Через триста лет после радуги - Олег Михайлович Куваев

а шо мы толкуем? — по-детски изумился голубоглазый.

— Он с нами идет?

— Нет, — сказал Сашка.

— Гребем?

— Гребем. — И моряки целеустремленно ринулись к ресторанному входу.

…Из дощатого неказистого здания вышли трое в капитанских фуражках. Краснолицые пожилые здоровяки. По-хозяйски остановились у входа, глянули на город, на небо. Потом со значением, с уважением к себе и собеседнику обменялись рукопожатием и разошлись.

Разболтанный малый в беретике с сигаретой стоял, прислонившись к тамбуру, и с интересом следил за Сашкой. Сашка нерешительно пошел к входу.

— Займи трояк, — сказал малый.

Сашка остановился, не понимая.

— Деревня! — Малый сплюнул и отвернулся.

Коридор был забит людьми, сидевшими на лавочках, кучками стоявших у урн, дым плавал в воздухе. Из закрытых дверей несся треск пишущих машинок. В дверях у прорезанных окошечек стояли очереди.

Дверь за Сашкиной спиной открылась, кто-то толкнул его, проходя, оглянулся и с изумлением воззрился на Сашку. Выглядел Сашка диковато среди видавших виды раскованных моряков, забивавших коридор.

— От сохи к пирсу! — крикнул кто-то.

— Засадим палубы… огурцами. Ио-го-го-го!

— Мы с милашкою гуляли возле нашего пруда. Нас лягушки напугали, не пойдем больше туда… — дурашливо запели в глубине коридора.

Сашка повернулся и вышел.

Разболтанный малый все еще стоял, подпирая стенку.

— Туз он и в Африке туз, — загадочно произнес он.

— А шестерка везде шестерка, — сказал Сашка.

— Ты сюда не ходи, — малый медленно развернул к Сашке профиль.

— А куда мне ходить?

— Грузить селедку на старом причале, — ответил малый, окончательно утеряв к Сашке какой бы то ни было интерес.

Вася Прозрачный

На деревянном причале, где сиротливо лежала прикрытая брезентом кучка груза, в стороне валялись пустые бочки, разбитые ящики, отходы малой навигации, сидел на бочонке круглолицый парняга, курил, сплевывал и с интересом смотрел на подходившего Сашку.

— Здорово, — дружелюбно сказал он.

— Привет!

— Значит, теперь будем оба-два?

— ?

— Надо погрузить вон ту кучу. Сейчас катер придет.

— Сторож, что ли?

— Не-е. Я Вася. Фамилия Прозрачный. Обслуживаю малую навигацию. Поможешь? Пятерка на нос.

— За этим пришел, — сказал Сашка. Прицелился и выкатил себе бочонок из груды. Уселся рядом с Васей Прозрачным.

— Кури, — тот вытащил из кармана пачку «Прибоя».

— Не курю.

— Кури, чудак! Не стесняйся. Я все понимаю. Сам на мели.

Сашка взял папиросу. Прикурил.

Они сидели на ветхом деревянном причале и пускали голубые дымки. Вася безмятежно щурился на солнце, на море — голубой, отрешенный от забот человек. Притушил окурок. Посмотрел на часы.

— Капитально! Через десять минут притопает катер… Погрузим мы оба-два эти ящики и устремимся обедать. Так?

— Так. — Сашка улыбнулся и посмотрел на этого безмятежного человека. Тот широко улыбнулся в ответ. — Так, — повторил Сашка.

— Капитально! Потом снова сюда, еще груз должен быть. Поработаем и вечером выпьем пива.

— Давно здесь?

— Не-е! Временный перебой. В порт не берут, в порту докер работает. А катера должен кто-то грузить?

Из-за поворота в чахлых дымах выполз обшарпанный грузовой катер. Человек в кожаном пальто — за версту в нем можно было узнать снабженца — стоял на носу — открыватель не отмеченных на картах путей снабжения. Катер подошел к причалу, из люка вылез парень в беретике, кинул чалку и сам же махнул вслед за ней, принять.

Снабженец сошел на берег.

