Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира Keganis

— Стоять! — Его каркающий баритон заставил волосы на затылке зашевелиться.

Нэйдж, холодея от ужаса, дёрнулась, надеясь вырваться, но в следующий миг ледяное лезвие скользнуло по её шее. Тонкая горячая струйка крови потекла по кинжалу.

— Даже и не думай сбежать! — прошипел незнакомец, вновь вызывая у Нэйдж озноб. Тот, ощутив её невольное движение, сильнее прижал клинок. Лезвие глубже вонзилось в плоть, причиняя острую боль. И вот уже первая капля скользнула вниз. Вспыхнули камни памяти, выхватывая из темноты знакомую фигуру. Дражайший супруг сидел в нескольких шагах на здоровенном валуне и бесстрастно наблюдал за происходящим, будто это его никак не касалось. Жгучая обида полоснула сердце Нэйдж больнее лезвия прижатого к горлу клинка.

«Ты что же, позволишь этому подонку меня убить?» — Гневно взглянула она на мужа, но тот даже бровью не повёл.

— Куда ты смотришь? — Безжалостный баритон вновь заставил её содрогнуться. — Ты теперь моя! И будешь делать всё, что я прикажу. Усекла? — Незнакомец до хруста сжал её руку.

Нэйдж вскрикнула, и тут же получила грубый пинок в спину.

— Я не разрешал тебе кричать!

Слёзы брызнули из глаз от боли, но жестокий незнакомец и это посчитал за проступок, и новый ещё более сильный удар заставил колени Нэйдж подогнуться. Она повисла безвольной куклой в его руках. И буквально задыхаясь от боли, с мольбой воззрилась на продолжавшего равнодушно сидеть супруга.

— Помоги… — прохрипела она. Прилетевший за эту дерзость удар, казалось, выбил из неё дух, и Нэйдж с резким выдохом проснулась.

Вскочив, она ещё несколько минут не могла отдышаться. Воздух входил в горящие лёгкие мелкими глотками, а выходил судорожными урывками. Обливаясь холодным потом и дрожа, Нэйдж невидящим взглядом буравила темноту. Фантомная боль всё ещё гуляла по телу, а брачная метка неприятно покалывала. Нэйдж порывисто накрыла её ладонью и сжала, впиваясь ногтями в кожу. Как же она жаждала содрать, вырвать проклятое клеймо!

— Ты… Ты ничем не лучше этого мерзавца! — с ненавистью прошептала Нэйдж и со злостью сбросила цветок на пол. Ей хотелось растоптать его, истереть в порошок. Она спрыгнула с кровати с чётким намерением воплотить желаемое, но, уже занеся ногу над цветком, остановилась. Нельзя! В последний момент рассудок взял вверх над чувствами, и Нэйдж отступила. В конце концов, она обещала помочь, а не разрушить всё окончательно.

Опасаясь поддаться невольному порыву, Нэйдж вышла из спальни и протопала к дивану в гостиной. Вот только сон так больше и не шёл. Напрасно Нэйдж крутилась с боку на бок, она лишь сильнее измучила себя и в итоге к утру чувствовала себя совершенно разбитой. И ни горячая утренняя ванна, ни новые ароматные притирки и тонизирующие бальзамы, ни аппетитный завтрак, поданный прямо в покои, не придали ей сил. В душе поселился безотчётный страх, а злость и раздражение не давали в нём разобраться. Она раз за разом проклинала дражайшего супруга, но вместо того, чтоб, наконец, успокоиться, только сильнее заводилась.

— Сделаю всё тебе назло! — с помощью служанок облачаясь в свадебное платье, себе под нос пробормотала она. И лишь увидев себя в зеркале, Нэйдж смогла усмирить разбушевавшиеся чувства. Она была неотразима! Причем настолько, что у самой дух захватывало. Золотые локоны волнами ниспадали из ажурных кос и королевской диадемы на пышное похожее на распустившийся цветок платье. Взгляд из-за подведённых сурьмой глаз казался намного выразительней и притягательней, а подкрашенные губы — чувственней и соблазнительней. Природное кокетство вновь забурлило по венам, и привычная чарующая улыбка озарила лицо Нэйдж.

«Да разве перед такой красоткой кто-то устоит?» — Игриво подмигнула она своему отражению. И пришедшая в её покои королева лишь убедила её в своем невероятной притягательности.

— Поверить не могу! — воскликнули Её Величество. — Моя любимая малышка превратилась в такой прекрасный цветок!

