Заложники Рока - Джеральд Старк

– Н-ну… хорошо, – на сей раз согласие далось Блейри не без труда. – Но помни – все осталось по-прежнему. Думай, прежде чем совершить даже самое малейшее движение, ибо от него зависит участь твоего отпрыска и твоих людей, и не пытайся геройствовать понапрасну – мои лесные стрелки не промахиваются… Хеллид, почему ты еще здесь? Если они улизнут, ты мне за это головой ответишь. Бегом, я сказал!

Странно выглядела эта группа, быстро идущая через просыпающийся лес: полудюжина рабирийцев и единственный человек, возвышающийся над ними на добрую голову. Дверь капища осталась стоять распахнутой, и из-за причудливой игры теней казалось, будто изображения на стенах движутся, беседуя друг с другом и перемещаясь с места на место.

ЧАСТЬ 4. ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Глава первая. Смятение

15 день Второй Летней луны.Около третьего ночного колокола.

Как непреложно выяснилось, пятнадцать лет относительного спокойствия изрядно притупили прирожденную способность Рейенира Морадо да Кадены к тому, что в простоте людского языка могло бы называться «чувством леса». Впрочем, неуклюжая человеческая речь отражает лишь то, что лежит на самой поверхности, не заглядывая притом в глубину. Следопыт-человек из самых лучших, полжизни проведший под зелеными сводами, научился бы безошибочно читать следы, растворяться бесследно в любом подлеске, выходить к жилью из самой непролазной чащи, в трудностях и борьбе выживать месяцами там, где иной сгинул бы за четверть колокола – и все же лес остался бы для него враждебной силой, знакомой насквозь, но не ставшей от этого менее опасной.

Для рабирийцев чувствовать лес – значит быть им, быть каждым зверем в чаще, всякой птахой в листве и пугливой рыбой в бегущей воде. Должно быть, так воспринимают мир лесные звери – волны запахов и звуков, игра света и тени, меняющаяся и неизменная картина, где каждому отведено свое место и всякий знает, откуда грядет опасность и как ее избежать. Рабирийского охотника не станет жалить змея, не учует злой и голодный медведь-шатун, у него отыщется тайное слово, чтобы успокоить рой лесных пчел, а главное – ни малейшего ощущения тревоги, никакого тревожного холодка в груди не возникнет в лесу у того, кто с рождения неразрывно соединил свое собственное крохотное «я» с великим чудом живой природы. Скорее наоборот, при грозной опасности лес укроет, накормит и защитит от врага свое любящее создание. Люди могли бы назвать это колдовством – но разве есть в природе что-либо более естественное, чем связь между сыном и отцом?..

Но иногда случается так, что лесной охотник, слишком долго проживший в рукотворных каменных лабиринтах, среди тех, чьи руки слабы, улыбки фальшивы, а сердца исполнены страхом, начинает забывать о своем предназначении – и тогда ловкий неуловимый хищник, тень среди тысячи теней, превращается в неуклюжего дворового волкодава или, что еще хуже, в смешную ручную собачонку. Рейенир Морадо да Кадена, старший потомок последнего князя Забытых Лесов, забыл лес – и лес забыл его, перестал признавать своим. Теперь, судорожно пытаясь найти в непролазной ночной чащобе хоть какую-то тропинку, он осознал, сколь многое оставил на пыльных коврах и пуховых перинах Золотой Башни, получив взамен – ничтожную малость.

…Когда в отдалении на опушке заметался отчаянный факельный огонек, ночная тьма не помешала Рейениру разглядеть того, кто держит факел, и явившихся на призыв. Нападавших было много, они быстро приближались, и Рейе ясно увидел оружие у них в руках.

То, что он совершил потом, не поддавалось никаким объяснениям и оправданиям, кроме одного – страха за собственную шкуру. Ноги сделали все сами: стремительный бросок в подлесок, бег, чье-то оскаленное незнакомое лицо навстречу – едва увернулся; снова бег – долгий, зигзагами, сердце готово вырваться из ребер, но нельзя ни остановиться, ни споткнуться, иначе – смерть… Бронзовые стволы сосен сменяются корявым чернолесьем, под ногами чавкает болотная жижа, хлещет в сапоги… Позади – что? Преследуют? Отстали? Вроде бы кричала женщина, дважды хлопнул арбалет, но – ни свиста стрелы вдогон, ни топота погони… пугают, что ли?

Вперед, вперед… лес укроет…

Укрыл.

Когда ноги вконец отказались ему повиноваться, Рейе с хриплым стоном рухнул возле огромной поваленной сосны, образовавшей своими мощными корнями прекрасное укрытие от посторонних глаз. Первый животный ужас понемногу отпускал, возвращалась способность к более трезвому осмыслению. Теперь он и сам начинал дивиться собственной резвости: да что это с ним? И куда, во имя Темного Творения, его занесло?

За пределы поместья он выскочил, и, похоже, умчался довольно далеко. Пускай «Сломанный меч» окружен оградой с магическим сюрпризом, просто так ее не перевалишь… да он и не переваливал… есть место, где Хасти не стал тянуть забор, резонно полагая, что со стороны болота не полезет ни добрый путник, ни хищный зверь, а захватчиков на берегу озера Синрет отродясь не страшились… Извилистый путь, по которому проходило его паническое бегство, потихоньку начал восстанавливаться в памяти чередой отрывочных воспоминаний. Вспомнив, как он, очертя голову, ломился через трясину и как зыбкие кочки, что ни шаг, разъезжались под ногами, Рейе только головой потряс: не иначе, уберегли Лесные Хранители, не попустили бесславно сгинуть. В любом случае, погоня, если и вышла из усадьбы, безнадежно сбилась со следа. Не сыщут и с собаками, хоть бы даже в поместье держали свору – но собак в «Сломанном мече», Рейе знал точно, не водилось, не любил их почему-то Хасти…

Теперь предстояло решить, как жить дальше.

Для начала: чем он может помочь оставшимся в поместье и наверняка угодившим в плен спутникам?

Ответ: ничем.

Он мог бы, конечно, отправиться в Токлау… если крепость уже покинута – в Орволан, и сообщить Золотому Леопарду об очередной неприятности, постигшей Конана. Орволан переполнен вояками, готовыми на все ради спасения своего монарха. Стоит бросить клич…

И что же, он поведет людскую армию через Рабиры? Ему понадобится по меньшей мере три дня, чтобы достичь берегов Алиманы, и сколько еще – на возвращение. За это время пленников могут переправить в другое место, а то и вовсе прикончить. Нет, этот план никуда не годится. Кроме того, людям не место в Княжестве. Новое появление войска в Забытых Землях может запросто обернуться войной.

(Вообще-то, куда проще: если сейчас встать и пойти на полуденный закат – хотя окружающий лес стал теперь почти чужим для рабирийца, способности правильно выбирать направление он не утратил – то вот за тем холмом в полулиге должна быть тропа, из мало кому известных, но она выведет на другую, пошире, ведущую в Эспли, а в Эспли можно разжиться верховой лошадкой… Или, если по той же тропинке податься в другую сторону – идти будет подольше и на своих двоих, зато к следующему вечеру, идя не спеша, увидишь торную дорогу на Найолу и дальше, к зингарской границе, а там, милостью богов, кто-нибудь да подберет…)