! Иначе туго ей придется…»

— Жизнь такая, — отозвался Федор, — хочешь как лучше, получается… дерьмо одно… как всегда.

«Где-то я это уже слышал! — усмехнулся про себя Андрей. — И ничего не меняется. Во всех мирах. Кто там сказал — делай что должен, и будь что будет…»

— Наплюй, Федор… Скажи лучше, до столицы еще далеко?

— Сотня верст с хвостиком. Скоро будет таможня графа Баданского, вот где дерьмецы-то… посмотришь, какие люди бывают. Пока не умаслишь их хорошим подношением, дальше не поедешь, хоть ты вой. Помнишь, я тебе говорил о дорожном сборе? Вот он и есть. Аккуратнее там — дежурят наемники графа, парни злобные и задиристые.

— Да мне чего? Я их трогать не собираюсь, — зевнул Андрей.

— Ты-то не собираешься, а вот они тебя собираются… не надо давать повода. В общем, не будем сотрясать воздух — будь настороже и ни во что не вмешивайся.

Андрей откинулся на стойку держателя тента повозки и стал наблюдать за окрестностями — пылила дорога, на горизонте накапливались тучи, и было душновато. «К дождю», — подумал он.

Сосредоточившись, Андрей посмотрел на окружающее новым зрением. Ауры светились ярким светом. Федор светился желто-оранжево, нога вроде как поджила, потому красного свечения не наблюдалось, только аура потоньше, чем в других местах.

Посмотрел на Алену — тоже яркое оранжевое свечение… вроде не беременна. Андрей усмехнулся и загрустил — в таком возрасте люди уже внуков имеют, а он всю жизнь как перекати-поле, летит по ветру и неизвестно где остановится…

Настенка спала на одеялах в глубине фургона, и можно было отдохнуть от ее беспрерывных вопросов, впрочем, скрашивающих путешествие, не отличающееся разнообразием.

«Хотя пусть лучше так, чем какие-то опасные приключения, — подумал Андрей. — На мою долю выпало столько всего, что обычным людям этого хватит на несколько жизней».

Он снова впал в какое-то полусонное состояние, в котором могут пребывать животные, а может, еще и люди, привыкшие к длительному тупому времяпрепровождению — например, путешествиям за тысячи километров на повозке со скоростью пять километров в час.

Очнулся он от возгласа Федора:

— Внимание! Таможенный пункт! Всем быть настороже!

Дорога в этом месте с двух сторон была зажата горами — невысокими, что-то вроде холмов, за ними протекала река наподобие Урала — не слишком широкая, но достаточно глубокая для того, чтобы там потонул Чапаев и еще пара купцов с грузом в придачу.

Через реку тянулся мост, классический — из грубых камней, схваченных известковым раствором, с каменным парапетом и довольно широкий, чтобы могли разъехаться две встречные повозки. Само собой, мост с обеих сторон был перекрыт шлагбаумами — здоровенными бревнами, выкрашенными в красный цвет.

У каждого шлагбаума стояла будка — двускатная избушка, в такой вполне мог укрыться от непогоды десяток солдат. Конечно, можно было обойти мост и попробовать переправиться где-нибудь в другом месте — если ты едешь верхом и не боишься холодной воды. Но как быть, если ты везешь груз, целый фургон… или предположительно везешь груз? В общем, если ты едешь на повозке и хочешь пересечь реку по мосту, как все нормальные люди, не замочив ног, — плати денег таможне.

Перед шлагбаумом, к которому подъехали Андрей и его спутники, стояло пять повозок, и по унылым лицам возчиков можно было понять, что стоят они давно и надеются на то, что уж в этот-то раз все пройдет без проблем, и притом знают, что их все равно обдерут как липку.

Фургон встал в очередь к остальным страдальцам, а Федор пошел узнавать расценки на проезд в славное графство.

Настенка проснулась и запросилась в кустики, а Андрей стал прохаживаться рядом с повозкой и привычно оценивать несение службы сотрудниками таможни. Это были солдаты, довольно прилично вооруженные и с начищенным и смазанным оружием, из чего он сделал вывод, что пользоваться им они умеют и командир этих стражников следит за состоянием их вооружения.

В остальном при взгляде на них не возникало ощущения регулярной воинской части — так, нечто среднее между захудалым ЧОПом и провинциальным отделом милиции: потрепанная одежда, движения какие-то вихляющиеся и нестроевые. Например, постовой у шлагбаума расстегнул рубаху до пупа, чесал во всех местах и беспрерывно харкал, отчего земля вокруг него была помечена желто-зелеными сгустками слизи. Он свысока смотрел на мающихся у шлагбаума купцов с их охраной и зевал, показывая, что они ему глубоко неинтересны и вообще низшие существа, недостойные и землю у его ног целовать.

Вернувшийся Федор был зол и пояснил, что такое вот скопление образовалось потому, что начальник таможни и его заместитель изволят обедать и после часок отдыхать, переваривая пищу, а если кому-то не нравится, тот может переправляться вплавь, держа свой груз на загривке.

Кипевший от злости Федор долго ругался, потом остыл и пояснил, что такая вот пакость здесь происходит всегда — не одно, так другое придумают, лишь бы лишние деньги содрать или просто унизить проезжающих.

Время текло муторно — неприятно было осознавать, что оно бездумно утекает из-за таких вот идиотов, перекрывших дорогу.

Настенке наскучило сидеть в повозке, и она стала носиться между фургонами, не обращая внимания на увещевания матери. Наконец Алене надоело вопить, и она погналась за дочерью с криком: «Вот я сейчас тебе задам, засранка этакая!» Девочка восприняла это как элемент веселой игры, затеянной матерью, и бросилась бегать по мосту, весело смеясь и хохоча во весь голос.

Андрей ухмыльнулся, глядя на это бесчинство, повернулся и полез в фургон, чтобы залечь в спячку на одеялах — все быстрее время пройдет, — когда услышал вскрик, плач и ругань. Ругался мужчина, грубым хриплым голосом понося этих проезжающих, и именно Алену и ее дочь, которые бродят где ни попадя, и так им и надо, поделом!

У Андрея сразу захолодело сердце от предчувствия неприятностей — он выпрыгнул из фургона и увидел бледную Алену, прижимающую к груди плачущую навзрыд Настенку.

Они с Федором сразу подошли к женщине и спросили, что случилось. Оказалось — из будки вышел таможенник, девочка случайно врезалась в него на бегу, и он ударил ее по голове, отбросив в сторону. У девочки пошла носом кровь, на скуле наливался огромный синяк — видимо, удар был довольно сильным, а может, она еще ударилась, когда падала на землю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});