— Орелики! — закричал он простуженным голосом. — Давай, орелики, перекидывай груз, не обижу.

В дымной и шумной пивной они устроились за угловым, прижатым к стенке столиком. Вася прихлебывал пиво и с изумлением поглядывал вокруг.

— Во многих местах я был. Надо тебе сказать, пивные везде одинаковы. Значит, существует на них типовой проект?

— Сюда как попал?

— Приехал. Имею специальность: каменщика, плотника, бульдозериста. Раз! Могу: на компрессоре, автомашине, буровой установке. Два! Слесарить не так чтобы очень умею и газорезчик второго разряда! Три! С моими руками меня везде ждут.

— Понятно, — сказал Сашка. — Завидую. Но все-таки зачем ты здесь?

— Не знаю, — сокрушенно ответил Вася Прозрачный. — Чувствую капитальное движение души. Но нету общей идеи. Получается что? Получается, Васька — летун. Между прочим, водку не пью и к рублю равнодушен.

— Обратный случай, — сказал Сашка. — Есть идея. Нет денег и… времени. Ты на Колыме не бывал?

— «Колыма ты, Колыма, чудная планета. Десять месяцев зима, остальное лето». Не был. А ты?

— Буду! — коротко сказал Сашка. — Хотел матросом на навигацию. Не получается. Надо иметь вариант.

— А ты приглашай меня. Вдвоем мы в Индию заберемся.

— Чудак! Ты меня всего два часа знаешь.

— Я шаромыг за версту вижу, понял. Тебе верю.

— Спасибо. А зачем Колыма, знаешь?

— Расскажешь.

Сашка огляделся. Дым и человеческий шум. В стороне, заняв столик, сидели вшестером рыбаки — обветренные ребята. Сидели молча, смотрели перед собой, и каждый зажимал кружку рыбацкой рукой, красной от соли, ледяной воды и сизаля.

— У меня, Вась, мечта. И чтоб ты не мучился…

В дымной пивной, заполненной людьми физического труда, Сашка рассказал вновь обретенному другу о дальней вятской деревне, о розовой чайке, о горнолыжном спорте и о странном человеке Шаваносове, который отправился искать птицу, потому что хотел дать людям новую религию, основанную на «живой красоте». Методика поисков розовой чайки в дневнике Шаваносова была описана с чрезвычайной краткостью: «Держать все время к востоку».

Средь запаха пива, еды, человеческих тел и опилок шел спотыкающийся рассказ Сашки Ивакина. Васька Прозрачный — весь внимание, только беззвучно усмехался, восхищенно крутил головой. Сашка смолк. С минуту Прозрачный рисовал пальцем по мокрому столу пивные узоры, потом твердо глянул Сашке в зрачки.

— Слышь, Сань! А у тебя там, случайно, не баба? Любовь там, разные всякие чувства.

— Нет, — усмехнулся Сашка. — Все так, как я рассказал.

— Тогда Васька с тобой. Значит, что? Перво-наперво капитально решим денежную проблему. Руки-ноги при нас, получается что? Получается, заработаем. Как заработаем, так и рванем. Осуществим капитально твою мечту. Эх, специальности у тебя человеческой нет! Лыжи и прочее — это все несерьезно, Санек. Но руки-ноги при нас. Это главное, это капитально. А счас топаем к пирсу, малая навигация нас ожидает.

По-весеннему пригревало солнце. Доски причала были сухи и теплы. Сашка Ивакин и Вася Прозрачный лежали и курили.

— Надо еще работу найти, — сказал Сашка. — Чувствую, что надо спешить. Так мы долго рубли сколачивать будем.

— А знаешь, Сань. У меня тоже мечта есть, — доверительно заговорил Вася Прозрачный. — Мечтаю быть в Антарктиде. Сегодня во сне видел. Стоит пингвин и хохочет. Чего, говорит, Васька, долго не ехал? Где шлялся? Да так, говорю, в пределах родной державы. От Чукотки до Балтики. Пингвин так махнул рукой, крылом то есть, пошел прочь. А понимаешь, — Прозрачный мечтательно улыбнулся, —