На глазах королевы проступили слёзы, а рядом принялись восторженно вздыхать служанки. Все они наперебой восхищались необыкновенной красотой принцессы. И эта лесть окончательно заглушила недавние страхи и раздражение. Нэйдж ощутила себя невероятно могущественной и непобедимой. Принцу точно не устоять! Будет бегать за ней так же, как его братец Юджин. Купаясь в своём самодовольстве, Нэйдж пропустила мимо ушей наставления королевы. Та советовала дочери быть осторожной и не провоцировать будущего мужа. Всё это казалось несерьёзным. Да что ей может сделать какой-то едва оперившийся юнец? А вот на просьбу не забывать о своём высоком статусе и ответственности за королевство, она усмехнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Так вот откуда в голове Зарины эта чушь про жертвенность во имя страны! Местные венценосные особы настолько праведны, что даже тошно. Не удивительно, что такие проходимцы, как Витор и этот принц положили глаз на их королевство!» — Нэйдж поморщилась, но свойственным Торине взволнованным тихим голоском поблагодарила королеву за заботу, клятвенно заверив, что будет стараться. К счастью, это оказались единственные нравоучения, которые пришлось выслушать. Принцесса Зарина так и не почтила её своим визитом, сославшись на слабость из-за беременности. Однако её отсутствие Нэйдж посчитала хорошим предзнаменованием.

Церемония должна была состояться в храме Вира. У дворца Нэйдж ожидала запряжённая двумя лошадьми светлой масти расписная и украшенная алыми и жёлтыми лентами и цветами карета. Но она оказалась так мала, что кроме кучера и пары служанок взобравшихся на козлы, больше никто не поместился, и огромная процессия, вышедшая проводить принцессу, так и осталась ожидать во дворце.

Нэйдж плохо запомнила дорогу. Окна закрывали полупрозрачные алые шторы, которые суетящиеся служанки просили не дёргать. Принцессе полагалось чинно сидеть внутри и не высовываться. И Нэйдж неохотно согласилась немного поскучать среди цветов и подушек, которыми была устлана карета внутри. Но если сначала, когда дорога шла через лес, было тихо, то, войдя в город, их принялись закидывать цветами горожане. Все они желали принцессе счастья и благоденствия. По мере приближения к храму хор жаждущих поздравить Её Высочество становился всё многоголосней. Нэйдж даже не представляла, где местные жители смогли собрать поздней осенью столько цветов! Но ими оказалась щедро усыпана вся дорога.

Выстроенный из необычного зеленоватого мрамора храм Вира напоминал высокую парковую ротонду. Его свод полностью был затянут лианами, а резные колонны украшали как каменные лозы и цветы, так и живые. Мелкие алые шишечки виднелись повсюду, а их дурманящий аромат так и вился в воздухе. Широкие оконные проемы были застеклены разноцветными витражами, расписанными причудливым цветочным узором, а над главным портиком возвышалась уже знакомая древовидная фигура. И снова в её корнях сновали блестящие жуки, которые необъяснимым образом крутились только возле необычного изваяния, хотя, казалось бы, должны были сыпаться гостям на головы. Перед выходом из кареты служанки накинули на голову Нэйдж золотистую вуаль, а потом под радостные крики толпы сопроводили в храм. Они остались стоять у входа, склонившись в почтительном поклоне. Нэйдж, сжав покрепче в руках чёрный лотос, шествовала вперёд и жалела, что вуаль не даёт толком разглядеть внутреннее убранство. Просторный храмовый зал был красиво завешен широкими золотыми лентами и цветочными гирляндами. В самом центре виднелось небольшое возвышение, обвитое по краям белыми розами. По нему маячила одинокая фигура, разряженная в цветастое одеяние.

«А вот и жених», — поняла Нэйдж, отмечая его изумрудный камзол и торчащую из-под него канареечно красную рубашку с голубыми жабо и манжетами. Нелепый костюм дополняли апельсиновые бриджи, кобальтовые высокие сапоги и похожий на изогнутый обруч серебристая корона.

Важные гости находились внизу. Король и королева застыли у самых ступеней, а напротив них стоял вразвалочку крупный бородатый мужчина в бэрлокском кричащем наряде. О высоком статусе гостя говорила лишь возложенная на спутанные каштановые лохмы напоминавшая терновый венок золотая корона. Зарина и Этьен обнаружились позади королевской четы, тогда как рядом с королём Бэрлока не оказалось ни одной дамы. Только несколько мужчин, таких же крупных и взлохмаченных. Их мелкие поросячьи глаза пожирали похотливыми сальными взглядами фигуру Нэйдж. Судя по их неприятным ухмылкам, они с трудом сдерживались, чтобы не брякнуть что-то пошлое и не начать улюлюкать. Бэрлокские дамы толпились у дальнего окна. Сегодня их наряды особенно впечатляли. На леди Октавии было настолько пышное платье, что из-за многочисленных разноцветных оборок она едва могла шевелить руками. Леди Морана сильно сутулилась: многочисленные украшения — бусы и заколки — не давали ей поднять головы. А леди Гизелла и вовсе привалилась к стене, не в силах, держаться на ногах от бесчисленного великолепия, которое она на себя нацепила. На их кичливо-ярком фоне линкское общество выглядело тускло и бесцветно. Почти одинаковые серо-синие костюмы мужчин и светлые платья женщин, несмотря на изысканность кроя и тонкость отделки, почти не привлекали внимания и смотрелись невнятной блёклой массой.