Испытание киллера - Лев Пучков

Фирма по-прежнему отмывала «черные деньги» центральной братвы, но в настоящий момент братва задавала тон и безапелляционно диктовала свои условия.

— Я не аналитик, конечно, — горько вздохнул Славик. — Но и мне ясно, что за последние две недели мы потеряли до сорока процентов прибыли из общего оборота. Если и далее так покатит — скоро на моем месте будет сидеть Фома Гвоздь из Октябрьской бригады, а с периферийной группировкой начнется самая настоящая война: центральная братва уже вовсю зарится на наши производственные мощности…

Кругликова можно было понять. Если действительно явится молодой грузин с гарвардским дипломом и повыкидывает старую гвардию — к чему тогда ссориться с братвой? Лучше со всеми дружить и втихаря урвать себе кусок пожирнее под общий гомон обвальной паники. пенсия — вот она, рукой подать.

Причина, по которой фирма не расстаралась на хорошего адвоката взамен почившего Гольдмана, объяснилась просто.

— Братва погрозила Кругликову пальчиком и выразила желание насладиться видом твоего холодного трупа, — витневато выразился Слава. — Короче, открытым текстом предупредил Кругликова — будешь помогать, замочим…

Немного помолчали — я соображал, а Слава озирался по сторонам, зябко поводя плечами: мое общество его не радовало… Да, в фирме я теперь не жилец. Нет Дона — нет фирмы для меня. Для молодого грузина верный славянин без экономического образования потребен примерно так же, как голой заднице рассерженный ежик. Они, грузины молодые, имеют предрасположенность к моментальному созданию грузинской мафии, которая почему-то оказывается гораздо боеспособнее славянского образования аналогичного типа — несть числа примеров тому…

Кировская братва ненависть свою к моей персоне не афишировала — никто ни разу не позвонил и не поинтересовался о месте моего пребывания. Тем не менее каждый сотрудник знал, что за мой труп положено сто штук баксов — этого пока никто не отменял.

— И чего это они тебя так хотят? — поинтересовался Славик.

— Бабу с Протасом не поделили, — искренне соврал я, сделав честные глаза. — Было дело — он заходит, а я с его подругой… Ну, я, значит, ее раком, а она меня обнимает!

— То есть как это — обнимает? — удивился Слава, повращав руками в воздухе, — видимо, пытался представить себе столь немыслимую позицию. — Как это обнимает, если раком?

— Значит, любит! — патетически воскликнул я. — Для любви нет невозможного! Ты лучше скажи, как там мамеды?

Выяснилось, что мамеды поживают ничего. Оксанин супруг заплатил за ущерб, причиненный свалкой овощном рынке, — от Оксаны мамеды отстали, но меня по-прежнему ищут.

— Ну, это я и сам знаю, — хмыкнул я. — «СААБ» не толкнула?

— Катается, — уклончиво ответил Слава и отвел взгляд. Тут все ясно. Все фирмачи, любившие Дона, Оксану возненавидели.

— Не появляется она в фирме, — сообщил Слава. — расчет взяла. Кое-кто грозился удавить ее, если под руку попадется…

Мне стало жаль свою экс-подружку. Я представил, она сидит вечерами в пустой по случаю разъездов деляги-супруга хате, трясется в ожидании народного мстителя и плачет. Всеми покинутая и презираемая… Поднатужившись, я изгнал из сердца эту непрошеную жалость — сама во виновата, стервоза! — я, горько вздохнув, перешел к главному:

— Теперь о Гольдмане.

— Ну-ка прочти, — Слава извлек еженедельник и протянул его мне.

На страничке, датированной 16 августа, среди прочих каракулей адвоката я прочел: «мэр, мусор, — в 17.00» — и восклицательный знак. Так-так… Обвинение мне предъявили именно 16 августа. И в этот же день Гольдман «попал в катастрофу».

— Дата интересная, день я неопределенно пожал плечами. — Откуда, кстати, у тебя этот еженедельник?

— У дяди Бори в кабинете нашел, — пояснил Славик. — Он в тот день притащил в офис пластиковую литровую бутылку, закрученную пробкой, и попросил меня пристроить ее на экспертизу — дактилоскопировать… Ну, знаешь, он ведь такой неряшливый… — Славик осекся и поправился после некоторой паузы: — Такой… невнимательный был. Так вот — его рубашка и пиджак были в какой-то параше — будто на свалке ковырялся. А сам весь снял, как медный тазик…

— Что было в бутылке? — поинтересовался я.

— Да хреновина какая-то… — Славик пожал плечами. — Там на донышке-то и было всего. Короче — водка пополам с водой…

— Ну! — я чуть не подпрыгнул. — Вот так ни фуя себе!

