Флибустьеры - Густав Эмар

Девушка быстро обхватила левой рукой тонкий, прямой ствол росшей тут же мексиканской сосны и, бросив на отца взгляд, полный неукротимой воли, не проговорила, а скорее крикнула ему вызывающе:

— Попробуйте, если вы осмелитесь сделать это. Только я предупреждаю вас, что при первом же вашем шаге ко мне произойдет именно то, чего вы так стремитесь избежать: закричу так сильно, что индейцы непременно услышат прибегут сюда.

Дон Сильва остановился в нерешительности, ему хорошо был знаком характер дочери. Он был уверен, что она приведет свою угрозу в исполнение.

Прошло несколько минут. Дочь и отец стояли безмолвно друг против друга, глядя друг на друга, но не произнося ни слова, не делая ни одного жеста.

Но тут неожиданно раздвинулись кусты, и появились два человека или скорее два демона. В мгновение ока они набросились на асиендадо и повалили его на землю. Прежде чем дон Сильва успел сообразить что-либо, он уже был связан, рот заткнут платком, руки скручены назад, ноги связаны, глаза завязаны шарфом, и он не мог видеть, что делается вокруг.

Донья Анита при неожиданном появлении этих людей испустила было крик ужаса, но тотчас же подавила его, узнав дона Марсиаля.

— Тише! — быстро прошептал Тигреро. — У меня не было иного средства помочь вам выйти из затруднительного положения. Идите, идите скорее за мной. Будьте уверены, что жизнь и здоровье вашего отца для меня священны.

Молодая девушка не отвечала.

По знаку дона Марсиаля Кукарес не без труда взвалил себе на плечи тучного дона Сильву и направился к берегу, где в чаще корнепусков они оставили пирогу.

— Куда мы идем? — дрожащим голосом спросила донья Анита.

— Туда, где мы будем вместе и счастливы, — ласковым голосом тихо ответил ей Тигреро, нежно обняв и осторожно посадив ее в неустойчивую пирогу.

Донья Анита не сопротивлялась, она обняла за шею своего возлюбленного, помогая ему сохранять равновесие в то время, как он бесстрашно перепрыгивал по скользким воздушным корням, хватаясь за перепутанные лианы и взглядами ободряя свою дорогую ношу.

Кукарес достиг пироги раньше, положил на дно дона Сильву, поднял весло и нетерпеливо ожидал Тигреро, так как шум становился все сильнее, хотя по участившимся выстрелам можно было судить, что победа переходит на сторону французов.

— Что же мы будем делать? — спросил Кукарес.

— Выгребай на середину реки и плыви вниз по течению.

— А лошади? — заметил леперо.

— Спасемся сначала сами, а потом будем думать о лошадях. Уже ясно, что победят белые. Как только битва кончится, граф де Лорайль бросится во все стороны разыскивать свою невесту и дона Сильву. Необходимо, чтобы не осталось следов, иначе все будет потеряно. Французы — черти, они нас непременно найдут.

— Но я полагаю… — робко заметил Кукарес.

— Греби живо, — перебил его Тигреро, нетерпеливо и сильно толкнув ногой пирогу по направлению к середине течения.

Они поплыли.

Сначала они плыли безмолвно, каждый про себя обдумывал, что произошло.

Дон Марсиаль взял на себя слишком много, поставив сразу, так сказать, на карту счастье любимой девушки вместе с безопасностью и спокойствием ее отца. Но раздумывать было некогда. Правда, он видел, что попал в очень затруднительное положение, выйти из которого было нелегко.

Донья Анита, опустив голову, рассеянным взглядом следила за струями воды, отстававшими от быстро спускавшейся вниз по течению пироги.

Кукарес изо всех сил работал веслом, раздумывая о трудностях и превратностях той жизни, которую ему пришлось вести в последнее время, с досадой вспоминая, как спокойно ему жилось в Гуаймасе, когда, положив голову в тень и протянув ноги под горячие лучи солнца, он сидел на соборной паперти, довольный своей скудной сиестой, освежаемый легким дуновением морского бриза и убаюкиваемый таинственным рокотом прибоя.

Что касается дона Сильвы, то он не раздумывал — он метался в бессильной ярости, которая грозила перейти в полное безумие, грыз платок, засунутый ему в рот, тяжело ворочался, стараясь освободить хотя бы одну руку, а по временам, совсем изнемогая, словно успокаивался.

Шум битвы понемногу смолкал и, наконец, вовсе затих.

Путники, обуреваемые каждый своими чувствами, продолжали плыть в полном молчании. Они не могли не поддаться влиянию торжественной тишины и покоя, которые царили в пустыне и которые неизбежно передаются возбужденному уму нервно настроенных людей. А в пустыне царило такое величественное спокойствие, что никакое перо человеческое не в состоянии его описать.

Звезды на небе между тем стали бледнеть, на востоке неясно обозначилась розовая полоса. Грузные аллигаторы начали выползать из грязи и гоняться за утренней добычей, сова прокричала прощальный привет ночи, где-то далеко с лаем пронеслись шакалы, дикие звери, переступая тяжелым, сонливым шагом, направились в свои тайные убежища. Наконец совсем рассвело. Донья Анита любовно склонила голову на плечо дона Марсиаля.

— Но куда же мы плывем? — спросила она его после долгого молчания мягким доверчивым голосом.

— Мы бежим, — коротко ответил он.

— Вот уже шесть часов, как мы все плывем по течению, да к тому же вы работаете в два весла. Неужели нас все еще могут догнать?

— Едва ли, но сейчас я боюсь не французов.

— А кого же?

Тигреро глазами показал ей на дона Сильву, который, вконец обессилев от волнения и досады, смирно лежал на дне пироги. Самой позой своей он молчаливо признавал, что побежден. Казалось, он погрузился в глубокий сон.

— Увы! — проговорила донья Анита. — Вы правы. Но дальше так продолжаться не может, это невыносимо.

— Если вы предоставите мне действовать по моему усмотрению, то, ручаюсь вам, и четверти часа не пройдет, как ваш отец будет благодарить меня.

— Разве вы не знаете, что я ни в чем не стану противоречить вам?

— Благодарю!

И дон Марсиаль обернулся к Кукаресу и шепотом сказал ему несколько слов.

— Эге! Это мысль, — отвечал, усмехаясь, леперо.

Через пять минут пирога пристала к берегу. Дон Марсиаль с Кукаресом осторожно подняли дона Сильву и перенесли его на берег. Тот не проснулся.

— Теперь, — обратился дон Марсиаль к молодой девушке, — вам остается только позволить привязать себя к этой акации, чтобы наша хитрость увенчалась полным успехом.

— Делайте со мной что хотите.

Тигреро взял ее своими сильными руками, перенес на землю и привязал поясом к стволу дерева.

— Теперь, — быстро проговорил он, — помните: вас и вашего отца похитили из асиенды апачи. Случайно мы встретили вас в таком положении, и …

— Вы нас спасли, не правда ли? — докончила, весело смеясь, донья Анита.