Славик заинтересованно посмотрел на меня и продолжил:

— На следующий день я обшарил его кабинет и обнаружил еженедельник… ну, естественно, прочитал все там, ага… Так вот, это «мэр, мусор. — 17.00» меня заинтриговало…

— Мэрская мусорка, — произнес я. — Ну-ну…

— Поехал я туда, припрятал машину неподалеку от резиденции мэра и задами-задами обошел все вокруг… И что ты умаешь? Неподалеку от мусорных контейнеров, что за хозяйственным двором мэрского особняка, обнаружил я небольшую лужицу недавно свернувшейся крови. Я ее — в пакетик и сиганул оттуда. Прошвырнулся к тому месту, где Гольдмана якобы сбила машина, отковырял с асфальта фрагмент засохшей крови — опять в пакетик… И в лабораторию…

— Слушай, а там, в лаборатории, никто ничего не заподозрил? — поинтересовался я.

— Да это детали! — обиделся Славик. — Там у меня все повязано — зря, что ли, в чекистах столько лет хаживал… Так что ты думаешь по поводу принадлежности этих двух проб?

— Грохнули его, короче, возле свалки… то бишь мусорки у мэрского дома, — выдал я, лишив Славика лавров победителя. — Это ежу понятно. Дальше давай.

— Ох ты, понятливый наш, — разочарованно вздохнул Славик. — Че ж такой понятливый — а все в бегах? Ну-ну, ладно… Правильно мыслишь — кровь и там и там — Гольдманова. Грохнули его у мусорки, отвезли на шоссе и устроили инсценировку катастрофы — надо вам сказать, коллега, очень грубую инсценировку. Тем не менее всех это устроило — никто возмущаться не стал… Хотя…

— Что там насчет пальчиков? — нетерпеливо перебил я.

— там четыре разновидности наиболее свежих отпечатков. В ИЦ нашего УВД ни один из них не проходит — то есть уголовниками тут не пахнет. Я было уже бросил это дело, но тут дернул меня черт поковыряться в наших фээсбэшных архивах… Деньги, коллега, в наше время могут все, так вот — нашел досье одно. Папиллярные линии практически совпадают, только у тех, что на бутылке, — линейная деформация узора перекрестным контуром…

— А по-русски? — уточнил я. — Чего и где деформация?

— У этого типа в настоящий момент на указательном пальце руки — прямо на подушечке — должен быть крестообразный шрам. А когда он молотил на нас — не было этого.

— Сексот? — знающе бросил я.

— Да ну — какой сексот! — Славик пренебрежительно поморщился. — Так, информатор из ближнего круга областного ЦК компартии. Сексотов у нас берегут — информация нулевого допуска. А вот — мелкая сошка. Спалили его разок на п…рванстве, припужнули — вот и стал информировать.

— На чем спалили? — не понял я.

— Ну — малолетку он отпользовал как-то на гулянке. Она пьяна была — ничего не соображала. А там кто-то из наших был — вот и… А сейчас он может спокойно дышать — лет-то сколько прошло! Вот и дышит, сволота, во все легкие.

— Где ж это он дышит так? — с любопытством подыграл я.

— А попробуй догадайся с трех раз! — лукаво и чуть напыщенно заявил Слава.

— Ты, Слава, с возрастом портишься, — сожалеюще констатировал я. — Считаешь себя минимум светилом аналитики, а остальных — дегенератами… Полагаю, что этот ваш бывший сексот…

— Информатор, — поправил Слава, слегка обидевшись за «светило».

— Ну, он стучал вам в свое время? — уточнил я.

— Как отбойный молоток, — подтвердил Слава.

— Значит, один хер — сексот, — упрямо заявил я. — Вот этот ваш отбойный молоток в настоящее время обретается где-нибудь поблизости от губернатора… Возможно, в самом ближайшем окружении… Попал?

Слава накуксился и с минуту поджимал губы, качая головой. Затем недовольно хмыкнул и поинтересовался:

— Слушай, а ты где побывал до встречи со мной?

И если уж все знаешь — зачем тут комедию ломать?

— Да нигде я не побывал до встречи со мной? И если уж все знаешь — зачем тут комедию ломать?

— Да нигде я не побывал, — возразил я. — И ничего не знаю — брякнул наобум. Видишь ли, Ольга — моя подружка, которую кто-то приговорил, имела несчастье быть губернаторовой женой. Вот отсюда и пляшу. Не более того.

— Ясно, — недоверчиво сказал Слава. — Тогда, умник ты наш, может, скажешь, какого рожна Гольдман поперся на мэрскую мусорку вторично? Когда его грохнули возле мусорки, он наверняка чего-то там искал. Одна бутылка его не удовлетворила, судя по всему.